Воскресенье, 19.05.2024, 21:01 | Приветствую Вас Гость

ALL FICS

Главная » 2013 » Апрель » 17 » Тогда и сейчас

23:54 Тогда и сейчас
И тогда на данный момент — Eyeshield 21 Персонажи: Агон/Сена Рейтинг: PG-13 Жанры: Романтика, Обыденность Размер: Мини, 8 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Жизнь Конго Агона летела под откос вот уже пару лет попорядку. Сам он считал, что все это дерьмо началось с той памятной игры с Деймонами, а основным источником всех заморочек был не кто другой, как известный Айшилд 21 – Кобаякава Сена. На данный момент он был вправду известен. Уже 5 лет Кобаякава играл за команды разных институтов мира, в том числе и за всем узнаваемый Нотр Дам, с помощью которого он получил свое прозвище, и оно уже издавна было закреплено за ним официально. Еще бы, ведь он единственный в истории южноамериканского футбола раннингбек, преодолевший человечий предел скорости в 4,2 секунды. Он установил новый рекорд в 4,1 секунду и в свои 20 лет был мировой знаменитостью. Конго Агон же обязан был прозябать на должности младшего тренера в команде 1-го из американских институтов. Так и не сумев оправиться от зазорного поражения и мемуаров о том, как некий малявка и не заслуживающий почтения мусор впечатал его лицом в газон стадиона, Агон пустился во все тяжкие. Выпивка, сигареты, дамы, наркотики, он перепробовал даже то, что воспрещал для себя в той, уже ставшей прошедшим жизни. В итоге, он не только лишь закончил играть в амефуто, да и растерял доверие всех, даже собственного брата. Последнее, что сделали для него предки и Унсуи, это устроили его в институт на тренерский факультет. Там Агон с грехом напополам выдержал до выпуска, но понятное дело наслышанные о нем команды институтов Стране восходящего солнца ни в какую не вожделели иметь с ним дела. Он плюнул на все и уехал в Америку, в надежде возвратить то, что растерял на родине южноамериканского футбола. В конце концов, он – гений и если эти чертовы придурки в Стране восходящего солнца не сообразили какой талант утратили, то он позволит заполучить себя янки. Ему хотелось веровать, что когда-нибудь он создаст такую команду, которая сумеет побить чертового Айшилда и отомстить за его унижение. Он не думал о том, что всегда рассчитывая лишь на собственный талант, он просто не мог ничему обучить обыденных игроков. Тем паче он не задумывался о том, что спортсмен уровня Айшилда будет играть только с наилучшими и их захудалой команде, вероятнее всего, вообщем не выпадет шанс повстречаться с ним на поле. Просто Конго Агон не привык мыслить. Прошел уже год, как он работал тренером, а его команда нисколечко не поменялась к наилучшему. Все, чего они достигнули, это 4-ое место на соревнованиях штата и то больше за счет таланта игроков, чем его управления. Даже то, что ему, в конце концов, удалось взять себя в руки и кинуть вредные привычки, никак не помогало подняться на ноги. Он отказался даже от дам, хотя это-то далось с маленьким трудом. Ну и могло ли быть по другому, если единственное о чем он мог мыслить, это чертов коротышка, а единственное лицо, которое стояло перед ним, это лицо Кобаякава Сены. Естественно, дело было исключительно в ненависти, но раз за разом повторять его имя в кровати очевидно не содействовало долгим отношениям. Так что он махнул рукою на свою личную жизнь и все-же занялся собой и командой. Равномерно дела стали даже улучшаться, он закончил повсевременно кричать на игроков, обзывать их «ни к чему не способными идиотами» и даже взялся за собственное образование в плане тренерской работы. Короче, он сумел успокоиться и даже малость подзабыть о собственном личном проклятии, хотя совсем не сумел бы, наверняка, запамятовать никогда. Все это длилось ровно до того времени, пока в один прекрасный момент к нему не прибежал взволнованный и очевидно воодушевленный кое-чем главный тренер, который в силу возраста издавна не направлял внимания ни на команду, ни на поведение собственного ассистента. Тем паче умопомрачительно было созидать его в таком нехарактерном ему возбуждении. — Агон! – орал он, тот до сего времени не мог привыкнуть к тому, что в Америке все обращаются к нему так непочтительно, в смысле по имени. – Ты не поверишь, что случилось! — Ну, — безо всякого энтузиазма протянул Конго, — и чего там вышло? — В нашей команде целых полгода будет играть сегодняшний Айшилд 21! Пожалуй, это был 2-ой