Вторник, 14.05.2024, 11:44 | Приветствую Вас Гость

ALL FICS

Главная » 2013 » Апрель » 22 » Куклы
19:52
Куклы

Куколки.
—


D.Gray-man
Персонажи: Канда/Миранда
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Психология
Предупреждения: Погибель персонажа, OOC
Размер: Мини, 6 страничек
Кол-во частей: 1
Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER.
Игрушечный медвежонок жалобно смотрел потускневшим чёрным пуговичным глазом, чуть держащимся на одной ниточке. 2-ой глаз был утерян невозвратно, лапа висела, грозя оторваться при мельчайшем прикосновении, набивка вылезала из распоротого животика, левое ухо отсутствовало. Миранда, обычно заботливо держа медвежонка на руках, проткнула иголкой ткань и осторожно протянула её, крепче соединяя лапу с телом.
Наверняка, издавна бы уже было пора бросить это глуповатое занятие, но она не могла. После «детской комнаты» Роад ей казалось, что она в жизни не сумеет глядеть на игрушки, в особенности на кукол. Ошибалась. Брошенные игрушки как и раньше пробуждали чувство некий необычной близости. Даже на данный момент. В особенности куколки. Сделанные по виду и подобию человека, они и напоминали ей людей, в особенности малеханьких малышей. И нестерпимо было глядеть, как малюсенькое изломанное тело валяется в грязищи, пусть и оно было кукольным. Но кукол было уже не починить…
Миранда вздрогнула. Древняя детская история вновь выплыла в памяти.
Нахмуренная измученная дама с забранными в серьезный пучок светло-русыми волосами тянула за руку небольшую девченку, застывшую перед витриной магазина игрушек. При всем этом она что-то гласила дочери, но та не слышала. Строго говоря, она и сама хорошо знала всё, что произнесет мама: «Всё равно для тебя нельзя брать такую куклу». И дело было даже не в стоимости, хоть игрушка и была достаточно дорогой. Дело было в самой Миранде – мама страшилась, что девченка стремительно сломает куколку, ведь она так неосмотрительна… Но Миранда даже и не задумывалась грезить об этой игрушке. Ведь она была уверена, что игрушки живы, что у их есть собственный нрав, своя душа… И навряд ли такая куколка возжелала бы жить у неё…
Не глуповатая кросотка с выпученными голубыми очами и золотистыми локонами в отвратительно-нежном розовом платьице с бантиками и рюшечками. Нет. Куколка как будто была живой, и девченке даже казалось, что она чуть приметно улыбается, вдумчиво смотря вдаль тёмно-зелёными очами из-под игрушечных ресниц. Тёмные локоны были уложены в ординарную причёску – скреплены с боковой стороны заколкой в виде красной розы в тон длинноватому бархатному платьицу. Аристократка, реальная принцесса. Разве такая могла принадлежать таковой девченке, как Миранда?
Этот вопрос был чисто риторическим. Потому девченке даже и не приходила в голову идея, что вот в один прекрасный момент на Рождество она откроет подарок, а там… Потому всё, что ей оставалось – наслаждаться, ну и то изредка, под подгоняющие крики мамы…
А позже куколка пропала с витрины и появилась у Сьюзен – девченки из дома напротив, одноклассницы Миранды. И не было зависти – ведь Сьюзен так красива, бледное лицо, огромные голубые глаза, золотистые волосы… И две такие леди отыщут о чём побеседовать. И Миранда не завидовала – только кидала восхищённые взоры на эту пару красавиц… И, сама не зная почему, отдала чужой куколке имя – Эльза.
