Главная » 2013 » Апрель » 21 » Ядерный взрыв Слэш яой

---

18:57 Ядерный взрыв Слэш яой

Ядерный взрыв — Слэш (яой) Katekyo Hitman Reborn! Персонажи: 8059 (Ямамото/Гокудера) Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, Обыденность, Songfic Предупреждения: OOC Размер: Мини, 8 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Я боюсь твоего лица, твоих скупых любознательных глаз… Он шел по коридору, приближаясь к кабинету Десятого Вонголы. В руках юноша держал красноватую папку на которой жирным, большого размера шрифтом значилось: «Экономический отчет для Савады Тсунаеши». Чуток ниже более маленькая и уже не выделенная надпись говорила: «Приготовил Гокудера Хаято». Сейчас было десятое декабря – денек собрания. Обычно оно проводилось каждый месяц каждого десятого числа уже в протяжении 7 лет и включало в себя полный отчет по всем делам, которыми занималась семья. Роль в собрании воспринимали все Хранители, также Емитсу, Джаннини, Спаннер, Шоичи, Фуута, Базиль, Лар Милч и, конечно, куда уж без него, Реборн-сама. Варию на собраниях представлял Скуалло, потому что шеф Занзас, невзирая на улаженные разногласия, считал себя выше всякого мусора и предпочитал расслабленно пить виски в собственной комнате, заместо того, чтоб посиживать и слушать всякую неинтересную ему ересь. Время от времени к ним присоединялся Кавалоне, но он быстрее просто чисто из-за любопытства, ежели вправду по делу. Часто Гокудера подумывал, что его возникновения вообщем связанны только с Хибари и с печеньем, которые готовила Нана, и которые очень стремительно исчезали, сходу после нашествия Дробящего Мустанга. Но это были всего только догадки «Правой руки», практически не подкрепленные никакими аргументами. Вообщем Гокудера не обожал десятое число. По последней мере последние 5 лет точно. Все дело было в том, что в сей день он в протяжении 4 с половиной, а то и поболее часов подвергался незримым для других атакам Ямамото, взор золотисто-песочных глаз которого давил на плечи так, как будто на их нагрузили мешок картошки. Хаято до чертиков нервничал, ощущая на для себя пристальный взор брюнета. Юноша до дрожи в коленях страшился поглядеть на хранителя Дождика и узреть его доброе, так любимое им лицо. Гокудеру пугала всего одна идея о том, что он находится так близко, что в состоянии сделать всего пару шагов и обнять Такеши, прильнув к нему всем телом. Стоило ему только представить все это, как животик начинало крутить пуще чем от стряпни Бьянки, на душе появлялась ноющая боль, а сердечко разрывалось на тыщи кусочков, томимое волненьем. Нынешний денек, естественно, обещал быть таким же, как и прошлые. Так что настроение у Гокудеры с самого ранешнего утра висело на отметке 0 и подниматься не собиралось. — Хаято! – окрикнул знакомый глас сзади. «Ну почеммуууу…», — поразмыслил Гокудера, с сожалением проклиная свою жизнь. Он оборотился на глас и увидел резвыми шагами приближающегося Ламбо. Невзирая на то, что на данный момент Хранителю Грозы было 17, в очах Гокудеры он оставался все той же малеханькой, тупой коровой, которая повсевременно всех достает и лезет не в свое дело. — Утро доброе, — проворчал блондин. — Еще одна пассия обломала? – Ламбо тупо улыбнулся и Хаято успел пожалеть, что не прибил этого гаденыша, пока тот был небольшим. — Будешь ерничать, станешь последующей. Только учти, с тобой я возиться не буду, — буркнул юноша и, стукнув для приличия в дверь, открыл ее и вошел вовнутрь кабинета. Глаза непроизвольно зажмурились, шокированные резким, до неприличия броским светом. — Джудайме? Вы тут? – окрикнул шефа Хаято. — Прости Гокудера-кун, — раздался мягенький глас Тсунаеши, и ослепляющий свет померк, заменив себя более обычным. — Что это было, Джудайме? – Гокудера открыл глаза и увидел пред собой сидячего