сильный шок в жизни Конго Агона, 1-ый случился на той игре с Деймонами. Несколько длительных мгновений он просто не мог поверить в то, что услышал. Потому переспросил: — Что вы произнесли? Но этого не может быть! Что ему делать в этой дыре? — Агон, — попробовал пристыдить его тренер, — как ты можешь именовать наш красивый институт, который отдал для тебя работу, дырой? — Проехали, — недовольно бросил Конго, он вытерпеть не мог, когда ему читали нотации, — меня интересует, правда ли это? — Правда-правда! – заверил его мужик. – Это была лотерея по обмену. — Чего? – недоуменно спросил 2-ой тренер. — Чтоб получить вправду сильного игрока, институты пробуют привлечь его собственной программкой, стипендией, бесплатным обучением. Но в случае с теми, кто может автоматом привести команду к победе, дело другое. Чтоб все было по-честному, такому спортсмену дают возможность играть за различные команды, хотя учится он всегда в одном институте. Он, естественно, имеет право без помощи других решать, за кого будет играть в сезоне, но раз в год проводиться лотерея, где институт выбирается случайным образом. И в этом году подфартило конкретно нам. Таких игроков было сейчас 10-ка два, но естественно все желали заполучить Айшилда. А выиграли мы, представляешь? — Представляю, — буркнул Агон, — а отрешиться мы можем? Головного тренера чуток инфаркт не хватил. — Да о чем ты говоришь?! Это шанс, который выпадает раз в жизни! Не достаточно того, что наши ребята сумеют трениться с сильным игроком, так к тому же полгода, полгода, Агон! Это означает, что он будет у нас огромную часть сезона. С ним мы можем одолеть, а после победы, получить хоть какое финансирование, а означает привлечь других сильных игроков и сформировать реальную команду. Да он нам послан Небесами! А ты хочешь от него отрешиться? От такового подарка небес? — Так можем либо нет? – опять спросил Конго. — Нет! – было похоже, что сейчас тренер вправду разозлился. – И даже если б могли, я бы быстрее отказался от тебя, чем от него. Вот этого Агон выдержать уже не мог. Он резко развернулся и ушел. Ему с трудом удалось сдержать себя и не набить тренеру рожу. Именно тогда ему точно пришлось бы упаковывать вещички. Но снутри он просто бурлил: «Опять! Снова мне в лицо произнесли, что не стою и его мизинчика. Чертов Айшилд! Да что такового в том, чтоб стремительно бегать? Я был в состоянии сделать на поле еще больше, я мог все, я был безупречен, я был гением!». И только здесь он сообразил, что гласит о для себя в прошедшем времени, а ведь конкретно этого прошедшего Агона сумел побить тогда еще никому не узнаваемый мальчик. А на данный момент этот мальчик звезда мирового уровня. И именно эта звезда едет сюда, в его команду, к нему. И он – Конго Агон – будет его тренером, тем, кому тот должен будет подчиняться, чьи приказы будет делать. На лице Агона появилась ухмылка. Он не помнил уже, когда последний раз так улыбался, с предвкушением, с желанием, с саркастической беспощадностью. Он едет, и он будет принадлежать ему. Уж вот вправду подарок небес. Даже в собственных мечтах, Конго представлял для себя только мимолетную встречу с Кобаякавой. Хотя бы на миг узреть отчаяние в его очах, узреть, как он будет мучиться от проигрыша, оттого, что подвел команду. Да, конкретно так прошлый игрок Шинрюджи Нага собирался отомстить и, в конце концов, запамятовать, чтоб получить шанс двигаться далее. Но в действительности все вышло куда лучше, чем в его мечтах. Кобаякава Сена сам приедет к нему. Он будет не просто игроком команды-противника, нет, он будет играть под его управлением. И он будет вправе сделать с ним все, что пожелает. И хрен-то с тем, что после его могут уволить, зато он отомстит, отомстит по-настоящему. Так, что миру придется находить нового Айшилда 21, так как старенькый больше не сумеет бегать так стремительно, как ранее, нет, после встречи с ним, он не сумеет бегать вообщем. Пожалуй, единственное, что настораживало Агона в этой сбывшейся мечте, так это местопребывание 1-го неведомого фактора, а конкретно Хирумы Ёичи, который и после того, как покинул пост капитана команды, продолжал присматривать за своими летучими мышками. Навряд ли он выпустил из поля зрения свое главное сокровище, с помощью которого исполнилась его мечта о победе. А если не выпустил, то уже знает, куда попал его Айшилд и что, поточнее кто, его там ожидает. С другой стороны, Агону