А в один прекрасный момент осенью, ворачиваясь из школы, Миранда отыскала Эльзу в одной из запятанных городских луж. Разорванное и измазанное платьице, сломанные рука и нога, отбитый нос, взлохмаченные и местами оторванные волосы… Но взор стеклянных глаз оставался как и раньше гордым и задумчивым. Даже на данный момент Эльза оставалась аристократкой. Хотя, может быть, просто у подобравшей её девченки было очень огромное воображение…
Миранда прятала Эльзу от мамы, ну и вообщем от всех. Естественно, руку и ногу уже было не вернуть, но под новым платьицем, сшитым из приобретенного на карманные средства атласа, недочеты не были так и приметны. Были у Эльзы и другие платьица, сшитые из обычный дешёвой ткани, но за их Миранде всегда было малость постыдно. Волосы куколки были вымыты, немного подстрижены и убраны так, чтоб недостающих прядей не было приметно. Вот только нос нереально было никак упрятать, за что девченка даже просила у Эльзы прощения. Она никак не могла относиться к ней как к своей куколке, хотя, на самом деле, Эльза сейчас принадлежала ей. Пусть Миранда всегда обращалась с игрушками, как с живыми, но эта аристократка была особенной. Как будто принцесса в изгнании, перенесшая много страданий и нашедшая приют у собственной верной и преданной подданной…
Всё завершилось ранешней весной, когда Миранда имела неосторожность вынести Эльзу на улицу. Ведь та так длительно не была на свежайшем воздухе… Куколку увидела Сьюзен. И хоть она сама выкинула безнадёжно испорченную вредными мальчишками игрушку, таковой поступок Миранды показался девченке вопиющим. И после недолговременных дразнилок «Выбросили, а ты подняла!», «Помойщица!», «Неудачница!» те же самые мальчишки вырвали Эльзу из рук Миранды. В первый раз в жизни девченка полезла в стычку, но конкурентов было больше, и они все были посильнее… И всё, что оставалось Миранде – через пелену слёз глядеть, как мальчишки разбивают Эльзе голову…
Детская память цепка на поразившие моменты. И даже через много лет они просто всплывают в памяти… Но ведь это только глуповатая детская история, ведь иногда игрушки для нас – совсем не игрушки, и иногда… Но это детство, это только детство, а память погаснет так же, как и вспыхнула… Ведь из коридора уже зовут – пора идти. Взрослая жизнь не даёт времени вспоминать жалкие детские трудности.
Миссии с Кандой, пожалуй, были одной из самых противных вещей в Ордене. Хотя нет, быстрее, самыми противными. Иногда Миранде казалось, что она лучше бы ещё десяток раз побывала в удушающих «объятиях» Страсти Ноя, чем 5 минут рядом с мечником. Нет, в бою с ним было достаточно легко, против того, чтоб биться одному, брюнет совсем не возражал, а неудачница пусть защищает других, главное, чтоб под ногами не путалась, и чтоб её защищать не пришлось… Если последнее всё-таки бывало, Канда просто зверел и находил не один повод наорать на немку, и бедная Миранда всекрете жалела, что акума не успел ранее японца… Ведь она никогда не просила об этом – Канда сам, матерясь, кидался ей на помощь, после высказывая всё, что о ней задумывается. Наверняка, пора бы было уже привыкнуть, как привыкли все другие, но она не могла. Поменяться было не так и просто…
Но в сей раз «досадного недоразумения» не вышло, и Канда пребывал пусть и не в наилучшем, но хотя бы в неразговорчивом настроении, а Миранде большего и не нужно было. Но привести в ярость японца просто было фактически в хоть какой миг, потому женщина прилагала все усилия, чтоб не раздражать мечника. Просто тихо посиживала в углу у окна, ни о чём не спрашивая и стараясь не завлекать внимания японца. Канду это полностью устраивало, потому в сей раз он не направлял никакого внимания на невезучую спутницу. А Миранда, делая вид, что спит, через полуопущенные реснички тайком следила за мечником.
Если честно, схожее поведение казалось ей малость нескромным с её стороны, но она просто не могла удержаться. Японец зачаровывал её всем своим видом, казался ей не человеком, ведь разве могла породить рядовая земная дама такое совершенство? Безупречное тело, большая сила, немыслимая ловкость и упругость, прохладная и чарующая краса… Разве мог он быть сотворен из того, из чего и все другие люди, она, к примеру? Естественно, подобные мысли всегда казались ей немыслимо глуповатыми, но разве она не идиотка, разве…
Но оторвать взора она всё равно не могла.
Но слова «любовь» не было.
Обожала, например, Линали. Тайком сбегая по вечерам в библиотеку, варварски даря собственный замечательный кофе ещё кому-то, не считая брата, отбирая книжки и притворно сердясь на гиперболизированные ухаживания. Даря свои 1-ые поцелуи и признания. Она обожала.
Любовь несовместима со ужасом. Любовь всегда подразумевает взаимность. Любовь – это не преклонение и не покорность. По другому она становится глупой и бесплодной. По другому она получает другое имя – страдание.
Хотя, строго говоря… «Любовь» — навязшее в зубах слово, непонятно что обозначающее.
— Какого чёрта ты пялишься на меня?!
Вздрогнула и сжалась, уткнувшись взором в пол. Хотя какого чёрта она вообщем смотрела на него, старательно стараясь это скрыть?
Вопрос был чисто риторическим. Она всё равно не ответит, только и будет лопотать какие-то извинения и оправдания, стараясь скрыть так не впору показавшиеся вероломные слёзы. Хотя… не всё ли ему равно?