Саваду, рядом с которым посиживал Шоичи, держащий в руках непонятную вещицу, которую, видимо, он в очередной раз сделал при содействии Спаннера. «Парочка влюбленных голубков свихнувшихся на технике», — притворно-умилительно поразмыслил Гоку. — Шоичи-кун и Спаннер-кун разработали новое орудие, правда, его еще необходимо доработать, — Тсуна просто улыбнулся и с опаской покосился на штучку. Видимо, и сам не так давно ослеп. — Ну, если орудие нацелено на отпугивание противника, то, необходимо признать, оно очень удалось, — в комнату сзади Гокудеры вошел Ямамото. – Йоу, ребят, — малость позже добавил мечник. Хаято остолбенел. Ему казалось, что Такеши дышит ему прямо в спину, от этого плечи начинали дрожать, выражение лица приобретало глуповатый вид, а сердечко жалобно сжималось и скреблось, стремясь выпорхнуть наружу. — Привет, Ямамото-кун! – в один глас поздоровались Шоичи и Тсуна. — Доброе утро, — почтительно поприветствовал Ламбо. — Здравствуй, — холодно, не оборачиваясь, выжал Гокудера. Ухмылка с лица Ямамото пропала, он нахмурился. Внимательным взором провел по спине Хаято, спустился до круглых ягодиц, пробежался по длинноватым ногам, а потом, смутившись и покраснев, отвел взор в сторону, и, оглядев кабинет, спросил: — А где другие? — Еще минут 20 до начала, — подала глас сидячая в углу комнаты Лар. Дама, по всей видимости заспала, ибо вид ее был немного отсутствующим. Как будто она не до конца понимала, где находится. — Нужно же… — хмыкнул Ямамото и, взяв стул, сел за большой, прямоугольной формы стол. – Я задумывался, снова опоздаю. На мгновение в кабинете воцарилась тишь, но скоро ее порвал глас Савады. — Да, чуть ли не запамятовал… Мукуро сейчас не будет, он болен… — В смысле? Головой? – не упустил момента съязвить забиячливый Ламбо. — Нет, гриппом… — Тсуна тяжело вздохнул и опустил взор шоколадных глаз. Гокудера осознавал, в чем причина такового расстройства. Тсуна и Мукуро были парой. При этом парой любящей, основанной на взаимопонимании, почтении и поддержке. Потому совершенно не умопомрачительно, что болезнь 1-го, расстраивала другого, вроде бы ни желал этот другой скрыть собственных переживаний. — Соболезную, — проникновенно произнес Хаято и, подойдя к Тсуне, сел справа от него, куда и следовало садиться легитимной «Правой руке». На душе стало малость спокойнее, волнение отошло. *** Я боюсь не отыскать слова, когда нужно их гласить После того, как прибыли все другие, собрание началось полным ходом и завершилось только к восьми часам вечера. За таковой достаточно долгий период времени отважились вопросы о последующих экономических махинациях, уладились внутриполитические дела, сформировались новые внешнеполитические планы, обмолвились все минусы и плюсы слияния Вонголы с другой, более влиятельной семьей. Минусы перевесили, и слияние решили отменить. Также успели протестировать новейшую систему охраны, представленную Джаннини-саном. И тщательно разглядели идею Хибари сделать собственный свой штаб в Рф, чтоб отправить туда шпионов и подобраться ближе к малоизвестной российской мафии. Под конец собрания мозг Гокудеры был вынесен подчистую, и он стал полностью ко всему безразличен. Потому, когда на выходе из штаба, его окрикнул Ямамото, он совершенно не опешил и принял данный факт, как само собой разумеющееся. Беря во внимание, что наедине в последний раз они гласили практически четыре года вспять. — Ты домой? – идя рядом с блондином, спросил мечник. — Ага… Ури нужно покормить… — у него уже издавна была эта отговорка. — Как она? — Оу… — многозначительно произнес Хаято. – Так же как обычно… Царапается, кусается, шипит… Но, нужно признать, уже пореже. Как твои Джиро и Каджиро? – Гокудера до сего времени считал, что эти имена больше подходили бы цирковым пуделям, ежели оружию из