Главная » 2013 » Апрель » 23 » article_3615

---

21:17 article_3615

Ориджиналы Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст Размер: Мини, 7 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Но каждый, кто на свете жил, Возлюбленных убивал, Один беспощадностью, другой - Отравою похвал. Опасным поцелуем трус, А смелый — наповал. О.Уайльд. "Баллада о Редингской кутузке" Море, всегда так успокаивающе неразнообразное, сейчас шумело как-то в особенности, и в шепот волн, как в сотканное полотно, вплеталась другая нить – непохожая на все другие. Узкий глас, либо плач птиц. Это казалось не поддающимся объяснению, и я молчком прислушивался, не разбирая слов. Пустынный пляж, брошенный всеми на растерзание волнам, глядел в небо с одинокой грустью. По влажному краю песка, у самой воды, брел человек. В его сгорбленной, усталой походке, было что-то необыкновенное, что-то, что принудило меня встать, и пойти вослед, не догоняя, а изучая и следя за ним. Его мысли крутились по какому-то заколдованному кругу, всегда ворачиваясь к одному и тому же. Совершенство. Он опять и опять ворачивался к этому слову, цепляясь за него, как за последний шанс, как за дружественную руку, протянутую в момент отчаяния. Совершенство, без которого мир бы не существовал. Он задумывался о море, об озари и о магическом закате, который не так давно угас. Он задумывался о зле, которое причинил кому-то очень, очень издавна, но конкретно этот поступок, который больше никогда не повторился, конкретно он заставлял его ворачиваться к созерцанию совершенной природы. Почему нельзя повернуть вспять? Почему, разрезав туман рукою, не повернуть течение времени назад, и не поправить ошибок, так несуразно совершенных, из-за глуповатой гордости, из-за непомерного самолюбия, из-за рамок, сделанных кем-то другим, для кого-либо другого? Неуж-то знаки судьбы ошиблись, сказав, что в магическую ночь сбывается хоть какое желание? Ведь даже самое искреннее раскаяние не сравнится с этим чувством. Почему же нельзя ничего поправить? Почему совершенство, данное нам природой — иссякает с каждой секундой? И чем взрослее мы, чем больше знаем, и чем лучше умеем адаптироваться к жизни посреди для себя схожих, в обшей стае, и по их законам, тем меньше того первозданного совершенства, естества остается в нас, и тем поглубже мы закапываем свои чувства, стремясь только не сбиться с натоптанной дорожки. А тех, у кого есть еще выбор, мы подсознательно принуждаем следовать за нами, повторять наши ошибки, очень много рассказывая о их, либо совершать новые, чиня им препятствия, определяя их судьбу. Почему же ничего нельзя поменять?... *** Здравствуй. Через эту сотку лет – здравствуй. Здравствуй, моя глуповатая юность, моя беспощадная и решительная юность. Моя грусть. Здравствуй, Игорь. Мы не виделись с тобой очень длительно, чтоб держать в голове обиды. Ну и ты, я вижу, не обижаешься… Сейчас мы мимолетно виделись в холле гостиницы, где я живу. Ты вызнал меня сходу, и улыбнувшись произнес «привет». Ты был не один, с тобой была прекрасная дама – супруга, вероятнее всего. А может, просто знакомая… Я не знаю о для тебя ничего. Полностью ничего. Когда я увидел тебя, я сообразил. Сообразил, что иду неправильной дорогой. Сообразил, что вышло нечто ужасное. Очень издавна. Сообразил, что мне больно. И сейчас все мысли – там, в том дальнем времени. Я желал бы сделать так, чтоб все возвратилось в ту ночь, в ту начальную точку, когда моя жизнь пошла не так, как должна была. Тогда бы все поменялось. Тогда бы я не сделал этой сумасшедшей, этой неописуемой и глуповатой ошибки… Когда