Главная » 2013 » Апрель » 18 » Доверять во всм Слэш яой

---

19:44 Доверять во всм Слэш яой

Доверять во всём — Слэш (яой) Deluhi Персонажи: Juri/Sujk Рейтинг: NC-17 Жанры: Слэш (яой), Романтика Размер: Мини, 9 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Сверкая желтоватыми и оранжевыми огнями, по ту сторону окна проносился ночной город, заполненный шумом и суетой. Джури всегда обожал вот так мчаться на машине, когда Сойк за рулем пристально смотрит за дорогой, а сам он, развалившись на фронтальном сиденьи, лениво щелкает по радиостанциям, не останавливая выбор ни на одной из частот. Только на данный момент наслаждения поездка не приносила из-за бурлящих противоречивых эмоций. С одной стороны, было по-детски грустно, просто до слез жалко себя из-за такового несправедливого дела. С другой, душу обжигало чувство настоящей ярости. К тому же, масло в огнь подливал хладнокровный вид сидячего рядом драммера, демонстрировавшего всей небрежностью позы полное спокойствие. В конце концов, не выдержав, Джури решительно заявил: — Меж иным, я обиделся. Он очень старался, чтоб глас не дрожал от гнева, но как удалось справиться с собой, вокалист затруднялся найти. — Почему же? – Сойк посмотрел на него с искренним недоумением, забыв даже глядеть на дорогу. И Джури задохнулся от возмущения, все таки срываясь на завышенный тон. — Ты еще спрашиваешь?! А вечер так отлично начинался. Они втроем, совместно с Агги, решили испить за окончание рабочего денька и направились в наиблежайшее летнее кафе. В таковой расчудесный, подаривший давно ожидаемую прохладу, вечер посиживать в душноватом помещении не хотелось. Драммер сходу предупредил, что расстаться со своим возлюбленным автомобилем он отрешается, поэтому пить ничего, не считая сока, не будет, но компанию друзьям составит. Случаем попавшийся ресторанчик оказался очень комфортным. Плетеные кресла и такие же плетеные столики под впечатляющего размера деревьями в горшках, наименования которых Джури не знал, ассоциировались с курортом, на который из-за завала работой в этом году попасть не светило. Поначалу они с Агги заказали по пиву, позже еще по одному, и еще. Джури ощутил, что дошел до самой развеселой кондиции – алкоголь уже подействовал, но еще не сморил, задав игривое настроение. На данный момент он не отказался бы потанцевать либо погорланить песни, но атмосфера тихой кафешки к таковой активности не располагала. Как назло, беседа за столом стала неинтересной для Джури – два друга-киномана заговорили о мировом синематографе. Сам вокалист суровые киноленты не обожал, придерживаясь представления, что в жизни и без того все плохо, чтоб еще парить мозги, смотря на экран. Смотрел он только комедии, очень изредка, под настроение – киноленты ужасов, и поэтому, услышав в выполнении Агги ужасное слово "Кустурица", совсем приуныл. Вечер рисковал перевоплотиться в занудные дебаты. Тяжко вздохнув, Джури покрутился минут 10, откровенно маясь и скучая. Позже попробовал привлечь к для себя внимание Сойка, опустил руку и скользнул по его колену и выше. Но Сойк стремительно перехватил шаловливую ладонь, возвратил ее на стол и, в придачу, одарил серьезным взором: "Не время и не место". Горестно опустив реснички, вокалист подпер щеку рукою и уставился в свой бокал, когда откуда-то сверху прозвучало: — Джури! Какой сюрприз! Если он сам сюрприз, как прозвать стоящее перед ним волшебство Джури даже не представлял. Высочайшая блондиночка с большими голубыми очами и удивительным бюстом в широком вырезе недлинного платьица улыбалась ему самой прелестной ухмылкой. От неожиданности Джури молчком открыл и закрыл рот, а Сойк и Агги, прервавшие разговор, с обходительным вниманием следили за происходящим, ждя, разумеется, что Джури их познакомит. Вот только неудача была в том, что как представить кросотку, вокалист не знал. Непременно, он помнил эту даму – такое не забывается. Дело было издавна, года два вспять, а то и больше. Память не сохранила ни места встречи, ни кто конкретно их