Главная » 2013 » Апрель » 19 » Не верьте Франции Слэш яой

---

23:39 Не верьте Франции Слэш яой

Не веруйте Франции — Слэш (яой) Hetalia: Axis Powers Персонажи: Германия/Италия, упоминания Пруссия/Германия, Франция Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Юмор, AU Предупреждения: OOC Размер: Миди, 6 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. — ПЕРЕСТААААААААААААААНЬ!!! Франциск вздрогнул и зажал парню рот рукою, а другой обхватил его за талию, и придавил к для себя. — Да успокойся ты, придурок... — пробормотал он. — Кому ты нужен... Германия все равно еще не приехал... Италия затих, но дергаться не закончил. — Италия, — попробовал вразумить его блондин, — если ты на данный момент же не успокоишься, я для тебя укол сделаю. Больнющий. Либо Германии расскажу, что ты здесь вытворял... Хочешь? Юноша застыл. Франция осторожно убрал руку от его рта. — Успокоился? Венециано неуверенно кивнул. — Вот и молодец... — увидел Франция, и продолжил разглаживать и щупать спину Италии. Тот стоял, ссутулив плечи и опустив голову, но попыток куда-нибудь убежать больше не делал, боясь гнева Бонфуа либо, что ужаснее, Людвига. — Выпрямись! — гаркнул Франция. — А то на данный момент запишу для тебя искривление либо вообщем радикулит! Италия стремительно распрямил спину. — Волшебно, — со вздохом произнес Франция, и на всякий случай несильно стукнул его ладонью промеж лопаток. — Все в порядке. Одевайся. — Я запамятовал рубаху в примыкающем кабинете, — побледнел Италия. — Как я сейчас пойду? — А сюда ты как пришел? — хмыкнул Франциск, усаживаясь за стол. — Не знаю... — О, мон ами, — вздохнул Франциск, — ты совершенно как ребенок. И как твой брат, я обязан для тебя увидеть: ты — кретин. Как доктор желаю сказать что ты совсем здоров, не считая легкого ожирения. Можешь запамятовать о простуде, — блондин что-то неразборчиво написал на амбулаторной карте Италии и протянул ему, но тот стоял, как громом пораженный. — Что ты произнес?? — Есть, мой друг, нужно меньше, — наставительно произнес Франциск. — А спортом заниматься больше. И все будет в порядке. — А на данный момент что? — А на данный момент рост у тебя 100 70 два сантиметра, — Италия порозовел, — и вес 70 килограмм. А должен быть килограмм на 10 меньше. Так что... Иди за рубахой, обжора. Венециано, растерявший весь собственный бескрайний позитив, направился к двери. — И Людвигу скажи, чтоб он ко мне зашел, — в спину ему произнес Франциск. Подозрительный взор аккомпанировал последующий вопрос парня. — Для чего это? — Ну, потому что он твой конкретный начальник, все-же, то карту твою я отдам ему, — объяснил Франция. — Ну и... побеседовать нужно. — А может быть не нужно?.... Италии была максимально ясна тема этой беседы. И ему это совсем не нравилось. — Ну естественно, нужно, — произнес Франциск, сконцентрированно вертя в руках ручку. — А. Ах так, — глаза Италии наполнись слезами, но он пробовал гласить расслабленно. — Да. Точно, — блондин не отводил взор от ручки. — Франциск... Не гласи ему ничего, пожаааааааааааалуйста! — заплакал Венециано. — Он же меня уничтожит! Франциск не успел озвучить собственный решительный отказ, потому что в кабинет строевым шагом вошел Германия. — Кому не гласить? Чего не гласить? — нарочито бодреньким тоном осведомился он. Италия побледнел и попробовал скрыться под столом, но ему не удалось — Людвиг с легкость изловил его за ремень форменных брюк и притянул к для себя. — Так кому и какие сведения ты просил не докладывать, а, Венециано? Юноша начал всхлипывать. Франция тяжело вздохнул. — Да что, черт возьми, случилось? — Людвиг потихоньку начинал закипать. — Ну, в принципе, ничего такового ужасного... — медлительно и тихо начал Франция. — Просто твоему другу какое-то время придется пожить... Ну, ты понимаешь...