Нет, не всё равно. Бесит.
А она так и была куколкой. Игрушкой дешёвого уличного театра, которую за верёвочки дёргал опытный кукловод. Дёрг, дёрг, дёрг. Увольнения, Роад, Орден. Миссия, миссия, миссия. Дёрг, дёрг, дёрг. Сама ли она управляла судьбой? Да был ли хоть когда-нибудь у неё хоть некий выбор?
Только один – жить либо умереть. Миранда выбирала 1-ое. А больше ничего. И неизвестный кукловод вновь дёргал за ниточки ужаса, долга и неуверенности. И, преданные невидимым нитям, подкашивались ноги…
Иногда в буквальном смысле.
Что случилось в сей раз, чёрт знает. Или пол был очень скользким, или какой-либо искатель уронил дурацкую корку, или просто несуразный ужас чёрной кошкой ринулся под ноги… Но Миранда свалилась совершенно рядом с Кандой, направлявшимся к столу с подносом в руках. Подсознательно пытаясь хоть за что-то уцепиться, женщина ухитрилась ухватиться за этот самый злополучный поднос…
Удар подноса об пол, дребезг разбитой чашечки, глухой стук палочек, мягкое шлёпанье разлетевшейся лапши и гробовое молчание…
— П-простите, пожалуйста, простите! Я на данный момент… Я уберу… Я… Простите, пожалуйста, я не желала… — Миранда поспешно ринулась собирать осколки и рассыпанную собу, неудобно бросая всё на поднос. – Простите…
Внесённая над головой девицы рука дёрнула за обычные ниточки: Миранда сжалась в комок и зажмурилась в ожидании удара… Но ощутила только лёгкое прикосновение к волосам. Несмело приотворив глаза, женщина увидела, как Канда кидает горсть собы на поднос к осколкам, и ощутила, как по лицу течёт что-то прохладное, схожее на остывший бульон… Несмело подняв руку, женщина нащупала на собственной голове ещё пару полосок лапши…
— Идиотка.
Ещё одна ниточка, заставившая склонить голову. Он прав. Что может быть глупее и нелепее, чем опрокинуть чужую лапшу для себя на голову?
Удаляющиеся шаги. Чьи-то ещё, рядом. Глас, даже не известный на данный момент:
— Успокойся, Миранда. С кем не бывает? Давай помо…
Но неизвестные нити с сумасшедшей силой тянут прочь, подальше отсюда. Уйти, запереться и зареветь, подальше от чужих глаз.
Тук-тук.
— Миранда, я знаю, что ты тут. Открой… — Пауза. – Миранда, хватит. Ты ни в чём не повинна. – Ответа нет. – Перестань скрываться, выходи. Миранда! – Тишь. – Ну это Канда, ты что, не знаешь его?
А ведь не знает. Ничего не знает.
Ещё 5 минут уговоров, каких-либо слабеньких угроз, упрашиваний… Но дверь остаётся запертой. И Линали уходит, так и не добившись ничего. Ещё раз… Ещё… Но из комнаты целый денек – ни звука.
Проходит ещё полчаса и раздаётся резкий стук в дверь и сильный толчок. Но дверь заперта, как и раньше. По другую сторону двери раздаётся прохладный и резкий глас:
— Хочешь, чтоб я вышиб дверь?
Нет, он не при чём. К двери Миранду как и раньше ведёт ниточка ужаса.
Канда заходит, грубо оттолкнув её, и прислоняется к стенке, скрестив на груди руки. Миранда закрывает дверь, но так и опасается оборотиться к нему лицом.
— Я пришёл только поэтому, что Линали не отвязывалась.
Ах, ну да. Практически как сестра, единственная, пожалуй, кто может уговорить Канду хоть на что-то… Даже на тот идиотизм, который на данный момент происходит в комнате Миранды. Она вообщем добивалась извиниться, вот только неясно, за что. Хотя Канда делать этого не собирается.
— Какого хера ты целый денек торчишь в комнате, и с какой это радости я должен заниматься тобой и упрашивать тебя выйти? – кипевшее ещё утром дикое раздражение наконец находит выход.
И услышать тихое:
— Простите…
— Ты хоть знаешь какие-нибудь другие слова?! – охото сорваться и наорать на эту дурочку, отправив её ко всем чертям. – Мне полностью плевать, можешь жалеть и унижать себя хоть неделями, но нахрена меня в это вмешивать?!
