Главная » 2013 » Апрель » 23 » article_3739

---

21:21 article_3739

Ориджиналы Персонажи: Основная героиня/Эрик Сааде, Алексей Воробьев, Марина и другие. Рейтинг: PG-13 Жанры: Гет, Юмор, Психология, POV Размер: Мини, 4 странички Кол-во частей: 1 Я посиживала в номере, растерянно перебирая буклеты. Наверняка, в Дюссельдорфе никогда не было столько людей сразу. Я, как и многие, тут впервой. В Германии была, в небольшом городе Мюнхен-Гладбух, в Кельне, в Берлине. А тут — никогда. И весной 2011 года пришла пора поправить эту несправедливость. Я учусь в десятом классе, другими словами на данный момент мне семнадцать лет. В Германию приехала с подругой и ее матерью. Для чего? Этот вопрос я задавала для себя не раз. Наверняка, из энтузиазма. Мне всегда было интересно узреть Евровидение вживую. А если есть возможность поехать – почему я должна отрешиться? Этим днем, четырнадцатого мая, я встала с трудом. Легла поздно – тут я каждый денек ложилась после полуночи как минимум. Весь Дюссельдорф застыл в ожидании конца конкурса. Сейчас артисты (они же – участники), дошедшие до конца, должны были «выйти к народу». Как бы. Колебалась я поэтому, что уважаемые сми писали в газетах и журнальчиках только одну десятую правды. Вдруг, и это – еще одна придумка? Нет, не похоже на ересь. Марина — так зовут мою подругу – уже несколько часов дергала меня, умоляя собираться побыстрее – этот товарищ ждал-не дождался встречи с участниками. А мне было как-то все равно. Полуфиналы я, очевидно, смотрела. Приглянулась женщина из Норвегии, которая, как досадно бы это не звучало, не прошла, наш Воробьев (я же патриотка) и еще швед. Уже тут, в Дюссельдорфе, я познакомилась с 2-мя девицами из Финляндии. К выступлению собственного земляка они относились прохладно. Им нравились те, кто нравился мне. Мы и познакомились потому. Финок звали Кэтти и Тори. Кэтти смеялась, что просто нереально обожать песни российского и шведа сразу. Она вообщем практически всегда смеялась – сначала над самой собой. Так как Кэтти нравились и “Get you” и “Popular”. Тори была спокойней и молчаливей собственной подруги. Интересы, как я уже гласила, у нас совпадали. Я знала, что эта финка желала повстречаться со своими кумирами. Этим я и отличалась от других поклонниц. Мне было в с е р а в н о. Подруги смотрели на меня с удивлением, дескать, как это так? На встречу с артистами я все-же пошла. Поточнее, меня потащили – Кэтти, Марина и Тори. Я сопротивлялась, но сильные и упорные девчонки все-же довели меня до «места встречи», которое, к огорчению, «изменить было нельзя». Мы пришли рано, но людей было уже довольно. Кэт и Тори гордо проигнорировали финна, а 1-ая даже прошептала мне: «хочется треснуть этого гринписовца по голове гитарой!» Марина стремительно куда-то улетучилась — позже я увидела ее около ирландцев (радостные братья с волосами, будто бы бы их стукнуло сильным разрядом тока). Кэтти и Тори желали отыскать Воробьева и шведа (его фамилию я благополучно забыла). Но этих 2-ух не было. Подружки из Финляндии очень расстроились, а я, нескончаемый оптимист, пробовала их убедить, что они еще придут. А позже людей стало больше, в массе – душно и тесновато. Я произнесла девченкам, что пойду, прогуляюсь по улочкам городка – там тень, прохладно, не то что тут, прямо на солнцепеке. Маринка была далековато, Кэтти с Тори расстроились, но отпустили меня. Наконец я шла по Дюссельдорфу, в тени деревьев. Люди встречались изредка и шли большой частью мне навстречу – в центр городка. Я свернула в узенький переулочек. Люблю старенькые комфортные улицы европейских городов – от их по-настоящему веет прошедшим. Но в этом переулке меня ожидал подарок – в прямом и переносном