коробки, но вслух этого не произносил, ибо знал, как очень нравиться Ямамото созвучие этих имен. — Отлично. Активны, дружны, здоровы,— общими выражениями охарактеризовал состояние собственных питомцев Такеши. — А ты как? Как отец? – глуповатые, ненадобные, в сути, вопросы, так как ответы на их известны. Но что еще спросить? Что сказать? Он бы почти все желал и мог сказать, но страшился… Страшился что это прозвучит тупо, несуразно и только ухудшит итак шаткое положение. Потому, как рот раскрывался, все самые нужные слова терялись, и приходилось гласить различный абсурд. — Отец отлично. Бодрячком, ты же его знаешь, — Ями пожал плечами. – Я как видишь, тоже живой здоров, — брюнет улыбнулся, и снутри стало малость теплее. «Будто бы солнышко», — поразмыслил Гокудера, нежно ухмыльнувшись уголком рта. — Кстати, твоя схема показалась мне не нехороший. Ну и защита звучала внушительно, — вспомнил Такеши. — Ах, схема… — растеряно повторил Хаято. – Гм, аригато… Но ты как обычно ничего не сообразил? – губки растянулись в ухмылке. — Точно, — гулкий смешок. Ну? Что сейчас? Меж парнями повисла пауза. У пепельного блондина в горле пересохло и страшно захотелось пить. Стрессовость, которая ранее угнеталась, стала медлительно всплывать наружу. Но, хвала небесам, Ямамото оборвал тишину, задав очередной вопрос: — Идешь на новоселье? — К кому? – не сообразил Гокудера. — К Хроме и Хару. Они тебя разве не звали? – опешил Ями. Гокудера кивнул в символ осознания. — Звали. Но я решил не идти… — он мотнул головой. — Почему? – поинтересовался мечник. Блондин задумался. «И, правда, почему?». Он и сам не мог дать понятного ответа на вопрос. Может, так как все придут парочками? Мукуро/Тсуна, Дино/Хибари, Луссурия/Рёхей, Ламбо/И-Пин, Спаннер/Шоичи, Базиль/Фуута, Кен/Чикуса, Колонелло/Лар и в конце концов, Реборн/Бьянки. Все поголовно придут каждый со своим возлюбленным, а может быть и с супругом, как в случае с Лар, Рёхеем и Хибари. И только он, он один, придет без пары. Либо, ужаснее того, они совместно с Ямамото придут одни, и все будет смотреться как в старенькые времена, когда Гокудера еще не сделал главную ошибку всей собственной жизни. — Времени нет, — соврал, немного растягивая и запинаясь, блондин. — Ясно, — протянул Ямамото. – Ну чтож, тогда я, пожалуй, пойду, — он поглядел куда-то в сторону. — До завтра? – в очах зажегся некоторый огонек, когда-то ранее означающий надежду. «А на данный момент? Что он означает на данный момент?», — беспокоилось все снутри блондина. — Да, — только и сумел сказать он, хотя про себя орал во все гортань: «Не уходи!!! Останься!!! Умоляю, прости!!! Будь со мной… Не оставляй…». Но подходящих фраз не находилось. Принципиальные слова остались не услышанными, когда их так нужно было сказать… Я боюсь вспоминать тебя, и боюсь хоть что-то запамятовать… С десятого числа прошло чуток больше 2-ух недель. Крышу маленького дома, в каком жил Хаято завалило снегом. На улице стояли холода. А на календаре, обведенное красноватым маркером, показывалось 24 декабря. «Завтра рождество», — невесело поразмыслил Гокудера и, посмотрев на обвешанную шариками елку, плюхнулся в кресло. Его желание в это Рождество, будет таким же, как и в прошлые, но вряд ли реализуется, так как по другому это вправду будет Рождественским чудом. Что было бы на данный момент с ним, если б тогда, 5 годов назад, он не переспал с каким-то чуть знакомым парнем, под воздействием саке и афродизиаков? Что было бы, если б он не сделал этого? Посиживал бы с ним на данный момент Ямамото? Обымал бы, шепча различные нежные слова на ухо? Да, вероятнее всего все бы так и было. Они бы совместно посиживали у камина и тихим шепотом, как будто опасаясь разбудить кого-либо, гласили о разной ерунде и похихикивали, вторя друг дружке. Хаято поджал колени и уткнулся в их лбом, тяжело вздохнув. 