Главная » 2013 » Апрель » 16 » Между ангелом и демоном

---

23:40 Между ангелом и демоном

Меж ангелом и бесом Сверхъестественное Персонажи: Анна/Руби Рейтинг: NC-17 Жанры: Фемслэш (юри), PWP, POV Размер: Мини, 5 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Одна — ангел, другая — бес. Казалось бы, что у их общего? Обе — дамы. Обе — терпеть не могут друг дружку. Обе — спали с Винчестерами, пусть и с различными. Уже три сходства, и если поразмыслить, найдутся еще. Хотя в основном они, все таки, различаются: одна — ангел, другая — бес. Обе не желают созидать ни Кастиэля, ни Уриэля, пусть у каждой свои предпосылки. И обе обязаны временами вытерпеть присутствие другой: у Децимы типичное чувство юмора, даже если она издавна не у дел и не может оказывать влияние на... нелюдей. Но должен же кто-то быть повинет в сложившейся ситуации. Руби закрывает глаза, чтоб не созидать огненно-красный нимб вокруг головы Анны. Всего только иллюзия, всего только отблики света, ничего больше. Это не поэтому, что связавшая ее — ангел. Совершенно нет. Просто свет разбивается о волосы и обжигает. Слепит, играя на подсознательном ужасе: какой бес захотит узреть ангела? Тем паче, так близко. Глаза дороже, как и остальное тело, пусть позаимствованное, но свое. Анна что-то гласит, саркастически и агрессивно. Куда делась та большеглазая дура, сказавшая «Руби не такая, как другие, она выручила меня»? Естественно, выручила. Но совсем не для того, чтоб висеть на данный момент над пентаграммой и проклинать эту... Анну. Хочешь стукнуть неприятеля побольнее, унизь его. Кажется, на данный момент разыгрывается конкретно этот сценарий. Только Руби не может решить, когда ей проиграть, чтоб у Анны не появилось колебаний в собственной победе. А может быть, вообщем стоит расслабиться и получить наслаждение? Любопытно, сколько насмешек может вынести ангел? Вот эта идеальная садистка со светлым человечьим прошедшим? Но Руби не спрашивает. Руби кусает губки и молчит, так как все еще не отыскала ответа на другой, более принципиальный вопрос: для чего дразнить обезумевшую собаку? Бес не выбивается из отведенной ей роли: бранится, сыпет проклятиями, просит отпустить, даже опасается. Не поэтому, что все может окончиться ее гибелью, просто... эта красноволосая сучка — ангел, а тело недешево как память о часах страсти с Сэмом. Хотя и в ад не тянет: навряд ли получится выкарабкаться из него снова, к тому же, за Руби водится много долгов, которые не охото отдавать. Стоит только вспомнить, какие кредиторы желают получить ее пятую точку в свои руки... — Крашеная сучка, — плюется Руби, но Анна с поистине ангельским терпением пропускает оскорбление мимо ушей. Кажется, ее не достать, не вывести из себя, не привести в ярость, чтоб стереть с лица это мученическое выражение. Но оно и к наилучшему: можно продолжать огрызаться, не беспокоясь о сохранности тела. Секундой позднее Руби убеждается, что ангелы — закостенелые и до тошноты псевдоправильные — способны поражать. Но она отвечает на поцелуй, хоть и не может сдержать усмешку. — Произнесла бы, что для тебя охото, я бы другое тело отыскала. Чисто по-дружески, — гласит Руби после. — И это подойдет, — ровно отвечает Анна. — И то правильно. Какая разница, мальчишка либо девченка, когда ты все равно сверху. Ближе к Богу? Демонически грустно, что ангел не реагирует на еще одну, полную изящества шпильку. А ведь Руби так старалась. — Любопытно, что произнес бы твой идеальный папочка, если б направил сюда свое всевидящее око? — размышляет она вслух. — Ай-ай-ай, Анна. Не достаточно того, что не размножения ради, так к тому же с дамой? Это если запамятовать о том, что я — адова вещичка. Руби старается, но Милтон не реагирует. — Аннушка, солнышко мое, не молчи. Пожалуйста, скажи хотя бы слово. Знаешь, дамы обожают ушами. Разве ангелы обращают свое внимание на бесов? Они поначалу убивают, а позже говорят. Руби тяжело вздыхает и в очередной раз инспектирует узлы на крепкость. Все, что угодно, только бы отвлечься от вероломных реакций тела. Анна возбуждает его, с поразительным чутьем находя чувствительные зоны. Будто бы бы... — ...