Главная » 2013 » Апрель » 23 » article_3338

---

21:11 article_3338

Ориджиналы Персонажи: Макс/Сизый Рейтинг: NC-17 Жанры: Слэш (яой), Драма, Опыт Предупреждения: Погибель персонажа Размер: Мини, 8 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Светило медлительно, как будто нехотя, восходило на востоке, пронизывая теплыми лучами взбитые сливки белых туч и обещая погожий день. Подняв лицо к небу, Сизый прикрыл глаза, принимая солнечные ванны и испытывая какое-то злорадное наслаждение от мысли, что он 1-ый. И только многие секунды позднее, свет и тепло добиваются других, куда-то обычно спешащих далековато понизу на мокроватом от утреннего тумана тротуаре. Ничтожные твари, не достойные этого дара… Но за ними было весело следить, оставаясь тут, на крыше, неприметным для их взглядов, обращенных куда угодно… и никогда наверх. Поэтому Сизый так обожал бывать здесь, часами просиживая наедине с собой и Солнцем, если оно бывало благорасположенно, удостаивая посещением собственного самого верного и искреннего почитателя. В один момент, тишину нарушил звучный мерзкий звук, заставляя Сизого вздрогнуть и небезопасно качнуться на жердочке парапета. Но ужаса не было, только раздражение от того, что кто-то посмел нарушить его уединение. Чуток повернув голову, он зло взглянул на паренька, так решительно направившегося было к краю крыши, но чем поближе к цели, тем посильнее замедлявшего шаги, чтоб замереть, до побелевших костяшек впившись пальцами в поручень. Суицидник. Этот контингент отчего-то обожал его крышу. Может поэтому, что она была самой высочайшей в их задрипанном городишке? Презрительно усмехнувшись, Сизый склонил голову на бок, чтоб лучше созидать полет самоубийцы, тем временем разглядывая его: высочайший, Сизый навряд ли достанет маковкой до плеча, кратко постриженные рыжеватые волосы, зеленоватые глаза, потертая джинса. Для чего? Он и сам не знал, но что-то завлекло его внимание, что-то неуловимое, но напористо скребущееся в подсознание. Было в парне что-то, что отличало его от предшественников. Когда нарушитель просто перемахнул через парапет, вставая на самом краю, Сизый сообразил: в чем его отличие от девиц и юношей с разбитыми сердцами либо сломанных жизнью, навряд ли до конца осознающих что делают, — он шел на этот шаг сознательно. Тогда, когда пальцы суицидника разжались, а сам он наклонился вперед, отдаваясь силе притяжения, Солнце полыхнуло в его рыжеватых волосах, отметив собственной ладонью и Сизый слетев с насиженного места, практически в полутора метрах от парня, ринулся вперед, хватая его и заваливаясь на спину. Перевалившись через парапет, спасенный упал сверху, вырвав у Сизого тихий стон. — Для чего? – жестко спросил он, скатываясь и потирая ушибленный локоть. — А ты для чего? Портить такое расчудесное утро… — улыбнулся Солнцу Сизый. — Н-не твое дело, — огрызнулся солнечный избранник, но быстрее потерянно, чем зло. Почему-либо, смотря на его практически детское, быстрее милое, чем прекрасное лицо, с большенными, необыкновенного цвета фиалковыми очами, люди нередко оттаивали. — Сам-то, чего тут? – поинтересовался он, совершенно отойдя, начиная отряхивать одежку и инспектировать кармашки, как делают люди находящие силы жить далее. Сизый склонил голову набок, выражая недопонимание. — Какого хрена на крыше торчишь? — Живу здесь. Недоверие в очах сменилось состраданием: — А родаки где? Несколько нескончаемых секунд Сизому потребовалось, чтоб отыскать аналог незнакомому слову текучего людского языка: — У создателя. — Оу… Соболезную. Жалости парня Сизый не сообразил, ведь там, где находились его «родаки» было отлично: тепло и сытно. Просто улыбнулся, вновь посмотрев на Солнце, которое начинало прижаривать. — Может, пойдем в кафе, чего-нибудь перекусим? Я угощаю, — предложил юноша, — Кстати, я Максим. А ты? — Сизый. Я не люблю скопления людей. Отчего-то чувствуя себя виновным, он склонил голову, ждя