познакомил. Зато Джури отлично запомнил удивительный секс в протяжении целой ночи. Сейчас он напрягался изо всех сил, вспоминая ее имя, но, как досадно бы это не звучало, все было напрасно. Кажется, после того раза они не встречались, так как женщина куда-то уезжала. Как бы, он даже не взял у нее номер телефона. А имя было каким-то европейским, труднопроизносимым, вот и не запомнилось. Неблагопристойно затянувшуюся паузу оборвала сама кросотка. Грациозно опустившись в кресло рядом с Джури, она по-хозяйски накрыла собственной рукой его ладонь и промурлыкала: — Ты сейчас совершенно звездой стал. А старенькых друзей не забываешь? — Друзей не забываю, — ответил Джури недовольным тоном, делая ударение на первом слове, стараясь показать, что к списку обозначенных людей безымянная знакомая не относится. Такая фамильярность непонятно откуда взявшейся подружки ему не нравилась. Не считая того, друзья, посчитав, что они тут излишние, отвернулись и продолжили собственный разговор, косвенно оставляя его и девицу с похотливой ухмылкой наедине. — Молодец, — похвалила женщина. – Как живешь вообщем? — Как все, — раздраженно ответил Джури, освобождая свою руку из хватких пальчиков с длинноватыми ногтями. – А ты как бы из страны уезжала?.. — Возвратилась, — легкомысленно махнула рукою блондиночка. – Швейцария – такая скукотища, знаешь ли… Джури обходительно улыбнулся. В Швейцарии он не бывал, о чем далее гласить – не знал. Но в отличие от него девушка была полна мыслях. — Вижу, ты скучаешь, — она одарила пренебрежительным взором его друзей. – Не хочешь… походить? На последнем слове красотка подмигнула, стрельнув очами куда-то в сторону. Судя по всему, далековато прогуливаться она не подразумевала, все можно было устроить в ближнем туалете. Джури передернуло. Лихорадочно думая, как обходительно и совершенно точно отшить так некстати показавшийся привет из прошедшего, он мимолетно посмотрел на Сойка… И обомлел. Нет, со стороны драммер, болтающий в воздухе полупустым стаканом и тихо втолковывающий что-то Агги, смотрелся полностью неиндивидуально. Но за полгода совместной жизни отлично его изучившему Джури сходу стало все понятно. Флегматичный, размеренный, уравновешенный Сойк в реальный момент был на грани истерики. Он так очень сжимал стакан, что пальцы и даже ногти побелели, а противоестественно выпрямленная, как натянутая струна, спина выдавала ужасное напряжение. Первым чувством был ужас. Секундный всплеск паники, что Сойк оставит его, бросит, только только из-за его нескучного прошедшего – мерзкое чувство, не покидавшее сначала отношений, когда Джури еще не совсем поверил в свое счастье. Следом пришли злоба пополам с обидой. Ах так это разъяснить? Возникает какая-то девушка, даже имени которой он не помнит, строит глазки, а его возлюбленный, которому Джури всеми правдами и неправдами обосновывает верность, готов свалиться в обморок. При всем этом сам Сойк часто встречается со своим бывшим Рензо, напыщенным павлином, с которым прожил совместно ни мало ни много 5 лет. Они, как видите, сейчас дружат, хотя какие дела можно иметь с таковой язвой, Джури отрешался осознавать. Сначала, когда драммер отчаливал на подобные свидания, Джури места для себя не находил, не мог ничем заниматься, а просто, меряя шагами комнату, ожидал, когда Сойк возвратится. Руки почесывались позвонить, написать смс, вынудить как-то вспомнить о для себя. Но главным сдерживающим фактором было осознание того, как будет злорадствовать над его ревностью радостный удод – дружок Сойка. Несколько раз Джури пробовал отвлечься и скоротать время со своими знакомыми, но выходило еще ужаснее. Друзья смотрели недоуменно, спрашивали, почему он таковой нервный. Однажды, наверняка, чувствуя напряжение Джури, Сойк предложил ему присоединиться к ним с Рензо, давая таким макаром осознать, что он сам может поглядеть – ничего такового они не делают. Но от одной мысли о вечере в обществе малоприятного субъекта, величающего Джури только как "полтора метра