смыслах. Поначалу я услышала русскую речь. Отборную такую русскую брань. Позже что-то на зарубежном языке, судя по интонации – приблизительно то же самое, что и на российском. А следом началось самое увлекательное – источники услышанных фраз попали в мое поле зрения. Я не выяснила их. Это были два юных парня – один блондин, другой темноволосый. Они дрались с попеременным фуррором. Когда светлый оборотился ко мне лицом, я его выяснила. А, осознав кто один, нетрудно было додуматься кто другой. Это были кумиры Кэтти и Тори (по совместительству – и мои тоже) – Алексей Воробьев и Эрик Сааде (о Боги, я вспомнила это имя!) Они с самого начала конкурса очень «мило» общались. Точнее, это «милое общение» началось еще месяц вспять, когда швед приехал в Москву и заявил Воробьеву, что тот не умеет петь. Наш не остался в долгу, и разошлись они если не неприятелями, то не друзьями точно. Позднее Алексей приглашал Эрика на вечеринку, но тот сделал мину и не пришел. И вот сейчас эти два товарища нещадно (как минимум) лупили друг дружку у меня на очах. У шведа была разбита губа и очень расцарапана щека, у российского – подбит глаз, и из носа текла кровь. По-видимому, стычка только началась. Мне вдруг стало жаль, при этом всех сходу – этих 2-ух, которые на данный момент, наверняка, только и задумываются о том, вроде бы сильнее унизить противника, девчонок, ждущих их там, на встрече. И себя, так как очень хотелось убежать из этого переулка, но я ощущала, что необходимо их разнять. Главное, что была в состоянии сделать я, семнадцатилетняя девчонка? И все-же я решила рискнуть. Российский и швед меня ранее и не замечали. Пока я раздумывала, на каждом из их появилось по несколько новых царапин. Я подпрыгнула сзади и что есть мочи прокричала что-то вроде «Stop it immediately!» Они на меня поглядели с удивлением, видимо, не замечали меня. Позже Эрик ухмыльнулся и опять замахнулся на Воробьева. А я уже разошлась. Тогда меня злили эти два парня и, если б я была мужского пола, с наслаждением надавала бы тумаков. Но моей задачей было закончить ссору, а не разжигать новый конфликт. Я подбежала к ним (бежать на танкетках – это уже искусство) и прошипела по-английски, чтоб сообразили оба, это: — Вы в собственном уме, а? Вас ожидают люди, на вас уповают, а вы здесь, простите, рожи друг дружке бьете! Все они сообразили. Воробьев саркастически вскинул бровь и желал, было, ответить мне по-английски, но услышал лаконичное «черт» из моих уст. Он сообразил, что я российская, и заговорил: — Отлично, женщина, вы правы. Но, в конце концов, почему это мы должны вас слушаться? Обходительный тон был только издевкой. Сааде молчал и вдумчиво смотрел то на меня, то на Алексея. — Естественно, я права! И можно без ваших фирменных шуточек, да? – это я произнесла уже на российском, — ну вы сможете меня не слушаться – но задумайтесь, пожалуйста, на вас уповают люди! У вас есть хоть капля совести? Воробьев фыркнул: — Найдется. Потом я повторила ту же фразу лишь на британском – для шведа. Тот медлительно, но звучно произнес: — О’кей, женщина. Вы правы. Но знай, Воробьев, когда-нибудь мы встретимся снова и побеседуем, — под «поговорим» он, естественно, предполагал еще одну стычку. Я не сообразила, гласил ли Эрик это серьезно, либо хохотал нужно мной, как наш певец. Но я только проговорила: — Почему вы так ненавидите друг дружку? Разве нельзя жить в мире? — Make love, not war?! – хохотнул швед. Я утомилось на их смотрела – наверняка, большая часть моих ровесниц и подруг могли быть непомерно рады таковой встрече. А мне как и раньше хотелось от всего сердца врезать обоим, но поначалу – вынудить пойти на «встречу с народом». — Чего мы стоим-то? – поинтересовался