реакции солнечного избранника. — Да? – тот поднялся, почесав в затылке. На данный момент оборотится и уйдет, махнув на прощание рукою, — Тогда может, ко мне пойдем? Сердце Сизого отрадно подскочило, а на губках вновь заиграла счастливая ухмылка. Вообщем, он не обожал спускаться к людям, делая это, только когда появлялась острая необходимость, но ведь его позвал с собой избранный… — Хорошо. Он задержался только потом, чтоб прихватить легкую куртенку, и побежал догонять Максима. Самого ранешнего утра, как раскрыл глаза навстречу свету, Сизый знал, что нынешний денек будет особым. Так давало подсказку ему чутье и, как обычно, не подвело. Чем подольше он знал Максима, тем больше тот ему нравился, тем непонятнее становилось, почему тот очутился на крыше самоубийц на той стороне парапета, тем посильнее не хотелось мыслить, что придется уходить. Узнав, что гость никогда не пробовал японскую еду, Максим заказал по телефону суши, которые доставили в мгновение ока, так как ресторан находился в том же доме – комфортно… Пока Сизый крутил во все стороны головой, изучая чужое жилье, комфортное в собственном творческом кавардаке, Максим говорил ему о дальной экзотичной стране. Позже обучил обращаться с палочками и верно употреблять незнакомую еду, не без удивления отмечая, как стремительно гость обучается и, радуясь чужим успехам, как ребенок. Сизый тоже хохотал, счастливо, все яснее понимая, что выбор Солнца не был случайным. Максим был особый. И когда тот коснулся его губ, внезапно перегнувшись через стол, Сизый с готовностью и всем своим неопытным пылом ответил, скупо впитывая новые чувства. Весело. Он всегда задумывался, что Это у него будет с самкой… Оставляя его горящие губки, Максим отстранился и серьезно поглядел на Сизого, точно желал прочитать его мысли, но не смог и спросил: — Ты хоть понимаешь, на что подписываешься? Сизый не умел писать, но Максим и не предлагал, из чего юноша пришел к выводу, что в словах его таится другой, труднодоступный ему смысл. И просто согласно кивнул, готовый на все, что предложит ему избранник. Вздохнув, будто бы облегченно, тот обошел стол и, обняв, опять стал целовать, только настойчивее и поглубже, от чего закружилась голова, и Сизый теснее прижался к жаркому телу, обнимая Максима за шейку. В то время как его руки сражались с одежкой Сизого, подумав, ставшего раздевать в ответ, радуясь, что избранник тоже приветствует естественность. — А ты… нетерпеливый, — увидел Максим, меж скупыми поцелуями, скользнув ладонями по спине вниз, чтоб сжать ему ягодицы, — мне нравится. Не прошло и минутки, как они очутились на чуть прикрытой покрывалом кровати. Лежать на спине было не обычно, но Сизый не сетовал, преданно смотря в зеленоватые глаза нависшего над ним солнечного избранника, устроившегося меж обширно разведенных ног. И улыбаясь малость дрожащими губками – невзирая на жар, тело находилось во власти необычной дрожи, которую рождали ласки Максима, очень стремительно отыскавшего самые чувствительные места его плавящегося от желания тела. Сизый конвульсивно вздохнул, когда в анус ему просочились длинноватые пальцы, начиная растягивать его, и прикусил губу. — Таковой жаркий, — выдохнул Максим, отодвигаясь, и его плоть заменила пальцы, заполнив снутри, обжигая, срывая с губ вопль. Очень больно, чтоб сдержаться… Сизый выгнулся, отчаянно цепляясь за плечи избранника, собравшиеся в уголках глаз слезинки, сорвались и покатились по щекам. – Вытерпи. От осторожности, с которой действовал Максим ранее, не осталось и следа, согнув его ноги в коленях, разводя еще обширнее, он начал ритмично двигаться в нем, опять и опять насилуя мускулы, которые упорно не желали пускать назад выскальзывающую на маленький миг плоть, игнорируя сдавленные стоны мальчугана, царапающего ему спину. Как будто в отместку за кровоточивые царапинки, избранник прирастил темп, и от новейшей вспышки боли потемнело в очах. Сизый