5 лет прошло, а он до сего времени помнит, каково это – разочарование и слезы Ямамото. В тот роковой вечер они поссорились. Совершенно малость. По какому-то дурацкому пустяку. Вспылив, Гокудера ушел из дому и, прогуливаясь по улочкам, натолкнулся на бар. Что было позже? Неограниченное количество выпивки, знакомство с привлекательным парнем, наркотики, выпивка и, в конце концов, секс, о котором Хаято даже не помнил на последующее утро. Он до сего времени не осознавал, как он мог привести того парня к для себя домой. Как он вообщем мог придумать такое? Но, вроде бы там не было, на последующее утро Ямамото нашел его лежавшим в чужих объятьях, на их общей кровати. Его реакцией была не поддающейся объяснению. Когда пробудился Хаято, Такеши посиживал на полу, зажав голову руками, и отсутствующим взором смотрел на эту чертову кровать. По смуглым щекам текли слезы, тело вздрагивало от тихих всхлипов. Заметив проснувшегося Гокудеру, брюнет шепнул: «— Доброе утро…», — и здесь губки его изогнулись в ухмылке. Хаято никогда не забудет той ухмылки… Грустная, пропитанная болью ухмылка на заплаканном, безрассудном лице. Остальное было сущим адом. Ничего не понимающий, блондин увидел на кровати парня, с которым познакомился вечерком. Смекнул, что вышло. И, когда понял весь кошмар происходящего, впал в ступор. «— Это… Я… Нет… Ямамото, я…», — он путался в словах. Ну и что можно сказать в таком случае? «Прости, я изменил для тебя вчера в нашем доме, на нашей кровати, но ты не переживай, я просто был в состоянии невменяемости»? Ну и можно ли вообщем отыскать оправдания в таковой ситуации? Нет, естественно, нет. Гокудера, медлительно подойдя к Такеши, попробовал прикоснуться к нему, но тот откинул его руку, смахнул слезы и резко встав, вылетел из комнаты, кинув на прощание: «— Все кончено!». И Хаято не стал спорить. Он не стал опровергать этого, и сам отлично понимая, что это конец их счастливой жизни. Семь лет они жили как будто во сне. И вот, пришел час, они пробудились. По щеке Гокудеры скользнула жгучая, прозрачная слезинка, оставив за собой мокроватую дорожку на бархатной коже. Больно. Невзирая на то, что прошло много времени, как и раньше больно. Хаято страшился мемуаров о Такеши, но в то же время так страшился хоть что-то запамятовать о нем. Каждое утро он пробуждался с чувством того, что мечник никуда не уходил, что все это время он был всегда рядом. Ласковый, нежный, любящий… Будто бы бы их дела не прерывались и совместно они уже лет 12. И когда руки находили только пустую подушку, и когда глаза не лицезрели ничего, не считая пустой половины кровати, хотелось орать от отчаяния. Хотелось рвать и метать, громить и разламывать, только бы возвратить… Только бы получить очередной шанс – шанс начать все поновой с человеком, которого любишь до безумия, до утраты пульса, до последнего вздоха… Слезы падали на футболку, впитываясь в узкую ткань и оставляя на ней влажные пятна. Плечи тряслись от рыданий. Комнату потрясали звучные всхлипы. — Ты же знал, на что идешь… — шептал Гокудера в пустоту. – Ты же знал, что это может произойти, когда гласил мне, что любишь… — горьковатый комок подступил к горлу. – Так почему же… — слова оборвались, растворившиеся в новеньком всхлипе. Он один. Ему некоторого винить в этом. Но почему же так грустно? Почему охото винить весь мир в том, что не можешь чувствовать тепло родного человека рядом с собой? — Терпеть не могу… — сдавленным голосом прошипел блондин. Заметив печаль владельца, Ури прыгнула в кресло и легла рядом с ним, потершись носом о бедро. Она была единственной, кто осознавал его, и только она поддерживала его в такие минутки. Он положил руку ей на голову и мягко почесал за ушком. Боль его стихала, убаюкиваемая