— всеми силами он избегал произносить окаянное слово вслух. — Без секса? — тупо спросил Людвиг. Спросил и побагровел. Венециано хихикнул через всхлипывания. — Типун для тебя на язык, — выругался Франциск, которого такая перспектива уничтожила бы наповал. — Без пасты! Последние слова аккомпанировало звучное рыдание Италии. — А все ты повинет, — набросился Франция на Германию. — Кто его забаловал? Кто ему разрешал делать все, что заблагорассудиться? Вот сейчас и мучайся с ним! — А ты пробовал ему не потакать? — огрызнулся Людвиг, прижимая плачущего парня к для себя и гладя по волосам. — Он же с разума способен свести своим нытьем! Еще проще было сделать его счастливым! — Расхлебывай сейчас его счастье... — хмыкнул Франциск. — Ну и что ты порекомендуешь, как доктор? — Что-то, — отмахнулся Франциск. — Фрукты-овощи, режим... Хотя, могу порекомендовать французскую диету. — Это как? — хором спросили Италия и Германия. — На завтрак секс и кекс, на обед кекс и секс, на ужин просто секс. Если не поможет, отмените кекс, — серьезно заявил доктор, изо всех сил сдерживая ехидную улыбку. — Винофил окаянный, — возмутился Германия. — Карту давай. Италия, где твоя рубаха? — В примыкающем кабинете, — ответил Франциск за Венециано, протягивая карту Италии. – Людвиг, возьми и эти весы, если желаете. Во 2-ой половине денька должны привезти новое оборудование, а вам они, я думаю, понадобятся. Хорошего денька. ------------------------ Германия сходил с разума. Германия денек и ночь задумывался об одном и том же. Он сбегал из дома утром, оставляя собственного друга на попечение Стране восходящего солнца, получившего, кстати, точные аннотации насчет кормления. Италия, вобщем, все равно мешал бедному Людвигу, посылая нескончаемые смс с постоянным содержанием. После 3-х часов денька Людвиг обязан был ворачиваться домой, чтобы дать Кику малость отдохнуть — хотелось бы созидать его живым и здоровым. Италия встречал его на крыльце, каждый денек с совсем злосчастным лицом, заплаканными очами и непрерывными обещаниями заняться спортом, взять на себя уборку, стать более ответственным и все в таком духе. Германия не сдавался — он подхватывал неразумного Венециано на руки, заносил в дом, успокаивал... Но не сдавался. Нет и нет. Германия не мог толком есть и плохо спал — его истязало чувство жалости и вины. Он побледнел и даже малость сам похудел от таковой жизни. Он пробовал подкармливать Италию сосисками – тот отторгал их, называя мерзостью. Томаты, присланные Испанией, Венециано пустил на сок; на фрукты и глядеть не желал. Япония приносил суши и разную рыбу – Италия только ее и соглашался есть, и все равно ныл, ныл, ныл… Германии даже показалось, что на месте Венециано неизвестными способами оказался Романо, – но, к счастью, только показалось. Через некоторое количество дней, осознав, что нытьем в данной ситуации ничего не добьешься, Италия решил применить иную стратегию. Когда Германия ушел, он неприметно запер Кику в кабинете, где тот изучал какие-то бумаги, и кинулся на кухню в поисках спагетти. Он помнил, как Людвиг сходу после возвращения от доктора (будь он неладен) собирал по всей кухне макароны и спихивал в большой пакет; но чувство экономии, был уверен Венециано, не позволило ему их выбросить. Означает, они кое-где тут... Они были конкретно там, где и ожидалось — в том же пакете, в самом далеком углу кладовки. В том же районе обнаружились припасы специй для соусов, которые юноша любовно искал по всем магазинам. От крушения диету выручил Германия, которого вызвонил запертый Кику. Макароны — и сырые, и практически готовые, — все таки направились в мусор, Италия, звучно рыдая, удрал в свою спальню. Германия с томным вздохом пошел освобождать Японию. Необходимо