притягательности", вокалиста затошнило. Ну и, не считая того, он же не слабенький закомплексованный ревнивец, чтоб смотреть за извращенцем Сойком, получающим наслаждение от подобного общения. И вот, пожалуйста! Стоило на горизонте мелькнуть некий случайной девице Джури, Сойк представил для себя нечто такое, о чем вокалист даже мыслить не желал. — Идем. Почему ты сомневаешься? – практически в самое ухо шепнула блондиночка, выводя Джури из яростных раздумий. "А вот взять бы да пойти! Оправдать твое мировоззрение обо мне!" – на уровне мыслей огрызнулся Джури, обращаясь к Сойку. Но в действительности поступил, естественно, по другому. — Прости, не могу, — отрезал он, взяв драммера за руку, высвобождая стакан из крепкого захвата. – Сейчас я не один. — Я тебя умоляю! — легкомысленно взмахнула рукою красотка. – Она не выяснит. — Во-1-х, это не она, а он, — ответил Джури, прикладывая к собственной щеке ладонь Сойка. – А во-2-х, он уже знает, так как не глухой. В один момент кросотка ошарашено захлопала ресничками, Сойк резко оборотился к Джури, с силой сжимая его пальцы, а Агги разразился таким смехом, что люди за примыкающими столиками обернулись. Стряхнув с себя оцепенение, женщина стремительно встала, смерив на прощание Джури и Сойка полным омерзения взором. Драммер молчал, продолжая держать Джури за руку, а сам вокалист ощутил себя усталым и разбитым. — Браво! Это просто потрясающе! – Агги разве что не рукоплескал. – Сейчас я знаю, как стремительно и просто отшивать неугодных девиц! Ты гений, Джури-кун! Но Джури было не забавно. Сойк обычно молчал, а Джури также обычно от этого молчания заводился. — Думаешь, я слепой? Думаешь, я не лицезрел? Да ты психовал, когда ко мне эта девка подсела! — Джури, я никогда не психую, — расслабленно сделал возражение драммер. — То, что ты не повышаешь глас и не бьешь посуду, еще не означает, что ты не психуешь, — процедил через зубы Джури. – Я отлично успел тебя изучить! Ты так натужился, что прикоснись и взорвется. Сойк не ответил, и вокалисту ничего не оставалось, как горько вздохнуть. — Ты, правда, считаешь меня таким гадом, который ушел бы трахаться в сортир с первой встречной? — Нет, не считаю, — поторопился заверить драммер. — Тогда почему? – на данный момент Джури ощущал даже не злоба, а горькую тоску. Сойк помолчал полминуты, позже тихо ответил: — Просто… Она такая прекрасная, необычно прекрасная, а ты уже отлично испил тогда, и… — Приостанови машину, — холодно оборвал его Джури. — Для чего? – в недоумении оборотился к нему драммер. — Приостанови, — отчеканил вокалист, и Сойк, послушливо притормозив у обочины, заглушил мотор. — Сейчас выходи, — кратко бросил Джури, смотря прямо впереди себя. Сойк вздохнул. — Джури, я никуда не пойду, пока ты не объяснишь, что замыслил. — Замыслил рожу для тебя лупить, — темно ответил тот. – Не могу же я это делать, пока ты за рулем. Сойк пристально смотрел на него несколько секунд, после этого повернул ключ в зажигании, и машина тронулась с места. Остаток пути оба не проронили ни слова. Парковка около дома была ярко освещена, а в машине царствовал полумрак. В течение нескольких минут они посиживали молчком. Джури смотрел на свои руки, сложенные на коленях, а Сойк смотрел на него, ждя каких-либо действий. На данный момент в эмоциях вокалиста преобладала обида. Истязало глуповатое детское "за что?", и горестно было, хоть плачь. За что Сойк о нем такового представления? За что он ему не доверяет? За что?.. — Выходи. Лучше побеседуем дома, — оборвал молчание драммер, но Джури никак не отреагировал. Вздохнув, Сойк вышел из машины, обошел ее по кругу и открыл дверцу со стороны Джури. Вокалист опять остался безучастным, и Сойк, наклонившись, схватил его за плечи и под коленями, вытаскивая наружу. — Закончи! – здесь же взвился Джури. – Не трогай меня! Вытерпеть не могу, когда ты меня таскаешь! На данный момент он лгал. Невзирая на практически однообразный с ним рост, на физическом уровне драммер был существенно посильнее, и без видимых