я увидел тебя…. я сообразил. *** — Дима! – радостный глас приостановил парня среди улицы, — Димка иди сюда! Игорь вывешивался из окна на втором этаже и призывно махал рукою. Дима махнул ему в ответ и свернул к подъезду. Юноша дождался пока друг выйдет в дом, и только тогда позволил для себя улыбнуться. Не просто улыбнуться, а улыбнуться той ухмылкой, которой Дима никогда не должен созидать…. Он поспешно закрыл окно, в которое залетали маленькие снежинки, и обернулся к двери. «Теперь, — поразмыслил он, — Либо никогда». Звонок уже несколько секунд раздавался соловьиной трелью. — Привет! Слушай, помоги, пожалуйста! Ты же отлично в компютерах разбираешься!? – Игорь снова улыбнулся, сейчас уже другой ухмылкой, допустимой, и Дима вошел в квартиру. Игорь посадил друга перед компом, и, склонившись над ним, стал говорить о собственных пользовательских неудачах. — … я же не знаю! Я его раз 10 перезагружал, надавливал все, что необходимо было, а он все равно. Я не знаю, как мне сейчас с него переписать файлы! Я уже все что знал — проверил! Черт возьми, что я только с ним не делал и ни фига! А этот диск мне срочно нужен, — гласил Игорь, а Дима утомилось пробовал выловить из этого словесного потока хоть какую-то полезную информацию… Пока Дима колупался в диспетчере задач, Игорь веселил его историями о девицах, которые к нему приставали. И это было никак не хвастовством, Дима ни раз был тому очевидцем, так что издавна уже не удивлялся. Игорь воспользовался популярностью у одноклассниц, и вроде как ему бы стоило этой популярностью воспользоваться в прямом смысле, но ранее как-то не доходило. — …а она берет и наклоняется прямо вот так, — Игорь встал в очень соблазнительную позу, и Дима с удивлением отметил, что это его тревожит. — «Я просто желала сказать для тебя, что не желаю тебя оскорбить!» — передразнивая девчачьи интонации, пропищал Игорь, — А позже самым нахальным образом хватает меня за пятую точку! – Игорь изогнулся так, что у Димы появилось странноватое желание привести его слова в действие. — Ну, она у тебя и, правда, ничего, — Дима дурачась шлепнул его, — Ах… непризнанная Джей Ло!! Игорь засмеялся, вновь, отводя глаза. — В общем, ты должен настроить эту программку под себя. Она на российском, — меж тем разъяснял Дима, — ты разберешься, если удосужишься прочитать, то, что там написано. Игорь снова улыбнулся и признательно сжал его предплечье. — Хорошо для тебя, — Дима желал снять его руку, настолько фамильярно дотрагивающуюся до него, но Игорь просто-напросто не отдал ему этого сделать. Он от всей души, искренне обнял его, сзади, со спины, так, что Дима не успел опешиться этому и сделать возражение. Дима никогда не позволял дотрагиваться до себя парням. Его это раздражало. Ну, а Игорю тем паче. Игорь при всей собственной удачливости у женщин, вел себя время от времени как откровенный гей. — Димочка! Если б ты знал, какой ты неплохой… — не сдержавшись, вдруг произнес Игорь и прижался щекой к его плечу. Таковой наглости Дима вытерпеть не собирался, и уже решил высвободиться из объятий, как вдруг случилось полностью не запланированное: Игорь развернул его к для себя на вращающемся кресле и поцеловал его в губки. …Несколько секунд, которые продолжался поцелуй, показавшиеся Игорю минуткой, а Диме мгновением – эти несколько секунд продолжались малость подольше, чем как правило это происходит, когда целуешь человека вот итак вот – ни с того, ни с этого. Дима оттолкнул его. Но не сходу. Не с первой же секунды, хотя был должен, был должен – говорил он для себя позже. Он оттолкнул друга мягко, как во сне. И