практически также очень как Сене, хотелось отомстить и этому выскочке и может быть, это был его шанс. Неуж-то, фортуна опять благоволила ему? Что все-таки, тогда он покажет этому мусору, кто тут гений и прирожденный спортсмен. Приезда Айшилда он ожидал с таким нетерпением, что практически не спал две ночи перед его прибытием. И вот, в конце концов, сей день наступил, денек с которого начнется его месть. Сейчас Агон с экстазом задумывался о том, что Кобаякаве предстоит провести с ним целых полгода, можно растянуть наслаждение и насладиться ужасом, унижением и отчаянием Айшилда по полной программке. Он сам вызвался забрать Кобаякаву из аэропорта, куда тот прилетал. На месте он от нетерпения оказался на час ранее срока, и все это время провел в машине, нервно постукивая костяшками пальцев по рулю. Скоро, совершенно скоро он увидит Айшилда, а тот увидит его. Когда объявили прибытие рейса, и он прошел в зону ожидания, сердечко колотилось как безумное. Агон издавна не был так возбужден. На данный момент, на данный момент он войдет, увидит его, выяснит. Любопытно, малявка ужаснется, опешиться, встревожится и либо примет все расслабленно? И как прореагировать на каждую вероятную реакцию ему самому? Агон так задумался, что не сходу увидел, как рядом с ним очутился предмет его волнений. Просто Конго внезапно сообразил, что перед ним кто-то стоит. Среднего роста юноша, с почему-либо памятными коричневыми очами, непослушливые пряди волос укрыты бейсболкой с эмблемой команды института Нотр Дам. Ранец, спортивная сумка на плече, похоже, он ухитрялся носить при для себя весь собственный багаж. На лице знакомая смущенная ухмылка, которая почему-либо совсем вышибла Конго из колеи. Он глупо уставился на стоящего перед ним Кобаякава Сену и не знал, что делать. Зато знал сам Сена. Он по-японски поклонился и по-американски протянул руку для рукопожатия. Агон на автомате пожал его руку и услышал: — Здрасти, Агон-сан. Спасибо за то, что приехали повстречать меня. Полагаюсь на вас. Он… полагается на него?! Он его благодарит?! Вот итак вот просто, будто бы ничего не вышло меж ними?! Будто бы так все и должно быть? Будто бы не было того унизительного проигрыша, не было этих чертовых лет, потраченных неясно на что?! Да как он смеет?! Агон злостно уставился на Айшилда, который продолжал доброжелательно на него глядеть и ожидать последующих указаний. Конго захотелось придушить нахала прямо на месте. Вот этими самыми руками схватить узкую шейку, сжать изо всех сил и узреть, как в обширно раскрытых от испуга коричневых очах погаснет свет. От этого невыносимого желания у него затряслись руки. Ему пришлось засунуть их в кармашки и попробовать успокоиться, в конце концов, он желает отомстить, а не загреметь за решетку. Сена тем временем сам пошел по направлению к выходу, и Агон поторопился за ним. Поторопился, так как Айшилд проходил через массу, как будто ножик через масло: одномоментно, неприметно и не столкнувшись ни с кем. Конго такового и не снилось, потому нагнать Сену ему удалось уже на улице. Тот его ожидал. — Вы на машине, Агон-сан? – расслабленно спросил он. Это спокойствие почему-либо стало раздражать Конго. В то время как он сам издержал кучу нервишек и до сего времени не знал, как верно себя повести, Кобаякава считал, что все в порядке. Будто бы он всего только повстречался с давнешним знакомым, а не с заклятым противником, которому когда-то разрушил жизнь. Что ж Агон тоже не кретин и играть на публику в случае чего может потрясающе. Некие девчонки, не успевшие выяснить его ближе, до сего времени считали, что он примерный ухажер и красивый юноша. Представим на время, что Сена-кун одна из этих женщин, что до того как схватить добычу он должен приготовить все нужное для успешной охоты, а уже позже насладиться самим процессом. Эти мысли успокоили Конго. Он даже сумел улыбнуться и ответить: — Да, решил прокатить тебя с ветерком. Ты ведь любишь скорость? — Еще как! – расплылся в ухмылке Сена. – Хирума-сан не так давно катал меня на собственной новейшей спортивной машине. Это было здорово! «Какого черта он его на данный момент приплел? – насторожился Агон. – Намекает, что все они еще близко разговаривают и мне не поздоровиться, если что? Ха! Ты ошибся малыш, я только и жду, чтоб этот мусор к нам присоединился. Поглядим, что он сумеет сделать на моей территории». — Продолжаете