Он не причём, он совершенно не при чём… Но ужас не даёт Миранде ответить, сказать то, что вправду принципиально…
А Канда… Да он и сам не знает, какого чёрта он пришёл. Ведь ему плевать. Нет, не плевать. Бесит. Даже не её неуклюжесть и неловкость. Бесит вот этот забитый взор, эти слезинки в уголках глаз, этот дрожащий глас… Бесит.
— Я не желала… Извините…
Господи, как жутко… Ниточки опутались вокруг тела, сжимая, не давая двинуться…
— Закончи трястись. Бесит уже. Я ничего для тебя не сделаю, не страшись.
— Я не боюсь…
Мда, такового Канда точно не ждал… Но как противоречат эти слова этой сжавшейся в ужасе фигуре.
— Да неуж-то? – вкрадчивый ехидный глас. И в последующую секунду сильные руки прочно придавливают Миранду к стенке, разрывают ткань платьица… А она только крепче зажмуривает глаза, чтоб не созидать этого прохладного, откровенно презирающего взора, только сжимается в ужасе перед болью… Горячее дыхание непозволительно близко, над самым ухом раздаётся глас:
— Дурочка. Всё ты врёшь. Не страшилась бы – вмазала бы уже издавна. Коленом меж ног. Хоть бы не накалывала…
И руки отпускают её, даруя свободу, а она изо всех сил пробует вернуть дыхание… А Канда уже у самой двери кидает, не оборачиваясь:
— Ещё раз Линали прибежит с таковой просьбой – убью. Сообразила?
— Сообразила.
Японец удаляется, а Миранда, вновь заперев дверь и снимая разорванное платьице, вдевает иголку в нить и принимается за шитьё, стараясь не мыслить…
Нет, она не может принадлежать ему. Очень различные они. Она не нужна ему.
О том, что он нужен ей, она даже не поразмыслила.
Нельзя страшиться. Нельзя. Необходимо разорвать эти ниточки. Хотя бы ужас, хотя бы его. Ведь всё ужасное уже завершилось. И Миранда выходит от Чаоджи, продолжая пробовать не глядеть на его руки, где ниже локтя – ничего. А Кроули – на кровати рядом, и всё ещё не пришёл в себя… И, остановившись перед дверцей, пробует унять колотящееся сердечко. Ведь не жутко. Ведь она только желает посмотреть, всё ли в порядке…
Он всё так же посиживает на кровати, смотря в одну точку. Только чуток скашивает глаза на вошедшую, но взор остаётся постоянно безразличным. Бинты с правой руки сползли, обнажая стршную, до сего времени не закрывшуюся рану. Ужаснее, сейчас они запираются еще ужаснее.
Миранда не может на это глядеть. Она осторожно присаживается рядом и тихонько берёт его руку.
«Не бойся».
Разматывает бинты и накладывает повязку по новейшей, за ранее обработав рану. Матрона, естественно, рассердится, но раз уж Миранда на ногах, то почему бы ей не посодействовать тем, чем она может?
Канда не сопротивляется, только немного шипит, когда рану начинает щипать. Но — не двигается. Но – молчит.
Иногда Миранде кажется, что это не он. Не тот человек, которым она так самозабвенно любовалась, подвергая себя риску. Как будто что-то невозвратно сломано снутри него…
Куколку починить трудно. А может быть ли починить человека?
— Канда…
Не удостаивает ответом. Вобщем, как и всегда. Но… не так.
А волосы перепутаны и сбиты, не расчёсаны уже некоторое количество дней. Пожалуй, это самое непривычное – не созидать обычного осторожного хвоста… И Миранда, чуток несмело улыбнувшись, достаёт расчёску и пробует провести ею по перепутанным волосам…
— Сам в состоянии, — и расчёску вырывают из рук.
Женщина заливается краской и выскакивает из палаты, а Канда вдумчиво крутит в руках расчёску, думая о… ней, этой неудачнице.
Какого, казалось бы, чёрта? Сейчас уже всё равно. Сейчас уже тупик. Война завершилась, тот, кого он находил, найден… Сейчас уже всё равно. Пусто. Плевать.
А она… какого чёрта она приходит сюда всякий раз, пробует кое-чем посодействовать, что-то сделать, гласит о каких-либо глупостях…
Бесит.
И это, пожалуй, единственное, что осталось от прошлой жизни. Что припоминает, что он ещё живой.
Бесит.
— Миранда!
— Да, Смотритель, вы что-то желали?