ласковым урчанием. Я боюсь начинать с конца, не лицезрев начало нас… Ямамото посиживал в комфортном креслице и пристально, с ничего не выражающей ухмылкой на лице, смотрел на собравшихся в маленький гостиной людей. И дернул же его черт за ногу придти на это новоселье. На что он вообщем возлагал надежды? Что Хаято вдруг возьмет и придет? Тупо и по-детски наивно. Но он уже длительное время возлагал надежды на то, что Гокудера просто возьмет и придет. Нет, не конкретно в эту квартиру, на это новоселье, а просто… Постучит в дверь, повстречает на улице, войдет в кабинет. Да все что угодно! Подойдет, прижмется к груди, как будто небольшой котенок, и этим как будто попросит прощенье, и этим вроде бы предложит начать все поновой. Но сколько бы не ожидал «Дождь», «Ураган» не приходил к нему и это истязало деньками и ночами, не давая покоя. Если б у Такеши спросили на данный момент, любит ли он Гокудеру, он вне сомнения ответил бы «Да, очень очень люблю», и не соврал бы. Но у него никто не спрашивал об этом, а он сам никому этого не гласил. Что мешало ему? В общем-то ничего, не считая боязни. Он верно помнил, как они познакомились, как он втюрился, но начало самих отношений… Они были размывчаты, неоднородны, на одну вторую стерты. Он знал, какими были сами дела и он скучал по тем временам, но начало… Он упустил его в отличие от конца, который в его голове засел навечно, сгущаясь колоритными, темными красками. А начинать дела с конца было дурным знаком. В один момент взор его завлекли парочка Каваллоне-Хибари, сидячая напротив. Брюнета откровенно позабавила рука Кеи, лежащая на колене его дражайшего жена и взор голубых глаз, который как будто гласил каждому дерзнувшему на сокровище: «Мое! Подойдешь поближе – камикорос». Такеши знал, каким стршным собственником является Хранитель Облака, но никогда не представлял, что так. Эта домашняя пара вообщем была для него необычной. Размеренный, четкий в движениях, уравновешенный, неприступный Кея и взбалмошный, неловкий, вечно смеющийся и улыбающийся, легкомысленный Дино – как такое вообщем может быть? По представлениям мечника, они должны были грохнуть друг дружку при первой же встрече, но не сделали этого даже после 11 лет знакомства. Напротив: сдружились, втюрились и в конечном итоге поженились и, ко всему иному, счастливы в браке. Мило? Не то слово. Потрясающе! — Хибари, я схожу за пуншем? – умоляюще протянул Дино. — Сиди и не двигайся, травоядное. Я еще не запамятовал твоих вчерашних поползновений к Скуалло, — как ни в чем же не бывало произнес Кея. — Ну пожалуйстааа… — настаивал на собственном Дробящий Мустанг. Хибари осмотрелся. Луссурия что-то щебечущий собственному ненаглядному Рёхею. Тсуна, разговаривающий с Хару. Бьянки, пичкающая Реборна виноградом. Колонелло, гневно спорящий о кое-чем с Лар. И в конце концов, Ямамото, на котором взор голубых глаз тормознул в последнюю очередь, встретившись с золотисто-коричневыми очами мечника. Ну, этот вообщем вне подозрений. Что он? Посиживает, подавленный, разбитый, улыбается тупо. Нет, с кем кем, а с ним… Ямамото напоминал Кее его супруга. Таковой же легкий на подъем, егозливый, активный. Когда-то издавна, когда рядом с Такеши был Гокудера, Хибари лицезрел в их паре свою свою. Лед и пламя сошлись на одной дистанции, только вот жалко, что в отличие от «Неба» и «Облака», все они же были «Дождем» и «Ураганом». — Хорошо, иди Жеребец… — рука опустилась с колена на диванчик. – И раз уж пойдешь, захвати мне воды. Пить желаю, — легкая ухмылка появилась на тонких губках. — Лады, — Каваллоне пропал с поля зрения. Хибари снова посмотрел на Ямамото, и мечник увидел в его очах сочувствие, прикрытое равнодушием. «Спасибо», — блеснули золотисто-коричневые глаза, и взор их сменил направление. Я так люблю тебя, что боюсь за