всю жизнь трахалась с дамами? Либо гиперактивно мастурбировала? Дин был твоим первым мужиком? Последующий вопрос не успевает родиться, Руби вскрикивает от боли и здесь же закусывает губки, чтоб не застонать: кончик языка, скользящий по пылающему от укуса соску, не просто прогоняет боль. Он дарует наслаждение. — А ты умеешь привлечь к для себя внимание. Этому учат в ваших школах ангелов? На особых уроках? Анна как и раньше молчит, а Руби задумывается о самом несексуальном, что было и, может быть, будет в ее жизни, — Лилит. Даже встреча с Аластаром была полна сокрытой эротики. Сокрытой фиксаторами и намордником. А Лилит... О Ли... Руби выдыхает. Кажется, наибольшая любовь ее жизни проигрывает. И кому? Ангелу! Любопытно, как отреагировала бы ночная, узнав, что уступила благодати? Правда, энтузиазм чисто теоретический, Руби не желает — кто бы колебался — получать практический ответ. — Если б я знала о красотах небесной жизни, то не грешила бы. И непременно исповедалась бы в итоге, чтоб очиститься и попасть в ту же школу, что и ты. Анна молчком и методично продолжает раздевать Руби, игнорируя все ее слова, и та чувствует себя чуть не резиновой дамой. Только кукол не возбуждают, они всегда и на все готовы. Но ощущать себя вещью... практически неприятно. — А что будет, если я начну брыкаться? — спрашивает Руби. Даже не у Анны, просто еще одна фраза в воздух. Жалко обрывать таковой красивый монолог. — Придется тебя успокоить. В мягеньком обещании столько опасности, что Руби дрожит. — Видимо, годы в аду сделали меня мазохисткой. Знаешь, когда боль перебивается болью, и остается только научиться услаждаться ею, по другому не остается ничего, только вопящий кусочек... была бы человеком, произнесла бы, плоти. А правда, что ангелы не ощущают? Прямо совершенно ничего? Руби от всей души порадовалась бы, попади коленом в грудь ангельской сучки, но та просто останавливает неубедительный пинок. — Обидно, — морщится Руби, пополняя счет к Анне еще пятью синяками. — Я возлагала надежды хоть какое-то сопротивление оказать, а не просто... — Очень много болтаешь, — гласит «насильница», схватив свою жертву за волосы. — О? Прелюдия закончена, на данный момент меня лишат лесбийской невинности? — обширно улыбается Руби. У ангелов нет чувств, об этом нельзя забывать, выбирая линию поведения. Естественно, у впившихся в рот губ была людская история, но Анна должна была утратить чувствительность, возвратив благодать. Либо она уже никому ничего не должна? Один раз свалилась и заполучила способность мыслить своей головой да получать низкое наслаждение? — Скажи мне, — просит Руби, когда ее рот оставляют в покое. — Твой папочка готов прощать только младшеньких? А вас нет? Анна щурится, в ее очах и полосы губ даже можно узреть раздражение. Не все ангелы завидуют людям, далековато не все. Но один раз вкусившие запрещенный плод грезят о нем опять и опять. Даже если их вера так крепка, что они не позволяют для себя оступиться, долгая жизнь рядом с гормональными наркоманами селит в сердцах колебание. — Не улыбайся, — гласит Анна. — Ты не победишь. Руби откидывает голову, открывая доступ к шейке. Проиграть можно только сопротивляясь. Отлично, что ангелы об этом не знают. Либо Анна обманчиво невинно манипулирует ею, подобно остальным небожителям? Очень много мыслей для одной малеханькой демонической головки, решает Руби секунду спустя. Губки Анны очень искусны, поразительно искусны, а собственная кожа вероломно чувствительна. Если сопротивляться боли, она станет только посильнее. Если