зажмурился, пытаясь расслабиться, и не сходу почувствовав, что толчки стали плавнее, только когда рука Максима обхватила его плоть, вдруг вспомнив о нежности. — Прости… Сизый улыбнулся через слезы, потянувшись к губам Максима и вдруг, отдавшись на волю инстинктов, обнял его ногами. Странноватое чувство, родившее в его теле дрожь, возвратилось, и он даже стал подаваться навстречу, сразу запрокидывая голову, открывая шейку поцелуям, когда вдруг все кончилось. Их вскрики соединились в один, и они утомилось свалились на кровать. Нежась в крепких и ласковых объятьях избранника, Сизый улыбался, невзирая на боль, напоминающую о для себя при попытках устроиться поудобнее. Не смущаясь пристального, откровенно пожирающего взора Максима, ведь он — принадлежал ему. — И откуда ты таковой взялся? – шепнул Максим, склоняясь к его шейке, чтоб бросить там новый след, — Живи у меня, а? – предложил он внезапно, — И для тебя бродяжничать не нужно и мне веселей. Сизый прикинул, что отсюда до его крыши рукою подать, и согласно кивнул. — А мы будем делать Это еще? — Гарантировано… — избранник достаточно улыбнулся, пройдясь рукою по извивам его мальчишеского еще тела, — Означает понравилось? — Да-а. Это… как полет. Максим засмеялся: — Секс лучше, чем полет, солнышко, ты просто еще не распробовал. И он сделал его своим опять… Сизый был счастлив, за что не уставал благодарить Солнце, постоянно встречая его на собственной крыше. Единственное, что омрачало это красивое чувство — ночные отлучки Максима, возвращавшегося под утро вялым и злым. Грубо овладев Сизым, вырубавшегося до обеда, чтоб пробудиться прежним: любящим и рачительным. И вот, настал денек, когда он совершенно не пришел ночевать. Сидя на жердочке парапета, на собственной крыше, мальчишка сообразил, что глядит совсем не на восходящее светило, а вниз, на тротуар, высматривая знакомую фигуру. Было тревожно и плохо, от нехватки тепла и внимания, к которым успел за эту неделю привыкнуть. Хлопок железной двери принудил подскочить. Сизый обернулся, пообещав для себя, что сейчас, нарушителю его уединения не поздоровится… и ухмылка наползла на лицо. Максим. Солнечный избранник на миг прижался спиной к стенке, точно прислушиваясь к чему-то, и здесь увидел Сизого, отметившего, как он переменился в лице, черты оттаяли, смягчились. И было до кошмара приятно, что он, Сизый, был тому предпосылкой. — Вот ты где. А я думаю, куда ты подевался… — улыбаясь, приблизился он, не удержавшись от резвого взора вниз, с крыши. Коснувшись ладонью щеки хахаля, проследившего за этим взором, повернул к для себя кукольное лицо, — Каждый денек приходишь? Маленький ковок, шейка ноет от желания кинуть взор вниз… — Зайдем к нотариусу? — Для чего? — Желаю прописать тебя в квартиру. Сизый склонил голову на бок, пытаясь постигнуть сущность того, что желал сказать избранник. — Для чего? — Чтоб не остался на улице, когда… если меня не станет. У тебя паспорт есть? Паспорт – малая книжечка со ужасной фото… — Нет. Максим вздохнул, почесав в затылке, и потянул за собой: — Хорошо, организуем. «… не станет» Сердце Сизого болезненно сжалось. Не станет, так как закопают в землю, как его братьев? Он обнял Максима, прижимаясь со спины и спрятав лицо меж лопаток. — Эй, — тот попробовал высвободиться, но это оказалось не так просто, — Ну что ты, солнышко, все отлично. Просто перестраховываюсь. Жгучая нежная ладонь погладила сцепленные до белизны в пальцах руки, уговаривая разжаться. — А я для тебя вчера курточку присмотрел, хватит таскать свои обноски, пойдем, померишь. Естественно, Максим уводил разговор в сторону, но Сизый позволил ему это, понимая, что все равно не вытянет ничего. С сожалением отпустив хахаля на волю, засеменил рядом, подстраиваясь под его быстрый шаг. — А что было ночкой? – в первый раз попросил что-то, сам, Сизый, который по не прихотливости собственной ни в чем же не нуждался с того самого момента, как отдал