только тогда пришел в себя. Он вскочил как ужаленный, и ни сказав не слова, вылетел из квартиры. А Игорь, как будто в замедленном кино закрыл за ним дверь, и, возвратившись в свою комнату, сел на диванчик и зарыдал. Дима пробовал ни о чем же не мыслить и некое время спустя, у него это вышло. К вечеру, когда он возвратился от друзей домой, он уже ничего не помнил. Практически ничего. Тогда и зазвонил телефон. — Слушай, Дим… Не обижайся, хорошо? Я пошутить желал. Это дурность, извини. — Хорошо, — выжал друг из себя, после долгой паузы, — Просто ты отлично знаешь, как я к этому отношусь. — Да. Я только желал обосновать для тебя, что… в этом ничего страшного нет. — Что?! Я полностью обычный, и нет во мне ничего такового! А если для тебя на месте не сидится, то приставай к кому-нибудь другому, а то я ведь и стукнуть тебя могу! Усвой, я всегда к для тебя относился терпимее, чем к другим парням – просто поэтому, что ты по большей части, вел себя как девченка. Если ты помнишь, я не раз выручал тебя от избиений во дворе, ну и что там гласить, я всегда тебя защищал. Даже слухи прогуливались, что мы с тобой два пидора. Да и это меня не тревожило – я же знаю, что ты обычный! Но… какого же фига ты сейчас пытаешься уверить меня, что все это время я общался с гомиком? Либо, это правда? В таком случае молчать – это скверно. Ты мог бы сказать мне. И я не понимаю, что ты пытаешься обосновать, если знаешь, что я сплю только с девицами, и то не со всеми попорядку. В трубке раздался длиннющий вздох. — Ты хочешь мне еще что-то сказать? – спросил Дима. — Да, — шепнул Игорь, и Диме показалось, что из трубки в его ухо каким-то образом просачивается теплое дыхание друга, — Но я не могу по телефону. Раз уж ты решил узнать со мной дела, то давай создадим это при встрече… — Отлично. — Завтра увидимся, хочешь, ты зайдешь ко мне, и я для тебя все расскажу. — Я не желаю ожидать до завтра. Я желаю знать все сейчас – раз и навечно. Я желаю на данный момент побеседовать с тобой об этом. — Но я не могу… — Можешь. Я отлично знаю, что ты можешь. Так что давай, выходи, я через 5 минут буду у твоего подъезда. — Дима, не нужно… — Нужно! Мне все это надоело! — Дима… — Все. До встречи, — Дима раздраженно бросил трубку, и, схватив открытую банку пива, осушил ее до половины. Игорь положил трубку, и погрузился на пол, не способен стоять. Из его глаз катились слезы. Не так давно выпавший снег сверкал в свете мерклого фонаря. Игорь вышел из подъезда. Его лицо было завешено волосами – длинноватая отросшая челка, а сверху был надет капюшон. Дима ожидал его на холоде, казалось нервно, куря. — Идем, на лавке посидим. Они сели, и Игорь тоже закурил, глубоко затягиваясь. Друг смотрел на него, пытаясь отыскать в дрожащей руке с сигаретой ответ. Какие-то странноватые мысли лезли ему в голову. «Зачем я столько испил? В голове звенит. Вроде бы не утратить контроль над собой, — задумывался он. — А то он спросит, не желаю ли я кофе и чего там еще, мы поднимемся к нему в квартиру, (его родители-то уехали). Он меня снова поцелует как днем, а я… а что я? А вдруг я не оттолкну его? А вдруг?! Вдруг мне понравится? Ведь днем… ведь днем…. Фу, черт знает что в голову лезет!» — Так что ты мне сказать желал, чего по телефону не можешь? – перебив собственные мысли спросил Дима. — Дим, давай не будем сейчас продолжать этот разговор? Я не желаю утратить… твою дружбу. А ты, я вижу, настроен… разорвать со мной дела… — Разорвать? Рвут дела только те, у кого были «отношения»… А у нас с тобой не было. И рвать нечего. Мы просто друзья! «Что я несу???! Для чего я вообщем так