Главная » 2013 » Апрель » 23 » article_3705

---

21:20 article_3705

... — Hagane no Renkinjutsushi Персонажи: Энви, Уинри, Эд, Ал Рейтинг: G Жанры: Гет Размер: Драббл, 9 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. — Итак. Начнем это интересное шоу! Глас Энви, гулкий, глумливый, эхом отражался от каменных стенок подземелья. Эдвард вздрогнул, когда хваткие пальцы больно сжались у него на затылке, заставляя поднять голову. — Смотри пристально, Коротышка, — мурлыкал гомункул, скаля острые зубы в широкой улыбке. — Пошел к черту! Эд дернулся в сторону, старясь уйти от таковой близости этой твари, но Энви это не понравилось. Он грубо дернул его за волосы ввысь и хорошо врезал в животик. Охнув, Эд упал на пол, сжимаясь в трясущийся комок. — Вот так. Повиновение 1-ый шаг к свободе, — пропел Энви, презрительно глядя на поверженного неприятеля. Но ему этого было не достаточно. Элрик еще не был сломан, а ему хотелось, чтоб этот человечишка возненавидел себя, ощущал себя запятанным, униженным. И он знал, как этого достигнуть. Поймав злобный взор золотых глаз из-под челки, гомункул усмехнулся и отошел к тому углу большой залы, куда совершенно не проникал свет. На некое время алхимик совершенно закончил различать его фигуру, пока он не зажег 1-ый факел. Желтый свет меркло осветил каменную кладку, покрытую узкой пленкой воды, замызганный пол, прочертил длинноватые острые тени от бессчетных накрытых тканью нагромождений. Эд нутром ощущал, что на данный момент произойдет какая-нибудь пакость. Ужас скрутил его в тугую пружину, пришлось стиснуть зубы, чтоб не ляпнуть излишнего. Энви все так же не спеша, поставил в подставку последний факел и оборотился. Даже с такового расстояния и бордовую пелену перед очами, Эд мог различить его отвратительную улыбку. — Ты готов, ягненочек? – проорал ему Энви. – ну же, Эдвард Элрик, примите более соответствующюю позу для такового праздничного момента. Итак, лот номер 1. Альфонс Элрик. Встречаем! Он демонстративно захлопал в ладоши и сдернул пыльную ткань. Эд охнул от неожиданности, глаза распахнулись просто нереально обширно. Нет, этого не может быть. Такового просто не может быть. — Энви, ты ублюдок! – прошипел он. Энви закинув голову, рассмеялся. — Как грубо. Для тебя необходимо сказать мне спасибо. Эдвард не ответил, а Энви не стал ему мешать рассматривать собственного брата. Конкретно. На стуле, связанный посиживал его брат. Живой и реальный. Янтарные глаза смотрели с испугом, но как и у Эда в узком соединении с гордостью и непокорностью. У Эдварда голова пошла кругом от тыщи неясных мыслей круговорот завертевшихся в голове. Кто? Для чего? Чего достигает Энви этим поступком? — Чего для тебя необходимо от нас, Энви? – спросил он, в конце концов. — Это верный вопрос, — Энви расплылся в еще больше мерзопакостной ухмылке. – Только не от «нас», а от «тебя». Он ленивой походкой подошел к Алу и, нагнувшись, прикоснулся щекой к его щеке. Ал вздрогнул от такового и что-то возмущенно замычал, а Эд дернулся как в судороге, но ничего не предпринял. — Смотри, Коротышка. Он теплый, живой, реальный, — скользнув к шейке мальчугана, он агрессивно впился в нее зубами. Из под острых клыков, тоненькими струйками, потекла черная кровь. — Отвали от него, сволочь! – Закричал Эд. Собрав все свои силы, он рванулся к обидчику, не обращая внимания на сломанный автопротез и свою реальную руку. Он не задумывался, что собирается сделать, но однозначно знал, что просто глядеть он не может. Энви сколькой змеей обогнул стул на котором посиживал Ал и перехватив Эда, рванул его к для себя, впиваясь губками в его. Всего на мгновение, чтоб передать солоновато-железный вкус. И здесь же оттолкнул на пол. — Ощущаешь? Это кровь твоего брата. Реальная, — он брезгливо вытер губки и презрительно улыбнулся, глядя на ошарашенного Эда, чуток запрокинув голову вспять. — Удостоверился? Здесь нет никакого фарса. — Но… как? Для чего? – Эд медлительно поднялся на колени, затравленно поглядел на брата. – Прости, — чуть слышно пробормотал он. Энви недовольно скривил губки. — Не забывается, не забываемся, – он наклонился и обхватив подбородок Эда принудил поглядеть на себя. – Это ведь только начало, Коротышка. Глядя в его глаза–аметисты, Эд не посмел отвести взора. Что