согласие жить у Максима, богатый всем нужным, — Я слышал странноватые звуки. Избранник на миг притормозил, улыбнувшись: — Не знаю, солнышко, я же работал. Не упуская варианта погладить обновку, Сизый искал свое отражение в каждой витрине, прочно держа за руку избранника, ловя на для себя нежные, удовлетворенные взоры. И не было им дела до прохожих, оборачивающихся на его радостный хохот, их немого укора, когда Максим при всех прижимал его к собственной крепкой груди и целовал в губки. Вдруг, что-то ударило изнутри и Сизый тормознул, поворачивая голову, чтоб рассмотреть черное, притормозившее авто, с замиранием сердца читая огромные буковкы на борту: НИИ «Генж…» На миг, прижавшись к избраннику, ища защиты, напористо потянул его за руку, затаскивая в сеть двориков. Наверняка, он так и бежал бы до самого дома, если б избранник не одернул его и, приподняв за подбородок бледное лицо, не поглядел серьезно в глаза: — Что у тебя за дела с «Генжект»? — Он – наша собственность. Сизый вздрогнул, услышав глас Создателя, и отчаянно трепыхнулся, выворачиваясь из хватки избранника, секунду соображавшего, до того как задвинуть мальчугана для себя за спину. — Не делайте глупостей, юноша, вам ведь не необходимы трудности с законом, правильно? Максим не двинулся с места. Даже когда из машины вышли двое цепных псов, недвусмысленно обвив ладонями рукояти электрошокеров, при виде которых, у Сизого из глаз брызнули слезы. — Садись в машину Си-8. Сизый отчаянно замотал головой, вжимаясь в спину избранника. — Я… не желаю. Создатель зло сощурил глаза, не предвещая ослушнику ничего неплохого: — Садись. — А не выкусили бы вы?! В руке Максима блеснуло лезвие выкидного ножика, полоснувшего по руке первого, кто к ним сунулся, обагрившись кровью и вновь готовый к бою. — Беги, — прошептал избранник, чуток повернув голову, чтоб не выпускать из вида позеленевшего от злобы Создателя и его псов, — Давай. Я их задержу. Глас Максима стал жестче, было в нем что-то, что не позволило Сизому ослушаться, и он, разжав пальцы, прочно вцепившиеся в кожаную куртку избранника, стал пятиться до проулка. А там, рванул к дому. Слезы катились по щекам – он так и не научился их держать под контролем, — ужас рвал неистово стучащее сердце, готовое вот-вот лопнуть. Заперев дверь, Сизый сполз по стенке на пол, обвив руками колени и спрятав в их горящее лицо – Максим столько для него сделал, а он его… бросил. И потянулись мгновения и минутки, сливающиеся в часы… Пробудился Сизый от того, что открывающаяся входная дверь сдвинула его с места, и резко взвился на ноги, забиваясь в угол. Максим улыбнулся разбитыми губками: — Ужаснулся? Опять не сдержав слез, Сизый ринулся ему на шейку, вобщем, стараясь не повисать на избраннике, чья бледнота и не характерная ему сутулость, не укрылись от остроглазого взора. Он знал, как больно в состоянии сделать псы… Покрывая лицо избранника резвыми поцелуями, он, вдруг, впился ему в губки… Когда успели раздеться? Прочно, практически до боли, до синяков, стискивая его в объятьях, Максим придавил Сизого к стенке и тот, с готовностью, опутал ногами талию избранника, без длительных прелюдий, втиснувшегося в тесноватый, не разработанный проход. От боли потемнело в очах и с губ Сизого сорвался маленький вскрик. Но, заместо того, чтоб замереть, пережидая, он, крепче обняв избранника, сам насадился посильнее, погружая плоть в себя полностью. Что была боль, в сопоставлении с удовольствием, которое он испытывал от каждого толчка? Счастьем, что заполняло все существо Сизого, когда он принадлежал Максиму, отдавая себя без остатка, какую бы «игру» тот не выбирал. — Солнышко… — осипло выдохнул тот, сжимая его ноги большенными ладонями, чтоб приподнять и опять насадить его на каменную плоть, вырвавшую из груди стон, — Никому тебя… не отдам. И, чувствуя себя, каждый раз, нанизываемым на крутил, мальчишка счастливо улыбнулся. Много позднее, в кровати, два раза