слово "Обожать". И так как с тобой не я, мне бы лучше вообщем не быть Он посиживал на крыльце, опершись спиной о стенку около знакомого дома, окна которого были заполнены броским, торжественным светом. Было холодно. С синего, звездного неба падал на землю белоснежный, лохматый снег. Рождество. Темное пальто, насаженое на сероватый свитер, уже не грело. Пальцы в кожаных башмаках медлительно подмерзали. Плевать. Какой смысл жить сберегать себя, если ты все равно никому не нужен? Для чего продолжать волочь жалкое существование, когда самое ценное уже потеряно? Хаято посильнее сжал пакет, в каком таился подарок, приобретенный еще до расставания и все эти годы лелеямый как зеница ока непутным дарителем. «Если я умру, означает, так необходимо…», — поразмыслил он и закрыл глаза. Понимание того, что на данный момент он находился всего в пару метрах от возлюбленного человека, успокаивало его и сознание обволакивалось сном, которого не было очень издавна. «Люблю тебя… Очень тебя люблю…», — промелькнуло в голове перед тем, как Морфей забрал его в мир грез. *** — Гокудера?! Очнись же, ну!!! – он слышал знакомый, взволнованный глас. Ощущал замерзшим телом родное тепло. – Черт тебя дери, дурачина!!! Кто-то схватил его и понес куда-то, гремя кое-чем стальным. На периферии сознания послышался хлопок двери. Совершив над собой форменное насилие, Гокудера разлепил веки и обмер. Как и раньше держа пакет в руках, он посиживал в светлой гостиной, практически не чувствуя ни рук, ни ног, ни чего или еще. — Очнулся? – к нему подошел Ямамото. – Что все-таки ты за человек таковой… — качая головой, проговорил он. – Ну-ка, дай сюда… — он забрал пакет и поставил его на стол. – Совершенно с разума сошел! – тонкие пальцы принялись расстегивать пуговицы на пальто. — Яма..мамото… — заикаясь, произнес Гокудера. — Молчи пока, — оборвал его брюнет и, сдернув пальто, снял обувь. После этого стянул свитер совместно с футболкой и перебежал к брюкам, расстегивая ширинку. – Ты так меня напугал… — пробурчал юноша, укутывая пепельного блондина в толстое, пуховое одеяло. – Слава Каме-саме, живой… — он встал и ушел куда-то. Гокудера решительно ничего не осознавал. Ибо последним его воспоминанием был свет, пылающий в огромных окнах. — Открой рот, — отдал приказ вновь вернувшийся мечник. Гокудера послушливо открыл рот. Ямамото запихнул в него ложку и принудил проглотить ее содержимое. Хаято прглотил. — А сейчас вот выпей это, — он поднес к губам кружку с теплым молоком. Невзирая на свою нелюбовь к молоку, блондин сделал и это. — А сейчас ложись и пробуй заснуть, — Ями взбил подушки и похлопал рукою по диванчику. Хаято лег, не видя никаких других вариантов в сложившейся ситуации. — Т-такеши… — шепнул он. Брюнет пристально поглядел на него. — Н-не ух-ходи… — Я и не задумывался, — юноша погрузился на пол рядом с диванчиком, опершись об него спиной, и положил руку на пепельные волосы Хаято, осторожно поглаживая их. – Подремай… Теплая рука оказала неотказное действие, и скоро Гокудера вновь заснул, умиротворенно посапывая. — Вот и пришел… — тихо шепнул Ямамото, нежно улыбнувшись. *** Когда Гокудера открыл глаза, сидячий рядом Ямамото смотрел на горшок с фиалками, который, разумеется, он отыскал в пакете. Кончики пальцев касались мягеньких бутонов, на губках то появлялась, то пропадала задумчивая ухмылка. — Такеши? – окрикнул блондин, чуток привстав. — Вечер хороший, — поприветствовал его мечник и легонько потрепал по волосам. – Как самочувствие? — Отлично… Спасибо… — он неуверенно положил ладонь на руку брюнета. — Что это? – тот кивнул на цветочки, не убирая свою кисть. Гокудера пристально поглядел на цветок. 