замыслил этот гомункул? Энви с минутку изучал золотые глаза впереди себя, позже коснулся ладонью его щеки в мерзком подобии ласки и в конце концов отпустил и выпрямился. — Итак, у нас еще есть лот №2, — проговорил он, отходя в сторону и злорадно улыбаясь. – Имя сам вспомнишь, я думаю? Ткань пыльным комом слетела с чего-то на подобии клеточки к пруткам которого был кто-то привязан. И этот кто-то очевидно был без сознания. «Или мертв», — с страхом поразмыслил Эд. Взяв факел, Энви поднес его к лицу пленного и… Эд задохнулся. — У-уинри? — Уинри? – Энви приподнял тонкое лицо девицы. – Ах так означает зовут эту девчонку. Она отказалась сказать мне свое имя. И чему только учили эту нахалку? — Убери от нее свои грязные лапы, Энви! Энви оскалился, малость повернул ее голову и нарочито медлительно, глядя Эду в глаза, лизнул ее в ухо. — Какой испуг в очах, — глумился он. – Неуж-то она дорога для тебя? Эда трясло, он еще не был уверен, но уже додумывался к чему ведет гомункул. И он не был готов к этому! Энви тем временем, стремительно расстегнул темный жакетик, провел пальцем прямую линию от шейки до груди, но, услышав рычание Эда, тормознул. — Ты не хочешь, чтоб я продолжал? — Я тебя на обрывки порву! — Как жутко… Улыбаясь во весь рот, Энви спустил узкую бретельку с плеча, наслаждаясь страхом в очах Эдварда. — Не трогай ее! — Я весь трясусь от испуга, – маленький поцелуй в перламутровое плечо. Эд неописуемым усилием принудил взять себя в руки. Уверить, что все происходящее менее чем игра, направленная конкретно на то, чтоб вывести его из душевного спокойствия. Энви улыбался, следя за метяниями алхимика. — Ну? Кого выберешь, Элрик? – прошептал он, глядя ему в глаза. — Что? — Выбирай, пока я хороший. Первого отдам за крохотную плату. Всего только за информацию того, что ты вызнал о философских камнях. За второго придется побороться. Считай, что он будет гарантией моего благополучия, твоего молчания и того, что ты все-же оставишь свои поиски. Ну! Не веря в происходящее, не способен глядеть брату в глаза, Эдвард закрыл глаза. Энви чуть удерживая в равновесии поднос с пищей, отворил томную дверь и просочился вовнутрь. Девчонка посиживала на стуле не шелохнувшись, сведя совместно колени и спрятав лицо в ладонях. Вся сжавшаяся в комок, упираясь локтями в заржавелую столешницу, со спутавшимися, торчащими в различные стороны волосами, ее фигуру можно было бы именовать трагичной, но Энви были не знакомы настолько патетичные и высочайшие слова, потому он обусловил ее как ничтожную. Ничтожная и забавная в собственной беспомощности. Рядом стояла вчерашняя пища. Похоже, она к ней даже не притронулась. Что ж, ей ужаснее. «Ревет», — обусловил себе Энви, нарочито звучно захлопнув за собой дверь, чтоб не остаться незамеченным. Девчонка вздрогнула, но позы не сменила и головы не подняла. Энви даже на таком расстоянии ощущал волну животного, неосознанного ужаса исходящего от нее горячими волнами. Опасается, оттого и ведет себя так по-дурацки! Хорошо, пусть, Энви решил, что не станет обращать на это внимания. В конце концов, она всего только человек, что еще от нее ожидать? Подойдя к столу, он грохнул тяжкий поднос на жестяной стол, с садизмом следя, как пленница практически подпрыгнула на стуле от неожиданности, и плюхнулся в стул напротив. — Эй, — позвал он, наклонив голову и стараясь заглянуть ей в лицо. Но в ответ тишь, а ее лицо было накрепко спрятано за ладонями. — Эй, знаешь, я могу разозлиться, — промурлыкал он, беря вилку и рассеянно начиная разбрасывать по тарелке рис. Это подействовало. После нескольких секунд колебаний, женщина без охоты отняла от лица руки и положила их впереди себя. Глядеть на него она все таки отказалось, но Энви и не горел особенным желанием еще в одних очах созидать к для себя ненависть, так что ему хватило и того, что он мог созидать ее лицо. К его удивлению, ее глаза были полностью сухи, ни намека на слезы. — Почему ты ничего не ешь? – спросил он, кивком указывая на вчерашний поднос. Женщина нахмурилась, но промолчала. Энви расплылся в ухмылке. — Эй, киса, если ты не хочешь, чтоб с тобой вышло чего-нибудть плохое, пока Коротышка отрясется и придет за тобой, лучше отвечать на мои вопросы. Она застыла, но снова промолчала. Но то, как натужилось