сопротивляться желаниям тела... вобщем, это просто тупо. — Чего ты пытаешься достигнуть? — спрашивает Руби, даже не пытаясь скрыть возбуждения. — Оргазма, — расслабленно отвечает Анна и зубами впивается в ее зашеек. — Разве это не миф? — усмехается бес. — Аноргазмия — очень распространенное явление. — Ангел и херувимчик могут достигнуть внезапных результатов, — шепчет Анна на ухо. Руби с трудом сдерживает стон: естественно, она уступит, но позднее. Пока — очень рано. — Не думаю, что мое имя происходит от Cherubino, — улыбаясь, гласит она. — И сомневаюсь, что от рубина. Очень... божий камень. Хоть и красноватый, как страсть. Руби богохульствует: какой бес упустит возможность вставить в ангела пару-тройку булавок? Хоть ножик был бы лучше, вот только его нет, а руки связаны. — Для тебя так нравится заниматься сексом втроем? Ты, Сэм и Лилит? Ты, я и Он? — Ты меня раскусила, — вздыхает Руби и раздвигает ноги: она уже очень издавна не невинна, чтоб смущаться пальцев, которые знакомятся со всеми нехитрыми тайнами ее промежности. — Поразительная прозорливость. — Может, останемся наедине? — шепчет Анна. Ее дыхание не обжигает, Руби даже не верует, что фригидная сучка возбуждена. Но интонации... Из-за их от уха вниз, до груди, бегут мурашки и вцепляются своими малеханькими лапками в соски. Будто бы даже павшие ангелы способны оттрахать голосом так, что костей не соберешь. — Какое заманчивое предложение. Обещаю разглядеть его в наиблежайшие минутки. Пальцы Анны не разжигают огнь, просто поддерживают ровненькое пламя. Скользя, обводя, гладя, надавливая. У Руби создается чувство, как будто она качается на слабеньких волнах: и с головой не накрывает, и оплетает. Она услаждается каждым прикосновением, подставляется губками и рукам и молчком просит большего. Довольно всего только дышать и сдерживать стоны, позволяя сорваться с губ только намекам на их: играть нужно со вкусом. — И как ты собираешься достигнуть оргазма? — спрашивает Руби, насаживаясь на пальцы. — Либо ангелы кончают духовно, не выделяя жидкостей? — Кто произнес, что речь шла о моем оргазме? Ну как не опешиться, лицезрев издевку в очах, бывших ранее такими грустными? Ангельскими. Будто бы небесных учат носить маску немого сострадания. «Я все понимаю, вам плохо, но потерпите малость, и вам станет легче». Это подходит и для секса. Правда, под губками и на пальцах Анны навряд ли стоит вытерпеть, быстрее уж подстегивать сознание, помогая фригидной сучке достигнуть цели. Искусанные губки пылают, грудь ноет всякий раз, когда Руби случаем трется о грубую ткань рубахи Анны, а в паху разливается жар. Не до слез, не до клика, но ровно столько, чтоб кончить в свое наслаждение и до крови впиться в губки фригидной сучки, которая как и раньше дышит ровно и расслабленно. Несколько секунд, и Руби расслабленно обвисает, облизываясь и пробуя на вкус Анну. Любопытно, не отравит ли ее ангельская кровь? Но противных чувств нет, только ублажение, будто бы она избавилась от груза, давившего на животик. — И для чего для тебя это необходимо? — спрашивает Руби. — Желала выяснить, способна ли я ощущать, как ранее. — И? — Если и да, то не к для тебя, — улыбается Анна, разрушает целостность пентаграммы и разворачивается. Руби не успевает спросить, какого ангела она не тормознула ранее. Тупо добиваться ответа у пустого склада. — Фригидная и садистка, — шепчет Руби, пытаясь распутать узлы и освободиться. Она практически ощущает себя оскорбленной — поимели и бросили, — но некогда заострять внимания на подобные мелочи. К тому же, Руби уповает, этого шоу хватит, чтоб хотя бы один ангел оставил ее и Сэма в покое. Она еще не достигнула собственной цели, и ей ни к чему излишние помехи на пути. Даже настолько удовлетворяющие помехи.

1 2 3 4 5 Просмотров: 244 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0