на него злюсь?» — Думай, как хочешь. Знаешь, я уже жалею, что поцеловал тебя. Дима поднял брови с усмешкой. — Давай не будем об этом гласить, — снова попросил Игорь. Тихо, практически нежно… — Почему? Тебя это задевает? Ты… голубой? – достаточно нетактично наступал друг. Игорь вскочил со лавки. — Слушай, ну не нужно! – проговорил он срывающимся голосом. Капюшон свалился вспять, но из-за волос глаз не было видно. — Ответь, раз уж я спросил, — Дима тоже поднялся. — Я не буду для тебя ничего отвечать! – Игорь ровненьким шагом направился в собственный подъезд. «Это уж очень. То целует, то крутит задницей, то отправляет…» – Дима казался для себя более опьяненным, чем был по сути. — Игорь! Подожди! – Дима догнал его уже у двери в квартиру. Игорь оборотился к нему. В подъезде было светло, а лицо Игоря поблескивало от слез. — Ну что ты хочешь? Ну, оставь меня, Дима… — рыдал он. В замке уже был вставлен ключ, но Игорь был так растерян, что не успел повернуть его. — Закончи свою истерику! – прикрикнул на него друг, пряча под злостью испуг. — Дима, не принуждай меня… — он отчаялся что-либо сделать, погрузился по стене на пол, и сел, обняв свои колени, закрыв лицо. «Урод я. Что я к нему привязался? Может, у него какие-то трудности, а я как дебил твержу свое… Он же извинился за свою шуточку, даже если это была не шуточка…» — Да, хорошо, Игореш, я что-то… ну, перестань, — Дима наклонился к нему, — Вставай. Игорь только начал плакать громче, и этот сдавленный плач действовал на Диму как пощечины. Он открыл дверь и впихнул Игоря в квартиру. Игорь встал на ноги, и стал медлительно стаскивать с себя куртку и обувь, молчком и не смотря на друга. Дима тоже снял верхнюю одежку, но остался стоять у двери, прислонившись к ней спиной. «Вот мы и в квартире… но что-то я совершенно опьяненный. Наверняка, будь он посмелее… Наверняка, я может лежал бы с закрытыми очами, это ведь не числилось бы… А черт! Числилось бы! Как я вообщем могу такое мыслить? Вот гадость!» — Я не желал для тебя этого гласить, — заговорил Игорь, повернувшись к Диме, — По последней мере сейчас. Но ты заставляешь меня…. Может, поэтому, что хочешь это услышать…? Скажи, хочешь? — Услышать что? — Ты и сам знаешь! Я люблю тебя, — ответил Игорь как-то просто. Дима на несколько секунд закончил дышать. Нет, он ждал услышать что-то схожее. И даже, может быть, конкретно этих слов он ждал – додуматься было не тяжело. Но. Но он не знал, что эти слова имеют такую силу над его психологическим состоянием. Сердечко забарабанило как бешенное, захотелось сесть, а лучше лечь. И чего-нибудь испить. — Я сейчас поцеловал тебя, но этого больше не повторится, — продолжил Игорь, смотря другу в глаза, — я не желаю терять нашу дружбу. Не желаю терять возможность созидать тебя, говорить с тобой. Мне больше от тебя ничего не надо, — у него не хватило дыхания, глас задрожал, и чтоб Дима не лицезрел, как из его глаз опять покатятся слезы, Игорь отвернулся и прошел в свою комнату. Друг постоял малость в коридоре и пошел за ним. Игорь посиживал на кровати, вытирая ладонями слезы с щек. «Боже… все подозрения оказывается, обусловлены…. Бедный Игарешка... Может обнять его?... Я обниму его. Я на данный момент его обниму. Фу! Не нужно было столько пить. Черт». — Дима… — Игорь свалился лицом на подушку, — Димочка… Как я издавна желал для тебя это сказать. Я люблю тебя. И мне отлично от этого… Я тебя очень люблю, Димочка… Дима нетвердым шагом приблизился к кровати. — Игорь, но ты, же все понимаешь… я могу предложить для тебя только дружбу. — Я понимаю, — Игорь обернулся, — И желаю сказать для