ее тело, расширились зрачки, а пальцы конвульсивно переплелись в комок, поведало ему, что она его сообразила. Энви откинулся на спинку стула… и чуть не улетел на пол. Стул был шаткий, хотя и металлический, равновесие плохое. Зло чертыхнувшись, он вновь облокотился о стол от греха подальше. — Попробуем снова. Итак: почему ты не ешь? — Не желаю, — последовал чуть слышный ответ. Энви фыркнул. Полностью прогнозируемый ответ. — Ну и дурочка, — категорично заявил он. – Подохнешь резвее, чем Цельнометаллическая малявка соберется тебя выручать. Уинри метнула в него озлобленный взор, и опять отвернулась. Она желала что-то сказать и уже открыла рот, но передумала и промолчала. Это существо не тот, кому она желала бы рассказать свои духовные терзания. Покопавшись вилкой в еде, Энви отыскал что-то, по его воззрению, выглядевшее полностью аппетитно и выслал это в рот. О, ну нужно же, Ласт научилась готовить. Воткнув вилку в кусочек жареного мяса, он пододвинул к ней поднос и кратко отдал приказ: — Ешь. Уинри со всей силы стиснула зубы, чтоб не выронить слова, которые позже поздно будет брать назад. Гласить в присутствии Энви было очень тяжело либо быстрее жутко. Ей казалось, что открой она рот тогда и непременно ляпнет какую-нибудь мерзость либо что-то не то. А привести в ярость Энви равносильно погибели. Она уже была свидетельницей того, как ожесточенным он может быть и знала, что прячется за этой наигранно-дружелюбной маской. Его ухмылка и нейтральный тон, стращали ее больше чем, если б он кричал на нее и загонял в угол плеткой. Не знаешь чего и ждать-то от него. Энви подождал для порядка, потом откинулся вспять… и чуть опять не опрокинулся. Чертов стул! Скачком развернув его кругом, он сел на него задом наперед и опять уставился на даму. — Ну?! Уинри вздрогнула и поглядела на него. Ее взор, из под всклоченной челки, напоминал озлобленную, голодную тигрицу, пойманную в клеточку. В их так и читалось: добраться бы и перегрызть для тебя глотку. Мешал только полностью обоснованный ужас, дрожащим огоньком схожим на чуть чадивший фейерверк, в самой глубине ее расширившихся в злости зрачков. И Энви отлично это осознавал. Он присвистнул и рассмеялся. — Не нужно так зло глядеть – не напугаешь, — откомментировал он, подпирая кулаком подбородок и блаженно улыбаясь во все лицо. – Ты ешь. Я не хочет здесь с тобой посиживать весь денек. — А если я не стану? Энви дернулся от ее вопроса и на мгновение растерялся от неожиданности вообщем услышать ее глас, достаточно сильный для заморенной пленницы, которая должна быть убита горем. Взяв себя в руки, он злорадно ухмыльнулся, с ублажение следя как в супротивных очах начинает плескаться паника. Это привычнее, это спокойнее. — Тогда, я утрамбую в тебя это все без помощи других, — устрашающе пообещал он, перегнувшись к ней через стол. Женщина побледнела так, как можно было вообщем еще побледнеть и, не мешкая, схватилась за вилку. Одна идея, что Это будет дотрагиваться к ней, приводила ее в панический кошмар. — Я… я сообразила, — стремительно пробормотала Уинри. — Умница, — промурлыкал гомункул, усаживаясь назад и на всякий случай, ногами удерживая равновесие. Не хватало еще грохнуться тут на пол. Вот будет веселуха. Женщина вздохнула, выдернула вилку из кусочка мяса, неуверенно ковырнула в рисе и опять поглядела на него. Сейчас была другая неувязка. Пища при пристрастном разглядывании казалось полностью обычной и пахла смачно, но сверлящий в ней дыру саркастический взор просто не давал покоя. Женщина ощущала, что при таковой слежке ей просто комок в гортань не полезет. Они с добрую минутку игрались в «кто кого переглядит», пока Энви это не надоело. Он выгнул бровь и скрестил руки на груди. — Чего уставилась? Вперед. Уинри уткнулась в тарелку и честно попробовала есть, забыв о практически на физическом уровне осязаемом взоре. Мурашки по коже. Нехотя пережевывая что-то выловленное ею из общей массы, она то и дело кидала на него убийственные взоры и искренне вожделела, чтоб он, в конце концов, упал с этого стула. И всякий раз натыкалась на прохладное, упорное, улыбающееся равнодушие. Когда вытерпеть уже стало невмочь, она с вздохом положила столовый прибор на поднос и подняла на него злые глаза. — Что такое? — Ты не мог бы на меня не