усилий мог носить Джури на руках. Процесс доставлял Джури конфузливое наслаждение. Приятно ощущать себя возлюбленным и защищенным, но как-то неудобно, он же не женщина, в конце концов. Отпустив его, Сойк проговорил: — Ну, стукни меня уже, если для тебя легче станет… — Мне станет легче, когда ты начнешь доверять, — практически прошипел Джури и вдруг, как-то совершенно по-детски обиженным голосом, добавил. – Вот если б ты меня обожал… — Что ты несешь? – оборвал на полуслове драммер. Дернув подбородком, Джури внимательно поглядел в его глаза и медлительно произнес: — Когда обожают – веруют. Сойк шумно выдохнул и не по привычке резко схватил его за руку. — Пойдем. — Не желаю никуда с тобой идти, — гордо отвернулся Джури, вобщем, сам не зная, как поступать далее. Не стоять же всю ночь на парковке. Но Сойк разрешил делему. Стремительно наклонившись, схватив его за ноги, он просто оторвал Джури от земли и, практически взвалив на плечо, направился к подъезду. — Вообщем охренел?!. – задохнулся от возмущения Джури. – Отпусти немедля! — Не брыкайся. По другому на лестнице навернемся. — А мне насрать! — Ты хочешь провести ночь в поликлинике с гипсом либо в кровати с моими извинениями? – расслабленно поинтересовался Сойк. Такая постановка вопроса на секунду вышибла Джури из колеи. Дергаться он закончил, продолжая, но, недовольно сопеть. Драммер отпустил его только у дверей в квартиру. В непроглядной мгле коридора Джури сбросил башмаки. Включать свет Сойк не торопился, а вокалист занял пассивную позицию – пусть провинившийся что желает, то и делает. Сойк потянул Джури за руку в сторону спальни, и вокалист только хмыкнул. Нет уж, номер не пройдет, он не позволит драммеру отвертеться обычным сексом. В конце концов, делему это не решит. А в том, что у их самая реальная неувязка, колебаний не появлялось. Усадив вокалиста на край постели, Сойк чуток раздвинул его колени, устроившись на полу прямо перед Джури, и взял лицо вокалиста в свои ладошки. — Взгляни на меня, — тихо попросил он, потому что Джури принципно пялился в сторону. Нехотя он перевел взор на Сойка. Глаза драммера поблескивали в мгле, дыхание было удивительно сбившимся. "От того, что по лестнице меня тащил", — растолковал для себя Джури, запрещая растрогаться из-за таких мелочей. — То, что ты сейчас сделал… произнес, было отлично. Я издавна не был так счастлив, — начал Сойк и здесь же поправился. – Нет… Я всегда счастлив с того времени, как ты со мной, но сейчас… Не успев начать, драммер здесь же запутался и огорченно замолчал, а Джури утомилось поразмыслил, что сладкоречие очевидно не его конек. — Джури, прости меня, — сейчас Сойк сжимал его руки. – Ты тут ни при чем. Это все я… Ты… Ты просто не представляешь, как я боюсь тебя утратить. Мне на физическом уровне плохо становится, как представлю, что ты уходишь. От меня. — Для чего ты такое представляешь? – Джури все таки дрогнул, сердечко сжалось от мысли, что его возлюбленный дурачина для себя выдумал. — Мне нередко кажется, что для тебя со мной неинтересно. — С тобой неинтересно? – удивился Джури. – Как с тобой может быть неинтересно? Ты же столько всего знаешь, умеешь… А я… Я вот до нынешнего денька задумывался, что Кустурица – это некий овощ. Но Сойк даже не улыбнулся, только покачал головой. — С тобой очень любопытно. И забавно. Никогда не знаешь, что ты учудишь через минутку. А со мной… Не обижайся, — опять попросил он. – Мне необходимо время, чтоб привыкнуть, что ты мой. Я разумом понимаю, ты не предашь, но… Я работаю над собой, честно. Более непонятного разъяснения Джури в жизни собственной не слышал, но, естественно, сообразил, что пробовал донести до него Сойк. Ссориться больше не хотелось, и поэтому, вздохнув, Джури сдался. — Хорошо. Сейчас обожай меня лаского и старательно, и, может быть, я тебя прощу. — Не-е-ет, — тихо протянул Сойк, заглядывая в его глаза. – Сейчас ты будешь обожать меня. Лаского и старательно. Джури посмотрел недоуменно, и когда сообразил произнесенное, его бросило в