искупив свою грубость, Максим задал вопрос, которого Сизый ожидал несколько ранее: — Ну, и что все-таки ты такое? И несколько в другой формулировке. — Мои братья были уродами, — радуясь, что не нужно больше скрывать свое происхождение, охотно поделился мальчишка, вспоминая заспиртованного в большой пробирке ангела с нечеловеческими очами и покрытого перьями, — А я – голубок. Максим отодвинулся, лишая собственного тепла, как будто сердился и желал наказать хахаля за несообразительность, а по сути, потянувшись за сигаретой. — А вообщем, я и все следующие особи – новый виток в развитии населения земли, — цитировал он Создателя, — У нас лучше слух, зрение, мы выносливы, регенерируем, а еще у нас идиентично всеполноценно развит как разум, так и животный инстинкт, создавая жизнестойкий симбиоз. Избранник закашлялся, подавившись табачным дымом, и Сизый постучал ему ладошкой по спине. Почему он ощущал себя виновным, опустив глаза, сползая под одеяло и укрываясь по горлышко? Ведь он не повинет, что совершеннее собственного избранника, молчком курившего, время от времени бросая в сторону Сизого задумчивые взоры. — И когда… как издавна тебя сделали? – спросил он, в конце концов. — Полгода уже. Грустнея вымолвил мальчишка. — Малыш… Максим вдруг улыбнулся, притягивая Сизого, чтоб прочно обнять, целуя маковку. Сизый опять летал во сне, совершая опасное пике, только воздушные потоки были не по привычке прохладными… Потянувшись рукою, ища избранника, он коснулся ладонью холодной подушки и открыл глаза. Тот посиживал к нему спиной, уткнувшись в монитор компьютера, быстрее нащупывая кнопки, чем различая. Страшился его разбудить – улыбнулся мальчишка. Бесшумно встав, Сизый зажег свет: — Глаза испортишь, — увидел он, обернувшемуся парню, по лицу которого скользнул не то испуг, не то жалость, — Что смотришь? — Заглянув Максиму через плечо, обширно улыбнулся собственному фото из газетной заметки, — Сизый… Он скользнул взором по статье, но не успел ничего прочитать, как избранник закрыл вкладку. — Не смотри, — он притянул Сизого к для себя, обвивая руками талию. Чуток помедлив, вымолвил: — Ты погиб. Полгода вспять, ринулся со собственной крыши. На рассвете. — Я? Нет… Тупость какая… Ну и вот же он, цел и не вредим. Только пред внутренним взглядом уже встают видения: Он опять пикирует, на грязный асфальт понизу. Некоторое время назад – решительный шаг к парапету. И еще – погруженная во мрак комната с красными развевающимися шторами, лица парней, обладающих им, кровавые простыни… И слезы катятся по щекам. Пальцы стискивают ткань рубахи Максима, от чего та начинает жалобно трещать и расползаться. Больно… Из другой действительности пробивается знакомый глас, рассеивая наваждение: — Солнышко… — жаркие ладошки берут его лицо, поворачивая, и Сизый цепляется за свет зеленоватых глаз, ворачиваясь, — Я найду их, обещаю. Губки избранника лаского накрывают его, не требуя, напротив, отдавая всю нежность, на которую были способны. Это утро, как и всю последнюю неделю, как и всегда, Сизый вновь встречал на собственной крыше, как призрак, которого неизвестная тяга приводит каждую ночь на место смерти. Подойдя к самому краю, поглядел вниз. Тут он прыгнул, вырвавшись от насильников и забравшись на крышу. Стоп. Не он. Это был Антон. Антон Горячев, в восстановленное «генжект» тело которого было помещено сознание и ДНК Сизого. Это был не он. Не он… Сизый отчаянно помотал головой, пытаясь избавиться от мемуаров, продолжавших преследовать его, даже после того как Макс, сдержав обещание, отыскал парней, и те навечно пропали из этого мира. Услышав стук железной двери, скрывавшей ступени вниз, Сизый быстро обернулся, чтоб оказаться лицом к лицу с контингентом, еще никогда не ступавшим на его крышу. Рука потянула из кармашка и упрятала за спиной выкидной ножик, что подарил ему на деньках избранник, которого вдруг стало очень тревожить, что возлюбленный теряется