глядеть? – выжала она. Энви очевидно такового не ожидавший с мгновение растерянно смотрел на нее, до того как опять улыбнуться. — Повтори-ка. Уинри стало вдруг жутко. Страшнее чем до этого. Она с трудом проглотила откуда-то взявшийся комок в горле. — Я не могу есть, когда ты… ты так смотришь, — пробормотала она. Аметистовые глаза сузились, а мерзкая ухмылка, казалось, стала еще отвратительнее. — Я тебя смущаю? Уинри мотнула головой, дескать, нет. — Волную? – глумился Энви Опять – нет. — Раздражаю, злю? — Нет. — Нет? Тогда в чем дело? Энви встал с многострадального стула и, обогнув стол, тормознул за ее спиной. Женщина, почуяв неладное, занервничала и так напряглась, что казалось, полопаются все сухожилия. Предчувствия ее не околпачили. У Уинри на теле волосы стоймя встали, когда он наклонился к ее уху и зашептал: — А может, я тебя возбуждаю, а? Глаза девицы при этих словах можно было сопоставить разве что с очами глубоководного краба, а цвет лица по цвету с этим же крабом только уже сваренным в кипяточке. — Нет! – возмущенно закричала она, в чувстве близким к припадку. Собственный выкрик она подтвердила резким разворотом и жестом руки, очень плохим. Грохот ударяющегося о камешки металла и треск разбивающего стекла в комнате с прелестной звукопроводимостью, практически оглушили даму. Тихо охнув, она свалилась назад на стул и закрыла рот рукою. Все что она желала прибавить к собственному «нет» вылетело у нее из головы, сменившись очевидным ужасом перед будущим. Так, что-то на данный момент будет. Четыре глаза с тоской следили, как все что можно было съесть рассыпается по каменному полу. Тарелка и стакан разлетелась на осколки, вилка ускакала куда-то под кровать, а железный поднос крутился на ребре до того времени, пока Энви, с звучным шмяком, не прижал его к полу ногой. — Обед окончен, — подвел результат гомункул, подбирая поднос с пола. Он саркастически поглядел на застывшие слезы в испуганных очах. — Сейчас ты сможешь поесть, только если станешь все это слизывать с пола, — он цокнул языком и отвернулся. – Глядеть не буду – обещаю. Вырвет еще. Прихватив с собой и вчерашний ужин, он направился к двери. Уинри разгневанно смотрела ему вослед, опоздало понимая, что сделал он это специально. Когда дверь захлопнулась, она в ярости стащила с себя башмак и запустила в металлическую дверь. А позже разрыдалась. От злобы. От того, что вправду желала есть. Что она одна в этих 4 стенках без одного намека на оконце. От того, что это Эд повинет, что она на данный момент тут и от того, что Эд поступил так и избрал Ала, а не ее. Но больше всего из-за того, что она так беспомощна и уязвима перед этим странноватым существом в виде ребенка. Уинри не достаточно понимала, что происходит по сути, она понятия не имела, остается ли она жить либо нет. Но одно она знала точно – она терпеть не может Энви. Терпеть не может его глаза с острым, небезопасным взором. Терпеть не может его ухмылку – злую, издевательскую. Она терпеть не может в нем все! Уинри сама не замечала, как тихо рычала и до крови прикусила для себя запястье, чтоб хоть куда-то деть рвущуюся на волю злость. Она терпеть не может это место. Терпеть не может гомункулов! Терпеть не может того, кто их сделал. И Эда она тоже терпеть не может, за то, что кинул! Никогда не простит! На этом ее мысли в один момент свернули в более мирное русло. Нет, все правильно. Эд и не мог поступить по другому, он так длительно ожидал, так находил. Терзая себя чувством вины женщина пробовала уверить себя, что Эд не повинет, что так и должно быть. Ведь он возвратится, он непременно придет за ней. И конечно станет просить прощения, а она произнесет, что он поступил правильно. Брат это все что у него есть. Но в глубине души, там где у всех посиживает нечто отвратительное и темное, это Нечто гневно нашептывало ей, что так не должно быть. Что Эд поступил не правильно и вообщем как он мог бросить ее в лапах этого гомункула!? И вроде бы Уинри не старалась уходить от этого липкого, опасного чувства, от себя она убежать не могла. За такие мысли она тоже себя терпеть не могла, ощущала себя грязной, предательницей. Когда слезы иссякли, злость сменилась опустошением.

1 2 3 4 5 Просмотров: 386 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0