5 годов назад, перед Рождеством, он ходил по магазинам и случаем натолкнулся на этот цветок. С первого взора тот напомнил ему мечника и Гокудера решил, что Такеши приглянуться таковой подарок. Правда, подарить его он так и не успел. — Я каждый год приходил с ним к для тебя, но никогда так и не отважился подарить… — выжал Хаято и зашевелился под одеялом, намериваясь встать. — Он прекрасный… Мне нравится… — Ямамото опять коснулся цветка. Хаято встал с дивана и принялся одевать штаны. Голова кружилась. — Что ты делаешь? – пристально посмотрев на блондина, спросил Такеши. — Спасибо для тебя, что не оставил меня там… Я доставил для тебя кучу заморочек, и прошу прощение за это… Я правда не желал, чтоб все так… Договорить ему не дали. Взяв его за руку, Ямамото потянул его к для себя и, прижав впритирку, прочно обнял. — Ты сам пришел и сейчас взаправду думаешь, что я отпущу тебя? – еле слышно, мягко и неуверенно, спросил брюнет, проводя ладонью по спине. Гокудера, не зная что сказать, опутал своими руками шейку Такеши. — Прости меня, малыш, отлично? – он споткнулся, но потом, собравшись с идеями, продолжил. – Прости за всю боль, что причинил для тебя, но… — Издавна простил, — мягенькие губки задели шелковой, белой щеки Гокудеры. «Или на данный момент, либо никогда», — поразмыслил про себя Хаято и решительно добавил. — Люблю тебя… — сухие губки задели смуглой щеки. – Люблю… — охрипший глас набирал уверенность и громкость. – Очень очень люблю тебя… — взяв в ладошки лицо Ямамото, блондин покрывал поцелуями его лоб, нос, скулы, глаза – все, все, все. – Давай начнем поначалу? – слова потрясли воздух. Все вокруг замерло. Все на свете потеряло смысл. Только они вдвоем, только реакция Такеши. Мечник серьезно смотрел на пепельного блондина и тот с замиранием ожидал ответа, опасаясь самого худшего. Но здесь на губках появилась ухмылка, и все сомнения пропали, смытые волной радости. — Я тебя люблю, Гокудера… — теплые, мягенькие губки прильнули к сухим и обветренным, сливаясь с ними в нежном, заполненном любовью и лаской, поцелуе. Язычок, проникнув в ротик, коснулся неба. Это могло значить только одно – в жизни «Дождя» и «Урагана» открылась незапятнанная страница, сулящая солнечное счастье, которое заслужили влюбленные выпавшими на их долю испытаниями. Вот он где наш ядерный взрыв, вот она какая Любовь. Я 5 лет проплачу навзрыд, только чтобы возвратить её Сладко зевнув, он открыл глаза и первым, кого он увидел, был Ямамото, влюбленными очами смотрящий на него. — Утречка! – воскрикнул Такеши и чмокнул Хаято в нос. Тот забавно скосил глаза. — Скажи мне, что это не сон, и мы правда вчера поженились… — он все еще не мог поверить в то, что это действительность. — Смотри, — на подушку легла узкая ладонь с роскошными, длинноватыми пальцами, на одном из которых поблескивало платиновое, никак не касающееся коробочек и иной ерунды, кольцо. — Означает правда, — рядом легла рука блондина, блеснув вторым колечком. – Означает, ты и взаправду мой супруг… — заговорщическим тоном прошипел Гокудера. — Ну да, — Ямамото как обычно ничего не подозревал. — Тогда чего же ты, супруг, все еще лежишь и чего-то ожидаешь, заместо того чтоб… — но он не договорил. Зарывшись пальцами в темные, взлохмаченные волосы, юноша страстно впился в губки Такеши, призывая того к новенькому, уже брачному долгу. Точно, 5 лет разлуки, с пролитыми слезами и горьковатыми муками, стоили того счастья, что пришло к ним после всего этого, взорвавшись над ними, как будто ядерный взрыв над пустыней Сахара. И если б у их спросили что это, они не раздумывая ответили бы, что это такая Любовь, но их об этом никто не спрашивал, а сами они никому не гласили… Так как эту любовь было видно без слов… «Ураган» и «Дождь», совсем не похожие друг на друга, но друг от друга зависящие… Это ли не настоящее чувство?

1 2 3 4 5 Просмотров: 489 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0