было что-то делать. Сообщение о том, что с будущего дня время, отведенное Людвигом для реабилитации после простуды, исходит, и днем он должен быть на тренировке, Италия воспринял внезапно расслабленно — просто кивнул. Людвига это не обрадовало — он предпочел бы, чтоб Италия принялся размахивать белоснежным флагом, прося о пощаде еще на неделю. Закрывая за собой дверь в спальню Венециано, он ощутил себя безрассудно виновным. — Размеренной ночи, — вослед ему произнес Италия. "Сладких снов", — желал ответить Людвиг, но впору прикусил язык. — Размеренной ночи. ---------------- Сон не шел. Людвиг, вроде бы там ни было, беспокоился за Италию. Черт его подери, неуж-то нереально просто не есть пасту хотя бы месяц?! Чертовы макароны… "Я же не заставляю его есть сосиски, — размышлял Людвиг, — либо, допустим, борщ. Просто не макароны и не мясо. Как слабенькой силой воли нужно владеть, чтоб не уметь прожить без 2-ух товаров??" Вопрос был чисто риторический, само собой. Людвиг провалился было в сон, но скоро пробудился, так как во сне его милый, таковой светлый, таковой хотимый и труднодоступный Италия пробовал выброситься из окна, отравиться сосиской и утопнуть в борще. В общем, делал все, чтоб расстаться с ненавистной без возлюбленной Пасты жизнью. Германия протянул руку, чтоб убедиться, что все впорядке, но пальцы не отыскали ожидаемой преграды. Италии не было в кровати, что было очень удивительно. Заурядно, вне зависимости от любых препятствий, Венециано все равно оказывался в одной кровати с Германией. И его отсутствие наводило и без того взволнованного блондина на плохие мысли. Подорвавшись, мужик побежал на кухню. Мрачно и тихо — никого. Облегченно вздохнув, он направился в спальню Италии, и нашел парня заснувшим около стола, прямо на незаконченном рисунке. С томным вздохом Людвиг осторожно раздел парня и уложил на неширокую кровать. ------------ -ИТАЛИЯ!!! Италия выдохнул и перевернулся на другой бок. Отстньте, только не на данный момент, не сейчас, когда он наконец дорвался до этой восхитительнейшей, прекраснейшей, наивкуснейшей — ПОДЪЕМ!!! Юноша застонал, не хотя выныривать из сна: чьи-то бесцеремонные руки с силой тряхнули его за плечи. Венециано открыл глаза, и здесь же увидел Людвига, одетого в форму и настроенного как нельзя более решительно. Неуж-то уже сейчас?... — Италия, — через зубы проговорил Людвиг, — если ты думаешь, что я таковой хороший и для тебя все прощу, то ты ошибаешься. Франциск прав, я тебя очень уж забаловал. То, что война завершилась, ни о чем же не гласит!! И уж точно это не дает для тебя права пропускать тренировки! — Я встаю, встаю... — пробормотал Венециано, потягиваясь. — Не нужно меня воспитывать... Пожалуйста. Я и разбалованным себя прекрасно чувствую... — Через 10 минут чтоб был понизу! — гаркнул Людвиг, выходя из комнаты. — По другому останешься без пасты на пару тыщ лет! — Если я не получу пасты в ближайшую пару часиков, то последующих тыщ лет может просто не наступить...— пробормотал для себя под нос юноша, вставая на весы. Это стало утренней традицией в последние деньки: весы, как окаянные, демонстрировали каждый денек совсем непредсказуемые результаты. Сейчас они не собирались веселить Венециано — 65,4. Ничего неплохого... Сдерживая рвущиеся наружу слезы и маты, Италия поплелся мыться. В его голове была пара мыслях, каким методом добраться до священного кушанья... Но жутко, ох как жутко... Взглянув на часы, висячие в коридоре по дороге в ванную, юноша плюнул на все указания Дойтсу, и забрался под теплый душ, стараясь не думать-не думать-не мыслить... О Боже. Ранее в душе он старался не мыслить о Людвиге. А сейчас о пасте. Черт, этдак у него на пасту и вставать начнет... "Непонятное наслаждение",— решил Венециано, выбираясь