Тяжело глядеть ему в глаза. Вобщем, глядеть на младшего историка было не легче. Но у рыжеватого есть ещё путь – запамятовать всё ненадобное, избыточное, ведь они всего только строчки… И она была всего только строчкой, вот только сердечко болело… Но сейчас он ушёл, и наверняка, ему легче на очередной войне в чёрт знает каком углу земного шара… А Комуи привязан. Тоже, как куколка, за ниточки. К Ордену, к научному отделу… А что одна ниточка порвалась…
— Миранда, — шёпозже гласит Комуи. – Слушай пристально. Я сам не могу сказать, меня не пускают к Канде… Но его собираются убрать, может быть, совершенно скоро. Сама понимаешь, ему не дадут уйти, он единственный 2-ой экзорцист, единственный, кто вправду что-то знает обо всём этом… Никто не желает, чтоб это выплыло наружу. Передай ему, что ему необходимо уходить, пока его не заперли где-нибудь… либо не уничтожили, что, пожалуй, было бы даже лучше, чем 1-ое…
— Отлично, — кивает Миранда, всё-таки находя внутри себя силы поднять взор и читая в очах Смотрителя такое знакомое беспокойство за собственных «детей»… И только несколько седоватых прядей в чёрных волосах напоминают о том, что и у него есть личная боль. Что он остался один.
Канда выслушал её пристально, кратко кивнул, показав, что принял к сведению. Но своим решением делиться с ней он не был хочет, потому просто грубо спровадил её из комнаты. Всё-таки она бесила.
Естественно, сейчас уже было всё равно. Сейчас уже было плевать. Но… до сумасшествия, до одури хотелось выкарабкаться отсюда, чтоб не созидать их. Конечно, его никто не выпустит. Он ценен, он очень много знает…
Он куколка, сделанная людьми во имя Бога. Безупречная, универсальная машина для убийства. Вот и всё. Поломанная, покорёженная, но ещё жива игрушка…
Игрушка.
— Какого чёрта? – Канда старался гласить как можно тише, хотя так и хотелось кричать. – Нахрена ты за мной увязалась?!
— Я не желаю оставаться, — тихо, но твёрдо ответила Миранда. – Я пойду с тобой. Обузой не буду. К тому же ты был очень ранен, и если что, я могу посодействовать…
— Я не нуждаюсь в твоей помощи. Уходи! – в ход пошёл более значимый аргумент – Муген, но Миранда только грустно улыбнулась, скосив глаза на острие, приставленное к горлу:
— Я не боюсь.
Бесит. Другая. Поменялась. Выросла. Но как и раньше бесит.
И сейчас она вправду больше не страшилась. Потому и пошла за ним.
Не себе. Для него.
Она ему нужна. Нужна хоть малость.
А он, наверняка, тоже ей нужен. Только мыслить об этом некогда.
Их всё-таки отыскали.
— Уходи.
Который раз она слышала эту фразу…
Спрятаться уже было нереально – они были уже совершенно близко. Бежать уже было некуда.
— Ты им не нужна. Уходи резвее, пока тебя не увидели.
Он расслабленно стоял среди поляны, обнажив клинок. А она скрывалась за одним из деревьев по его приказу. Но больше слушать его она не собиралась.
— Нет.
— Дурочка. Всё равно ничем не сможешь посодействовать.
— Пусть.
На данный момент она не уйдёт. Несуразно, тупо, отвратно быть таковой эгоистичной, но... Ведь она и взаправду не может ничем посодействовать. Это посильнее её. Кукловод всё-таки довёл свою непутёвую героиню до последней сцены её пьесы. Нет, 2-ух. 2-ух кукол из различных историй свели в конце ниточки судьбы, перепутавшись меж собой с помощью слов «Не боюсь» и «Бесит».
Всё завершилось ранешней весной. Кукловод обрезал последнюю ниточку, и ровная и гордая фигура, покачнувшись, упала в снег. Взор тёмно-синих глаз свалился на изломанную женскую фигурку, бездвижно лежавшую на уже не тающем вокруг неё снегу. Коричневые глаза были устремлены в небо, как будто в надежде найти там того самого кукловода, но, видимо, так и не отыскали его, не сообразили… А может, она снова лицезрела над собой тяжёлый сапог 1-го из мальчиков, разбивающий ей лицо, в то время, как другие пробовали вырвать куколку из её рук… Осталась. А ведь он её предупреждал…
Бесит.
Взор тёмно-синих глаз тормознул.
Две тёмные фигуры. Две изломанные куколки на рыхловатом снегу. И совершенно скоро от их остается только пепел… Сломать куколку просто, убить – тоже. Починить – трудно.
А эти ниточки… распутаются ли они либо так и останутся навек связанными… Либо наконец пропадут, освободив две души…
Просмотров: 402 | Рейтинг: 2.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0