Воробьев, — продолжить наше «милое общение» мы все равно не можем, придется возвратиться на главную площадь. — Это я у вас должна спросить, ага, – произнесла я, — могли быть вы моими одноклассниками, ну либо знакомыми, я бы уже орала «ноги в руки и в центр бегом!» Это были мысли, которые я случаем произнесла вслух, тем паче на британском. — Я уже радуюсь, что я не твой одноклассник, — улыбнулся Эрик. О Боги снова, это была 1-ая благожелательная шуточка за последние пятнадцать минут. Я решила игнорировать их высказывания вообщем и стала самозабвенно поправлять платьице и шарфик. Позже пошла от их прочь – швед и российский не двинулись с места, просто следили, когда я уйду из переулка. Но оставлять я их даже не собиралась. Оборотилась и злостно поглядела поначалу на Алексея, позже на Эрика. Сааде ухмыльнулся 2-ой раз за сей день, но упрямо не шел на главную площадь. Воробьев же, напротив, видимо, плюнул на свою гордость и вспомнил о здравом смысле – наконец сделал пару шажков. Я возликовала – прогресс налицо! Наш прошагал мимо меня, а я осталась ожидать шведа. Упорный! В конце концов, ему, вероятнее всего, просто надоело играть в «гляделки», и скандинав подошел ко мне. Я все ожидала, когда он пройдет мимо– желала уйти последней. Но Эрик потянул меня за локоть и чуть не силой увел из переулка. А я так желала «оставить последнее слово за собой» — замкнуть «шествие»! В конце концов, мы были на пути к центру. Я, как агент скрытых служб, выполнивший очень сложное задание, достаточно улыбалась. Мурлыкала для себя под нос одну из 3-х моих возлюбленных песен Евровидения — «Haba-haba», чтобы не оскорбить ни 1-го из моих спутников. Как гласила одна моя давнишняя подруга – «Эти артисты – они люди… возвышенные, во!» Видимо, создатель фразы не совершенно понимала значения слова «возвышенный». Либо просто у меня сложилось такое воспоминание после созерцания «чрезвычайно возвышенной беседы». Здесь я вспомнила, что и у нашего, у шведа порядком разбитые лица и поинтересовалась – они в таком виде собираются на публику выходить? Воробьев ответил: — Конкретно, — и хохотнул, — шрамы не красят дам, а парней – еще как. Я потрогала собственный шрам на правой щеке и обрадовалась, что он практически не виден. — Это будет фееричное зрелище. А главное – таковой вкусный кусок для СМИ, — проговорила я. В конечном итоге Алексей и Эрик смыли кровь в ближнем кафе. Правда, следы драки все равно были видны, но не так очень. И вот, в конце концов, эти два товарища вышли к публике! Я была рада и вновь ощутила себя агентом ФБР. Ко мне сходу подпрыгнули Кэтти и Тори. Видимо, увидели, что пришла я совместно с их кумирами (к огорчению, по совместительству – не с моими, я глубоко разочаровалась в их). Я поведала эту глуповатую историю от начала до конца. Кэтти отрадно просмеялась добрую половину повествования, Тори же только восхищалась то моей «хваленой» смелостью, то Воробьевым и Сааде. В конце концов, «встреча с народом» кончилась – людей стало меньше, артисты начали расходиться. И здесь на моих очах вышло незабвенное событие – российский и швед помирились! Поначалу я поразмыслила, что это прикол, позже до меня-таки дошло — все более чем серьезно. Ко мне подошел Воробьев и звучно проговорил: — Ну вот видишь, девченка «Make love, not war!» (в последствии они меня повсевременно так называли, всячески переиначивая лозунг хиппи), я даже помирился со своим противником, — он потрогал синяк под глазом, — только напрасно face’ы друг дружке попортили. — Ну вот видишь, я же гласила, что я – права! – произносила это я с видом южноамериканского президента, который обязательно захватит весь мир. Спрашивать, к чему такая резкая перемена