из-под ласковых струй воды и заворачиваясь в полотенце. В спальне его ожидал Людвиг, и в его лице Италия не прочел себе ничего обнадеживающего. — Венециано, — мужик старался гласить нежно, но вышел или шепот, или шипение, заставившее Италию отпрянуть к шкафу, — я для тебя сколько отдал времени на сборы? — Ну... — юноша честно попробовал вспомнить, о чем шла речь днем, — ты гласил что-то о паре тыщ лет... — Пару тыщ лет я употреблял в ином контексте, — сказал Людвиг уже более споконым голосом, что позволило Италии малость расслабиться и обернуться, фактически, лицом к шкафу. — Вообще-то то, с какой частотой ты нарушаешь дисцилину, — продолжал Германия, — меня уже отчаянно задолбало. И с этим нужно бы что-то сделать. Италия натянул боксеры и сбросил с себя полотенце, обнажая еще мокрое тело, и принялся сушить им волосы, пристально слушая. — Я спросил у Стране восходящего солнца, что бы он сделал на моем месте, — гласил мужик, — но он не знает. Если б мы были в армии — то суд, и все дела. Но мы что-то вроде не в армии... Кику порекомендовал мне повлиять на тебя, как на друга, да и ты и я отлично знаем, что это нереально — по той обычный причине, что я очень почти все привык для тебя прощать. Пару минут вспять я говорил с Францией... Италия вздрогнул и отнял волотенце от волос. Как-то не ассоциировался у него Франциск с приятными беседами в ближайшее время. — Этот чертов винофил порекомендовал то же, что и всегда и всем. Да он просто не знает ничего другого, не считая как выбрать стратегию поведения, которая привела бы в кровать. — Людвиг порозовел, но продолжал гласить. — Но неудача в том, что я не желаю тащить тебя в кровать... — В смысле не хочешь? — ляпнул Италия. И здесь же отчаянно побагровел. Германия сел в подушках и выразительно уставился на парня, приподняв брови. Тот попробовал поправить положение: — Я имею ввиду... Неуж-то совершенно не хочешь? "Черт. Черт, черт, чеееееееееееерт..." — Италия опустил глаза в пол, больше всего на свете желая стать маленьким-маленьким, с пылинку. И пропасть отсюда ко всем чертям. — А что, должен? — в голосе Людвига сквозил настоящий энтузиазм. — Эээээ... ну, нет естественно... я имею ввиду, что если ты не хочешь, то нет, а если хочешь, то... но, ты, естественно, не должен желать... другими словами, я желал сказать... — Чертов винофил, — поразился Людвиг бдительности француза, — неуж-то ты и взаправду?... — Нет! – фальшиво возмутился пунцовый от стыда Италия, но взор, вобщем, не поднял. – С чего ты взял? Людвиг рассмеялся теплым, бархатистым хохотом. Он похлопал ладонью по покрывалу рядом с собой. — Иди сюда, Венециано. — Не пойду, — буркнул юноша. — Не хочешь – заставим… — протянул Германия, одним слитным движением поднимаясь с кровати и обычно подхватывая легкого Италию на руки. – Не умеешь – научим… Он погрузился назад на кровать, и посадил парня рядом. Тот прикусил нижнюю губку, и на уровне мыслей решил, что больше не произнесет ни звука. — Потому что, Италия? – произнес Людвиг, откровенно забавляясь. Ему уже не было ни постыдно, ни жутко; ему вспомнился Пруссия, с его конкретным отношением к окружающим людям и к естественным вещам; Пруссия, научивший как избавиться от напряжения самому и освободить от этого другого (блин, какая многосмысленная фраза =_=). Время от времени Дойтсу не мог терпеть его – но точно не на данный момент. А Италия молчал. Италия задумывался, что лучше он еще десяток тыщ лет не будет есть эту треклятую пасту, говорить с Францией и видеться с братом, чем произнесет чего-нибудть на данный момент. — Эй, ты решил в гестапо поиграть, что ли? – удивленно спросил Германия. – Не наилучшая мысль... тебе, естественно. Может быть, все-же объяснишься? Италия промолчал. — Как знаешь, — с сожалением