тебя спасибо за то, что ты мне это говоришь… Дима… — глас снова понизился до шепота. Дима сел на край кровати. «Он на данный момент положит мне руку на плечо, а я ничего не буду делать, будто бы не чувствую. Он усвоит, что я, вроде бы, не против и поцелует в шейку. Будет тепло, и мне захочется, чтоб он снова меня поцеловал… Черт! Я что, желаю, чтоб он меня поцеловал?», — лихорадочно задумывался Дима. Но ничего не вышло. Игорь в изнеможении лежал, и не рыдал уже, а просто лежал, отходя, как будто от обморока, а Дима посиживал к нему спиной. — Гарик… у нас с тобой выходит просто драма. Можно кинофильм снимать. В конце я повешусь, а ты выпьешь яд. Либо напротив. Я решу, что ты из-за меня покончил с собой и не смогу с этим жить, начну мыслить, что бы было, если б я согласился с тобой переспать… — Разве я прошу у тебя этого?! – в отчаянии проорал Игорь, — Я говорю, что люблю тебя по-настоящему! Мне ничего не надо! Просто быть рядом… Дима обернулся. — Ну, что бы было, если б я согласился с тобой… быть рядом… И, может быть, тогда решу, что глуповатая мораль не стоила твоей погибели… «Черт. Я брежу. А он на данный момент коснется меня! – паниковал Дима, — А вдруг мне понравится?! Черт!» Игорь длительно смотрел ему в глаза, а позже прижался к его плечу, обняв, как будто Дима разрешил ему это. Дима застыл, прислушиваясь к себе. «Почему, черт подери, мне так отлично?.. Почему мне не охото оттолкнуть его? Нужно сделать это. Срочно. Черт, я не могу. Я не могу! Просто убрать от себя его руки. Либо просто встать. Черт подери, да провались все. Почему мне не охото его оттолкнуть?!». Игорь все еще прижимался к нему, осознавая, что еще малость, и он сойдет с разума. В груди от боли все сжималось, и еще, кажется, он не дышал. Дима, в конце концов, собравшись, мягко отстранил его от себя и встал на ноги. — Нет. Я не могу... Давай забудем обо всем, что тут вышло. Я ничего не слышал, ты ничего не гласил. Все! Я пойду. — Нет! – кликнул бешеный в конец Игорь, — Нет! Я произнес, что я люблю тебя! И ты не отнимешь у меня этого! Разве для тебя жаль, что я тебя обнял? Боже… ну, почему ты… Дима… — Игорь свалился перед ним на колени, — Димочка! Ну, побудь со мной! Я на все готов ради тебя! Ну, останься со мной!... Я сделаю, чтоб для тебя было отлично. Только останься… — Успокойся! – произнес Дима, — Не гласи глупости. Встань! — Дима, только не уходи сейчас. Останься. Я не притронусь к для тебя. Просто побудь со мной малость. Просто, — ответил Игорь тише. — Отлично, отлично, — Дима потянул его за руку с пола, — Только успокойся. У тебя пиво есть? — Да, есть, — Игорь держал его руку в собственной, но позже с сожалением отпустил, — На данный момент принесу. — Давай, — Дима погрузился в кресло, и стал глядеть в окно, через полупрозрачные занавески. В свете фонарей видно было, как падает снег. Игорь скоро возвратился, неся в руке две запотевшие от холода банки, а Дима включил телек. Друг сел у его ног, на ковер, плечом касаясь его ноги, и сделал глоток прохладного напитка. — Свет выключи, — попросил вдруг Дима. Игорь стремительно поднялся и, выполнив просьбу, возвратился на свое место. Он всей кожей чувствовал, присутствие возлюбленного человека, и это лишало рассудка… — Игорь, ты не расстраивайся, хорошо?... – вдруг произнес Дима, и друг ощутил, как ему на плечо легла теплая рука. Игорь обернулся и длительно смотрел ему в глаза. — Я люблю тебя, — шепнул он. — Я тебя… тоже, — Дима споткнулся на полуслове, и замолчал, но позже стремительно продолжил, — Как друга…. Игорь взял его за руку, и сжал, стараясь удержать слезы. — Иди