разговаривать? — Естественно! – опять улыбнулся Кобаякава, при этом так, что Агон сейчас сам не знал, раздражает его ухмылка либо напротив он ожидает, чтоб тот улыбнулся ему опять. – После того, как Хирума-сан окончил институт, он стал моим менеджером. — Разве он не собирался в мастера? — Собирался. Он даже пару раз сыграл за сборную. Но произнес, что ему еще увлекательнее ездить со мной и рассматривать различные команды, игры и стили. Но он неплохой игрок и если захотит, может возвратиться на поле в хоть какой момент, ведь трениться он никогда не прекращает. Конго скрипнул зубами. Означает эта сволочь так неплох, что его готовы ожидать? А его самого просто вышвырнули. Да уж, Стране восходящего солнца точно страна кретинов! — Так чего он не приехал с тобой? — У него еще были дела. Должен приехать позднее. А может и не приехать совершенно. В конце концов, все бумаги уже подписаны, я у вас на полгода и ему тут делать в особенности нечего. Быстрее будет учить другие команды, чтоб решить, с кем заключить мой последний договор перед выпуском. Ведь велика возможность того, что в той команде я и останусь. — В Стране восходящего солнца? — Нет, — покачал головой Айшилд. – Практически точно это будет Америка. Команды тут посильнее, игры увлекательнее, ну и суммы договоров совершенно другие. Хирума-сан произнес, что век спортсмена невелик, и нужно мыслить о будущем. «Тоже мне, — отчего-то взбесился в душе Агон, — нашлась рачительная мамочка! Он ему уже всю жизнь расписал что ли? Все за него решил, да? С кем ему играть, с кем договор заключать, с кем есть, с кем спать?». При этом тут последний пункт он и сам не знал, поточнее даже не задумался над этим, просто промелькнула идея, не зацепившись за сознание. Тем паче что Кобаякава уже что-то гласил ему: — А вам нравится в Америке, Агон-сан? — Еще бы! Ведь это родина южноамериканского футбола. Я всегда желал оказаться тут. — Тогда отлично, — опять улыбнулся Сена. «Что-то у него уж больно не плохое настроение, — снова занервничал Конго. – Эта его ухмылка… Непохоже на него. Раньше-то все трясся, волновался, переживал, а сейчас нате вам, уверенная в себе суперзвезда! И когда только успел? Либо это его чертов бес подготовил?» Что было самым странноватым, таковой вот Сена – размеренный, уверенный внутри себя и собственных силах, улыбающийся – нравился Агону куда больше предшествующего. Наверняка, так как сейчас, смотря на равного для себя противника, он не ощущал себя так обиженным на него. Проиграть равному не постыдно, а вот слабенькому – невмочь. Если учитывать каким спортсменом стал за эти годы Айшилд, то может быть, тот проигрыш совсем и не был для Агона позором. Конго вел автомобиль механично, и только когда они подъехали к институтскому городу, очнулся от своим мыслей. Кобаякаве сначала предложили снять на эти полгода квартиру, но он предпочел устроиться в студенческом общежитии, не хотя очень выделяться посреди других учащихся. Правда, ему все равно предоставили наилучшие комнаты, с гостиной, спальней и своей кухней. Ну и не выделяться у него бы все равно не вышло, очень нередко его лицо мерцало в ближайшее время на дисплее телека, на обложках узнаваемых журналов. Начать с того, что его повстречал лично директор с группой тренеров. Они побеседовали, Сену проводили в его комнаты. Тот стремительно сориентировался, понимая оказанную ему честь, с достоинством поклонился и поблагодарил всех за заботу. Его поведение так не вязалось с запомнившимся Агону образом нескончаемого трусишки, что он стоял и смотрел на все это чуть не с открытым ртом. Конго ждал, что Кобаякава будет бегать меж встречающими, повсевременно кланяться и просить поселить его куда поординарнее. Тот же новый уверенный внутри себя Сена вел себя как реальная звезда спорта. И Агону это внезапно резко разонравилось. Он разъяснял все тем, что ему просто тошно созидать, как тот выпендривается, но сам осознавал, что дело в другом: от такового Сены он был очень далек, такому Сене не было смысла мстить, так как это не был не его Сена, а совсем сторонний человек. Это было все равно, что повстречать на улице незнакомца и только поэтому, что он надменно уставился на вас, решить его искалечить. А ведь вначале Агон желал конкретно этого: сделать так, чтоб Кобаякава не сумел больше заниматься спортом. А сейчас… сейчас он, черт побери, вообщем не осознавал, чего желает! Тем временем вся приветственная делегация