проговорил Германия. В последующий момент юноша оказался лежащим на спине на кровати; влажное полотенце, которое он до того комкал в руках, свалилось на пол. В коричневых очах плескался ужас пополам с обыкновенной светлой радостью. Людвиг склонился над ним, остановившись в нескольких сантиметрах от его лица. — Германия, перестань… — попросил юноша. – Мы же позже… — Плевать. И вообщем, помолчи, пожалуйста. Блондин прикусил мочку ушка Италии, заставив того вздрогнуть. Италия был очень чуть: гибкое тонкое тело покорливо откликалось на легчайшее прикосновение. Людвиг погрузился малость ниже, ловко прикусив нежную кожу на ключице; покрутил пальцами сосок. Италия, на удивление, не закричал и не стал делать попыток вырваться — только сильнее зажмурил глаза; мягенькие губки остались приоткрыты после резкого, глубочайшего вдоха. Германия не торопился наклоняться для поцелуя, заместо этого он притронулся длинноватыми пальцами к губам Венециано, сразу любуясь выражением его лица, темно-золотистым, блестящими в свете солнца мокроватыми прядями. Юноша непроизвольно поцеловал его руку; потом, затянув средний палец в рот, он принялся сосать его, прикусывая, лаская языком нежную, чувствительную подушечку. Неясно было, глумится ли он либо извиняется – «Да, давайте вспомним, как мы вообщем дошли до жизни таковой…». С большущим трудом Германия смог вынуть пойманные в плен горячего рта пальцы, и поцеловал неугомонного мальчишку – просто, пряно. Тот отвечал: видимо, 1-ое потрясение уже прошло, и сейчас Италия ощущал себя довольно комфортабельно – он даже обхватил Германию руками, прижимая к для себя. Воодушевленный таковой реакцией, Людвиг углубил поцелуй… ----- «Господи, почему мы с первого же денька не послушались Франциска и не сели на эту диету?» На данный момент германец готов был позвонить Франции и сказать «спасибо». Людвиг лежал в смятой постели, закинув руки за голову и закрыв глаза. Необходимо было ехать на совещание, но ему было ЛЕНЬ. Любопытно, «итальянизм» половым методом не передается?... Нет, в этой диете были и свои минусы. К примеру то, что Италия на данный момент унесся в магазин за пастой, счастливый до одури. Либо то, что Кику, заглянувший в комнату к Италии, был совсем расстроен европейцами… Но плюсов все-же было несравненно больше. Зазвонил телефон в кармашке валяющихся на полу брюк. С неохотой Людвиг потянулся за ними – звонил Франция. Людвиг помедлил пару мгновений, до того как ответить: Франциска все таки следовало поблагодарить. — Эй, Германия, — помчался из трубки только романтичный глас, — ты не мог бы позвать Италию? Я не могу дозвониться до него… — Не мог бы, — произнес Людвиг, — он ушел в магазин. — И ты его выпустил? — Пусть идет… А что ты желал? — Ничего такого особенного, — неодобрительно произнес Франция. – Ты не мог бы встать на те весы, что я вам дал? — О, чеееерт… На данный момент… — Людвиг достал весы из-под кровати и встал на их; стрелка застыла на цифре 80. – Эт-тоооооо… — Не пугайся только, — затараторил Франция, — у меня просто вышло кое-что неожиданное, пришло новое оборудование, все, кто встает на новые весы, оказываются легче на 10-12 килограмм по сопоставлению с прошлыми показаниями. Видимо, те весы сломались после того, как на их попрыгал Америка… — Другими словами, ты хочешь сказать… — начал было Людвиг, но Франциск перебил его. — Я желаю сказать, что привет Италии. И я его жду через две недели, – француз спешно отключился, боясь праведного гнева Людвига. Тот кинул трубку на кровать и обреченно вздохнул. Италия будет в шоке, когда выяснит, что страдал просто так. «Чертов Франциск, никогда ему больше не поверю!...» — поклялся германец про себя.

1 2 3 4 5 Просмотров: 469 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0