жар. — Я?.. – осторожно переспросил он. — Кто, если не ты? – слабо улыбнулся Сойк. — Ты предлагаешь мне… — Джури все еще не веровал. — Да, конкретно это и предлагаю. Если ты хочешь, естественно. С самого начала их интимная жизнь поразила даже опытного вокалиста. Неэмоциональный, размеренный драммер в кровати преобразовывался в раскованного страстного хахаля. Его поведение в ежедневной жизни разительно отличалось от того, что лицезрел Джури, когда запиралась дверь спальни. При свете денька было даже как-то неловко вспоминать, в каких только местах и как конкретно Сойк его голубил. И, как ни удивительно, сначала вокалиста преследовало противное чувство. Мнилось, что драммер что-то обосновывает, пробует переплюнуть сам себя в изобретательности и длительности любовных игр. Только спустя какое-то время до него дошло, что Сойк был полностью искренним. Просто Джури выпала редчайшая возможность узреть броский пример, когда одна сторона медали разительно отличается от оборотной. И, естественно, в их отношениях драммер занимал только активную позицию. Время от времени Джури посещали мысли "как оно было бы, если…", но особо на их он не зацикливался, так как даже не представлял, как предложить такое. Ну и вообщем – сложившийся порядок вещей его более чем устраивал. Сойк был восхитительным хахалем. И вот сейчас, услышав такое предложение, Джури воспротивился: — Сойк. Если ты это замыслил, чтоб я не дулся, не нужно. Я и так не злюсь. Серьезно… — Я издавна этого желал, — оборвал его драммер, и у Джури закружилась голова. Забыв все сомнения, он прижался к собственному возлюбленному, завлекая его на кровать, покрывая горячими поцелуями лицо, шейку, плечи, избавляясь от одежки и раздевая его. — Только… — тяжело дыша с большущим трудом Джури оторвался от Сойка, чуток отстраняясь. – У меня нет опыта. Я никогда такового не делал. — Не жутко, — ободрил его драммер, смотря затуманенными очами и опять целуя, скупо и, вероятнее всего, до синяков. Но на это было наплевать. Невзирая на спонтанность ситуации, Джури вспомнил о тюбике с лубрикантом, и о том, что в прошедший раз они его забросили неизвестно куда, не потрудившись отыскать после. Со стоном неудовольствия он опять отстранился, свешиваясь с кровати и слепо шаря рукою по полу, но в кромешной мгле занятие оказалось безуспешным. Сойк, разгадав его намерения, потянул вспять: — Не отыскивай… Я потерплю… — шепнул он, находя губки вокалиста. — С разума сошел? – возмутился Джури, оторопев от одной таковой мысли, ворачиваясь к поискам. Как будто сжалившись, злосчастный тюбик, небережно отброшенный в предшествующую ночь, нашелся практически сходу кое-где в районе прикроватной тумбочки. Облегченно вздохнув, Джури попросил: — Оборотись… Сойк послушливо перевернулся, упираясь на колени и опустив голову на скрещенные руки. От происходящего у Джури перехватило дыхание, и он остро ощутил, что желает все созидать в эту ночь. Нащупав рукою ночник, он щелкнул выключателем. Лучше бы он этого не делал, сходу посетила идея. От увиденного накатило возбуждение, лишающее сил даже дышать. Несмело он протянул руку, поглаживая Сойка по спине, не решаясь так сходу прикоснуться там, где больше всего хотелось. — Еще через микроскоп туда загляни, — услышал он недовольный глас, испуганно замерев на миг. И здесь же сообразил, что драммер… смущяется? — Чего ты… — растерявшись, улыбнулся Джури. – Я же собственный… Сойк только вздохнул, и вокалист благоразумно решил прекращать испытывать собственного возлюбленного, и без того оказавшегося в непривычном положении. Торопливо выдавив на ладонь столько смазки, что на трижды хватило бы, он прикоснулся, осторожно надавливая, вводя 1-ый палец. Никакой реакции со стороны драммера не последовало, и уже смелее он добавил 2-ой. Чувства были просто неописуемыми. Джури казалось, что он опьянен – от жарких сжимающих мускул, от этой близости, от уязвимости Сойка в его руках. Сгибая пальцы, Джури прикрыл глаза, уговаривая себя дышать ровно и, самое главное, запастись