Истинное — Bleach Персонажи: Ичиго/Орихиме Рейтинг: G Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Обыденность, POV Предупреждения: OOC Размер: Мини, 1 страничка Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Днем – его мятая рубаха на моих плечах; горько-сладкий запах кофе в каждом уголке принуждает подняться с постели и с босыми ногами шлёпать на кухню. – Куросаки-кун, – так и охото придавить руки к груди – будто бы помолиться. Броский очень, солнечный, на моей кухне оливкового цвета выделяется рыжеватым пятном; точно так же, как и я ранее. А сейчас не одна – два рыжеватых пятна в мерклой, ещё только просыпающейся квартирке. Чашечка с кофе дымится, и тарелка с овсянкой – грохотом о стол. Стараюсь не глядеть на тарелку – вытерпеть овсянку не могу, и глаза для чего-то поднимаю. Брови хмурые, но ухмылка какая-то широкая и очень неунывающая для Куросаки-куна – улыбаюсь в ответ неуверенно. Лёгкий поцелуй в висок, и мне охото вопить; луны, жаль, нет. Овсянку, видимо, придётся съесть. Днём – курсы, институт; чуть не ежеминутные крики Пустых уже не отвлекают – Куросаки-кун управится, он же сильный и храбрый. Очень сильный, даже овсянку в такую нехочуху, как я, впихнуть может. И опять руки к груди прикладываю в немой просьбе: «Постарайся, Куросаки-кун». И автоматом тянусь к сумке – кое-где там точно валялась шоколадка. Постарайся, Куросаки-кун, тогда и я для тебя обычный ужин сделаю, съедобный. Надкушенная шоколадка направляется назад в сумку. Вечерком – Куросаки-кун конфискует меня из института; мы идём и разговариваем обо всём на свете – от учёбы до того, из какого сорта сыра изготовлена луна. Стоит мне чуть приметно вздохнуть, и он куртку мне на плечи накидывает, к для себя завлекает – на то, что мне не холодно, ему наплевать. Проформа выполнена, можно и магазин. Замирая от своей расточительности, я набираю в корзину продукты – платит всегда Куросаки-кун, а если я беру не достаточно, сам по гипермаркету бегает с видом усаживающейся на гнездо курицы. Кто бы поразмыслить мог, что время пройдёт, и всё так будет? Кучики-сан, Абараи-сан, другие шинигами… Улькиорра-кун. Не видно, не слышно – пеплом в вышине растаяли, настолько же очевидно, сколько и потаенно это было. Я, тихо вздыхая, кладу в корзину овсяные хлопья. Ночкой – Куросаки-кун. Кровать одна, приятно с ним её разделять – я рада… практически рада, что всё вышло конкретно так. Я же люблю его, а он любит меня – и отлично всё, и мятая рубаха летит на пол; завтра снова её подберу. И ничего, если кто-то забудется – чужие имена только словами являются. Ну хорошо, не только лишь словами – эмоциями, идеями, кусками души – прошедшим. А истинное – это мы. Я и Куросаки-кун – вот и всё. И овсянка.
|