не стала. Еще испорчу чего-нибудть, к этому у меня был талант. Мы гласили на британском языке, по другому бы Эрик нас не сообразил. Швед слушал разговор со собственной обычной улыбкой (я знаю только 2-ух людей, которые ухмыляются при любом настроении, по поводу и без повода – он и Маринка). — Что скажешь, Сааде? – поинтересовался Алексей. — Я тоже намеривался про «face’ы» сказать – не успел. На меня с завистью смотрела хорошая половина площади – все, конечно, понимали британский и в душе, наверняка, желали спалить меня на костре, как Жанну Д’Арк. — По-моему, нам лучше отсюда уйти, — произнес Эрик, — а то нашу новейшую знакомую на данный момент девицы на куски разорвут. Я была рада такому предложению – перспектива быть порванной на куски меня совершенно не устраивала. На улице было очень горячо. Я желала пойти в номер, включить кондюк и посиживать в кресле с банкой сока в руке. Не тут-то было! Видимо, ребята решили отомстить мне за прерванную стычку, хотя уже и помирились, и даже не собирались меня отпускать. Меня таскали по узеньким улочкам Дюссельдорфа, повсевременно подкалывали, хоть и по-доброму. В конечном итоге я пришла домой в час денька, усталая, но удовлетворенная. Марина длительно и упрямо расспрашивала меня (кое-что ей уже поведали Кэтти и Тори). А позже мы начали наводить красоту перед концом. Я надела бежевое платьице, свою возлюбленную ковбойскую шапку. С наслаждением пошла бы погулять по городку до начала конкурса, но Марина так длительно собиралась, что времени на это не осталось. Мы пришли, стали ожидать начала. На номере Швеции и на русском, вестимо, кричала так, что сорвала глас. Но успела спеть «Lipstick» ирландцев с Маришей. А позже началось самое увлекательное. Меня кто-то позвал по имени. Я удивилась, но последовала за незнакомой женщиной. И каково же было мое удивление, когда я сообразила, что меня завели за большой экран – в «зеленые комнатки» участников конкурса. Моя провождающая провела меня в комнату кое-где во 2-м ряду. Я услышала зарубежную речь и сообразила, что это очевидно не комната Воробьева. Означает, — шведа. К этому товарищу я испытывала чувства положительнее, чем к Алексею. Я проскользнула мимо незнакомых мне юношей к Эрику. Он посиживал под (либо «в»?) своим государственным флагом. Лицезрев меня, произнес что-то вроде «Привет! Рад, что ты пришла». Я улыбнулась и села рядом, тоже под флагом (он был огромным, безграничным прямо). Мы проболтали до начала голосования. Позже замолчали – все нервничали. А когда начали объявлять результаты… Мы кричали в камеру что-то на британском и на шведском – какое-то время Эрик лидировал с огромным отрывом. В конечном итоге он стал третьим. Мы все равно радовались, призовое место – это уже много. Я осталась в компании артистов на всю ночь – праздновали победу(ы). Заснула я исключительно в семь утра. Проспала до 5 часов денька. И только здесь вспомнила, что у нас в час ночи рейс. Чуть ли не расплакалась. Не хотелось уезжать из этого городка, от этих людей – сначала от Эрика. *** Швед провожал меня до аэропорта. Глаза щипало, но я вытерпела, держалась. Переходя через границу, старалась не оглядываться. Но когда заворачивала за угол, все-же не выдержала и обернулась. Эрик стоял на том же месте и смотрел на меня. Я сжала зубы, последний раз поглядела на него и пошла. Успокаивало только одно – в телефоне был забит телефон шведа, в руке я сжимала кулон – его подарок. Ну и чего ужасного случилось? Швеция и Наша родина – не различные концы света. Эрик еще приедет сюда, в Москву, а я – в Скандинавию. Необходимо просто веровать и ощущать биение сердца.

1 2 3 4 5 Просмотров: 386 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0