терпением, которого чертовски не хватало. Решив, что уже довольно, Джури мягко перевернул Сойка на спину, но тот не отдал себя уложить, лихорадочно обнимая вокалиста за плечи и целуя настолько бешено, что у Джури перехватывало дыхание. — Я люблю тебя… — осипло шептал драммер меж поцелуями, а Джури пробирала дрожь. С памятной новогодней ночи Сойк никогда не повторил, что любит. В принципе, это было непринципиально, Джури и без слов все осознавал. Но слышать было до того особенно, так приятно… — Ты мой… Мой… — повторял Джури, укладывая Сойка на спину, целуя его шейку, понимая, как обыденно гласить схожее, но не находя более подходящих слов. — Твой, — тихо ответил Сойк, зарываясь пальцами в его волосы. Через вечность жарких поцелуев и нетерпеливых ласк Джури спросил срывающимся голосом: — Можно?.. Но не способен дождаться ответа, начал двигаться вперед. Сойк застыл под ним, закрыв глаза, плотно сжав побледневшие губки, а Джури покрывал его лицо легкими поцелуями, тихо шепча что-то нежное. Он осознавал, что драммеру больно, не могло быть по другому, ведь когда у Сойка был последний раз, он понятия не имел. И поэтому вкладывал всю свою нежность в каждое прикосновение, двигаясь медлительно и аккуратненько. — Смелее… — ободрил Сойк, придавая Джури решительности. Только сделав несколько поступательных движений, вокалист понял, что никак не концентрируется на собственных эмоциях, пытаясь поймать эмоции Сойка. А чувства ведь были сногсшибательными. Никогда еще Джури не было так горячо, так тесновато, так сладко… Он застонал, не сдерживаясь, двигаясь все резвее, тяжело дыша и шепча сумасшедшие слова. И тело Сойка отвечало и откликалось на каждое прикосновение. Понимая, что длительно он не выдержит, Джури на уровне мыслей взмолился: "давай же…", не хотя, чтоб оргазм накрыл его ранее возлюбленного. Как будто подслушав его, Сойк, впившись зубами в свое запястье, заглушая собственные стоны, кончил, завлекая следом и Джури. Стараясь не свалиться, с трудом удерживаясь на дрожащих руках, Джури, тяжело дыша, медлительно погрузился, накрывая своим телом возлюбленного. Драммер обнял его, немного поглаживая по спине, целуя в висок, будто бы успокаивая. — Мне понравилось, — шепнул он, и Джури поднял голову. — Это у тебя издавна никого не было, а если повсевременно… – мечтательно шепнул вокалист. — Означает, придется повторить. И не раз, — улыбнулся Сойк, а Джури задохнулся от счастья. На данный момент он был готов дать все в мире, чтоб повторять снова и опять. В душе Джури изловил Сойка за руку и уставился на пострадавшее запястье. — Вот что ты наделал? – с деланной строгостью спросил он. – Сейчас синяк будет. — Я наделал? – возмущенно переспросил Сойк. – А нечего меня доводить. — Завтра репетиция. Что люди произнесут? – изобразив грустное выражение лица, покачал головой Джури. — Люди, с которыми мы репетируем, еще не с такими синяками прогуливаются, — улыбнулся драммер, и вокалист, изо всех сил пытающийся сохранить суровую физиономию, рассмеялся в ответ. …И уже лежа в кровати, обнимая собственного возлюбленного, поглаживая рукою по спине, Джури тихо спросил: — Сойк, ты меня любишь? — Нет, естественно, — услышал он сонный глас. — И я тебя люблю, — обрадовался Джури, прижимаясь всем телом. Днем он пробудился довольно рано, хотя по ту сторону окна уже было светло. Мемуары о вчерашнем вечере как рукою сняли сон. Вокалист заворочался и улегся так, чтоб было комфортно следить за спящим Сойком. Но это оказалось тяжело. Драммер бессовестно дрых, зарывшись лицом в подушку, и на пристальные взоры, также копошащиеся движения, самым подлым образом не реагировал. Джури безрассудно захотелось, чтоб он поскорей пробудился, заглянуть в возлюбленные глаза и осознать, осталось ли у Сойка такое же необычное воспоминание от прошедшей ночи. Но будить он не решался. Повалявшись в кровати еще какое-то время и совершенно измучившись от бездействия, Джури решительно встал и стремительно оделся, после этого направился на кухню воплощать