на крыше полдня совершенно один. А мир полон плохих людей, которые могут оскорбить его Солнышко… — Привет, малыш, — улыбнулся один из типов в темных костюмчиках, но вышло это у него так фальшиво, что не поверил бы и малыш, — Ты один? Сизий сделал шаг вспять, но уперся поясницей в парапет. — Он тебя раскусил, — засмеялся 2-ой, впившись в мальчугана злым взором, — Где Макс? Сердечко тревожно сжалось. Максим? Для чего он им? Но вот в его мозгу начала складываться картина из странностей, которые были подмечены за избранником, его настроение, потаенны, которые он прятал в недрах ноутбука. Его беспокойство и завышенная забота об их безопасности. — Я не знаю. Самое ужасное, что Сизый правда не знал. Он не лицезрел возлюбленного со вчерашнего вечера, когда тот ушел, отечески поцеловав мальчугана в лоб и сказав, что на работу. Помнится, он даже обрадовался, так как задумывался, что избранник не находит для себя места от нерастраченной энергии. — Думаешь, не лжет? – спросил 1-ый. — Зная Макса, все может быть. Считаешь, нам получится сговорить его на завтрашнюю игру? 1-ый передернул плечами и тоже уставился на мальчугана, пытавшегося взять под контроль чувства находящиеся в смятении. — А мы выставим вон этого, как трофей, — кивнул крушила в его сторону, — Пусть постарается за собственного любовничка. — Смазливый, — рука второго ухватила мальчугана за подбородок, проталкивая в рот большой палец, — как думаешь, Макс обидится, если мы им малость попользуемся, скоротав ожидание? Сизый зажмурился. В сознании колоритными, цветными пятнами вспыхивали мемуары: жаркие руки на оголенной, покрывшейся мурашками коже, колено, вклинивающееся меж отчаянно сжимаемых бедер, язык, заполняющий полость рта, мешая дышать, гневные толчки в измученном, кровоточивом теле… Лезвие ножика, до того никчемной железякой зажатого в ладошки, вошло в грудь державшего его громилы, избавляя мальчугана от вызывающих только омерзение прикосновений. Одномоментно возвратившись в начальное положение, опять бросилось в бой, полоснув по горлу первого, не успевшего ничего сообразить – все, как учил его Макс. Сизый как будто зачарованный смотрел на два трупа у собственных ног. Если б Антон умел так… тогда, полгода вспять… Ухмылка раздвинула губки мальчугана, и он сам для себя покачал головой: ведь тогда, они не повстречались бы с Максом. Макс… Он бросил очередной взор вниз, где стояли две черные машины, наверняка, дожидаясь покойников, и похолодел, заметив избранника. Точно услышав беззвучный вопль души Сизого, тот направлялся к дому. Нет. Нет, неуж-то он не лицезреет угрозы? Нет, лицезреет… Практически поравнявшись с тачками, Максим достал орудие и, не меняя решительного выражения лица открыл огнь по «пиджакам», от которых остерегал свое Солнышко. В руках 1-го из нападавших меркло блеснул выхваченный из кобуры пистолет. — Максим! – заорал Сизый, раскинув в стороны руки, ныряя вниз, движимый только одним желанием – вклиниться меж вспышкой, вырвавшейся из ствола, и возлюбленным. И только на данный момент вспоминая, что у него издавна нет крыльев… Звук выстрела заглушил свист ветра в ушах, только грудь Макса расцвела умопомрачительным кровавым цветком. Земля приблизилась, и он увидел застывшее лицо возлюбленного. Ухмылка в последний раз раздвинула губки: Максиму так шел красноватый… Вдалеке завывали сирены, когда к месту бойни подкатил темный лимузин с большими знаками «Генжект» на боку. — Си-8… — молвил Создатель, склоняясь над детским тельцем и убирая с лица липкие от крови пряди, — Что я упустил в для тебя? Полагаю, ты расскажешь мне, правильно? Подняв Сизого на руки, мужик направился к машине, когда взор свалился на другое тело, в отдалении. — Десятый, — окрикнул он 1-го из псов, скучая, присевшего на капот, — взгляни – голова цела? Давай его сюда. Материал, он никогда не помешает…

1 2 3 4 5 Просмотров: 402 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0