сюда, — произнес Дима, а у Игоря закружилась голова, и стало медлительно темнеть в очах. Он забрался в теплое кресло, к парню которого желал больше всех в мире, и прижался щекой к его плечу. Наверняка, это был обморок, поэтому, что в этот момент Игорь отключился. Дима ощутил, что вышло, и потрепал парня за плечи. — Игорь, Игореша, ты что? – Дима практически шептал, смотря, как друг приходит в себя. «Я не могу больше. Черти рваные. Я на данный момент поцелую его сам…» Это вышло как-то само собой. Еще секунду Дима смотрел на его губки, а позже он уже ощущал их вкус, малость соленый от слез и пива, малость терпкий от никотина, и малость сладкий… От чего?... Оба парня практически задыхались, так как никогда еще не лобзались ни с кем с таким желанием. Дима ничего не мог с собой сделать, не мог приостановить этого, хотя его разум орал ему «Беги!». У Игоря были теплые и нежные губки, но при всем этом не так нежные, как у женщин. Они были будто бы поближе, естественнее, знакомее. Нет, все не то. Губки Игоря лишали рассудка… — Подожди, — Дима отстранился. Он не мог. Не должен. И сейчас ничто его не выручит. Сейчас он станет педиком. Навечно. На веки веков. Станет позором для собственных родителей. Станет изгоем… Дима вскочил на ноги. — Я так не могу! Я этого не желаю! Клянусь, я не желал обижать тебя, но больше я тебя созидать не смогу. Извини, — Дима сорвался с места, и удрал из квартиры. Больше он туда не ворачивался. А внутренний глас гласил, что он все сделал верно. Позже они с Игорем повстречались на улице, и Игорь поздоровался, а Дима сделал вид, что не вызнал, и прошел мимо… *** Он брел по краю берега. — Хороший вечер, — поздоровался кто-то. Дима обернулся. Игорь смотрел на него как будто через все эти 14 лет, этим же влюбленным взором. Диме стало не по для себя. Он еле устоял на ногах, и чтоб не свалиться, погрузился на песок. — Здравствуй, Игорёша, — нежно произнес он парню. Игорь так опешил этому, что присел рядом, почувствовав, что древняя рана начинает саднить. — Сколько лет мы не виделись…. – проговорил он. — Да уж. Нам уже за 30… — Ты, наверняка, уже женился и обзавелся кучей малышей? – спросил с ухмылкой Игорь, но его сердечко колотилось как обезумевшое. — Я был женат, но развелся. Малышей у меня нет. А ты? — Я не женился… я жил с женщиной год, но позже мы расстались. И я отыскал парня. Мы длительно были совместно. Но позже все равно расстались…. – он замолчал, смотря на друга юношества, а позже продолжил практически шепотом, — Дим… Я ведь как и раньше тебя люблю… Дима впился в него взором. Слышать это от сопливого паренька еще, куда не шло, но когда это гласит для тебя взрослый мужик.… Он приблизился к нему и шепнул, чуток касаясь губками щеки: — Идем в мой номер. Когда я увидел тебя днем, мне захотелось утопиться. Идем. И возьми меня за руку. Я желаю, чтоб все узрели это. Идем. Когда дверь закрылась, Дима притянул к для себя повзрослевшего друга, и Игорь обнял его. — Мне было так больно, когда ты ушел… Когда ты прошел мимо… — гласил он слабеньким голосом. Дима вдруг придавил его к стенке, их губки оказались совершенно рядом. — Игорь, я желаю поправить свою ошибку. Ведь мне тогда было, может еще ужаснее, чем для тебя. Ты хотя бы рыдал. Ты произнес мне, что ты меня любишь. А я… Я боролся с этим. Долгие, долгие и длительные годы… — он замолчал, так как их губки объединились, и уже ничто не могло оборвать этот поцелуй. Ничто. ...Дима очнулся, когда они уже были в кровати. — Совершенство, — шепнул он Игорю, — Оно есть.

1 2 3 4 5 Просмотров: 344 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0