пришедший в голову план. Если ему и стоило ревновать Сойка, то только к одной вещи на свете – к кофе. Горьковатый и неприятный на вкус напиток драммер обожал, наверняка, даже больше, чем шоколад. И на данный момент, когда так хотелось сделать возлюбленному что-то приятное, Джури стремительно отыскал небольшую турку, засыпал в нее лошадиную порцию порошка и принялся терпеливо ожидать, пока закипит. Процесс занял менее шести-семи минут, но взволнованному и растревоженному Джури показалось, что он не меньше часа топчется у плиты. Зато сейчас, когда порция утреннего допинга была готова, он посчитал, что имеет полное право будить виновника собственного возбужденного состояния. …В спальне было совершенно светло, но, как и ожидалось, Сойк пробуждаться не торопился, только перевернулся на спину, улегся на искосок и занимал сейчас верно всю кровать. Улыбнувшись открывшейся картине и обычно почувствовав, как в груди щемит от нежности, Джури потоптался около двери, а после сел на край постели. Прочно сжимая в руках чашечку, он возлагал надежды, что возлюбленный запах поскорей расшевелит соню. Или, вправду, запах кофе, или шумное сопение самого Джури разбудили Сойка. Он открыл сонные глаза и здесь же увидел зияющего вокалиста. — Доброе утро! Поражаюсь, как можно так длительно спать. Я для тебя кофе сварил – мерзость редчайшая. А сейчас, кстати, хорошая погода, — слету выдал он всю накопившуюся за утро информацию. Сойк улыбнулся, приподнялся на локтях, принимая сидящее положение. Джури, поспешно отставив чашечку, начал поправлять подушку, как будто его возлюбленный был тяжелобольным. — Ммм… Кофе в кровать… — вдумчиво протянул драммер. – Чувствую себя новобрачной. Джури от всего сердца расхохотался от такового заявления и протянул небольшую чашечку. Сойк какое-то время грел об нее руки, позже испил практически в два глотка, жмурясь при всем этом как будто сытый кот. А Джури откровенно любовался им и расплывался в счастливой ухмылке. Когда чашечка была отставлена, он отважился спросить. — Ты… как вообщем? — Я отлично, — заверил драммер. — Ну, я имею в виду на физическом уровне… — смущенно растолковал Джури и, лицезрев, с какой развеселой ухмылкой его рассматривают, поторопился снова объяснить. – Я просто в этой роли 1-ый раз… — Я в собственной роли тоже 1-ый раз, — улыбнулся в ответ Сойк, и Джури изумленно открыл рот. — Другими словами… как 1-ый? — Вот так и 1-ый. А что тут такового? – Сойк опустил глаза под полным настоящего удивления взором. Джури хлопал ресничками, с трудом понимая, как такое может быть. А еще внезапно изловил себя на мысли, как эта новость оказалась приятной. Он и представить для себя не мог, что можно получить столько наслаждения от понимания, что он 1-ый и единственный. — Почему же ты сходу не произнес?.. – протянул он. — Так как ты переживал бы за меня больше, чем необходимо, — продолжал улыбаться драммер. — Да я и без того знаешь как беспокоился… — покачал головой вокалист. — Вот и я о том же. — Так. А почему же ты не произнес мне сходу после? – нетерпеливо тряхнул волосами Джури. — Так как ты полночи истязал бы меня дурацкими вопросами, — вздохнул Сойк. — Какими еще дурацкими вопросами? – нахмурился Джури и здесь же поторопился спросить. – Это что все-таки выходит… За 5 лет с индюком Рензо ты никогда не позволил ему?.. — К примеру, вот такими дурацкими вопросами, — построил глаза к потолку Сойк, но Джури пропустил замечание мимо ушей. — Это поэтому, что ты мне больше доверяешь? Больше, чем ему, да? – счастливо заулыбался он. — …Либо вот такими, — вздохнул драммер, перекатился на обратный от Джури край постели и, завернувшись в одеяло, направился в сторону коридора. Сообразив, что Сойк на данный момент запрется в душе, сбежав от допроса, Джури рванул следом. — Эй, куда? Ты же не ответил! — Джури, отстань. — Ты меня любишь больше, правда? — Отстань, кому говорю. — Больше, чем его обожал? Сойк, ну скажи-и-и…

1 2 3 4 5 Просмотров: 371 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0