удалилась, и Айшилд с младшим тренером остались наедине. Внезапно, Сена резко выдохнул и салился на диванчик, стоящий сзади него. Агон удивленно на него поглядел, перемена была очень резкой: только-только перед ним стоял уверенный в себе проф игрок в южноамериканский футбол, а в последующее мгновение уже валяется, раскинув руки, обычный 20-летний юноша. — Наконец, — утомилось проговорил Сена, — вытерпеть не могу эти приветственные речи. Время от времени я думаю, что уже только из-за их не стоило становиться про. — Такие старикашки задолбают кого угодно, — усмехнулся Агон, радуясь тому, что опять лицезреет если не того самого Сену, то хотя бы обычного человека. — Я и расслабиться сейчас могу исключительно в компании друзей, — простонал Кобаякава. – Наверняка, потому при каждом комфортном случае сбегаю в Японию, чтоб повстречаться с ребятами. — Тут для тебя это не светит, — напомнил Конго. — Знаю, — кивнул Сена и поглядел на стоящего напротив парня, — но понимаете, Агон-сан, в вашем присутствии я тоже могу расслабиться, так что не все так плохо. «Чего?! – шокировано поразмыслил Агон. – Расслабиться, означает? В моей компании? Да за кого он меня воспринимает?! Я его неприятель, конкурент, да если б он только представить мог, что я желаю с ним сделать, он бы уже со всех ног бежал назад в Японию, а он, как видите, расслабляется! Нет, все-же, как был наивным кретином, так и остался». Это неясно откуда взявшееся негодование отрезвило Агона. Он вспомнил, для чего фактически все это затеял. Его задачка не переживать за безмерно возгордившуюся малявку, а сделать так, чтоб он навечно позабыл о спорте, но зато надолго запомнил бы его – Конго Агона, которого когда-то унизил и которому сломал жизнь. Конго глубоко вздохнул и произнес: — Тренировки начнутся завтра с 9 часов. Будь готов. И ушел. Ему тоже необходимо было расслабиться и поразмыслить. Мысли выходили унылые. Создавалось чувство, что чертов Айшилд вправду запамятовал о той игре, после которой завершилась жизнь спортивного гения – Конго Агона. Запамятовал либо вообщем никогда не вспоминал единожды обыграв? Вроде того, как сам Агон относился ко всем переставшим быть увлекательными ему людям. Естественно, таких было малость, но время от времени появлялись конкуренты, достойные того, чтоб с ними сразиться. Зато когда схватка была закончена, и он выходил из нее победителем, энтузиазм пропадал, и человек опять преобразовывался для него в мусор. Неуж-то и с Кобаякавой было так?! Побив его один раз, Айшилд больше и не задумывался о нем. Вправду, для чего будущей звезде держать в голове о том, с кем он, вероятнее всего, больше не пересечется на поле. А даже если такое и произойдет, он все равно не примет его серьезно, ведь победив один раз, он может с легкостью одолеть и во 2-ой. Вот итак вот означает, не помню, не знаю и знать не желаю? Сейчас Агона душила обида. Горьковатая, разъедающая душу обида на того, о ком он сам не забывал ни на миг, но кто сразу запамятовал о нем. Но тогда откуда взялось это гостеприимство Кобаякавы? Его ухмылки, его теплое приветствие, его признание того, что он может расслабиться в его присутствии. Прошло все-же 5 лет, и если б Айшилд запамятовал его тогда, на данный момент он, наверняка, даже не вызнал бы его. Но он не только лишь вызнал, но к тому же очевидно радовался их встрече. Так где же правда? Кто он для Кобаякава Сены? Пустое место, старенькый конкурент, не заслуживший внимания и почтения, либо все-же кто-то, о ком он помнил и кого не возжелал забывать? Агон был в замешательстве. Он не знал как себя вести с этим Сеной. Ранее было проще. Все, что ему было необходимо, это отомстить и, сбросив бремя позора, жить далее так, как ему захочется. Но имеет ли смысл мстить тому, кто все равно не усвоит, за что ему мстят, что это вообщем месть? А если он все-же помнит, то как может рассчитывать на снисхождение? Как может вести себя так, как будто не несет никакой ответственности за то, что случилось? Что это: презрение, равнодушие, издевка? Что испытывает к нему Кобаякава Сена? Конкретно с этим вопросом, к которому свелись все его размышления, Агон и заснул. На последующий денек на тренировочном поле он был первым, чего не бывало на всю историю его работы тренером. Более того, он успел размяться, пробежал несколько кругов вокруг собственного квартала и в целом был на удивление бодр и весел. Он принял решение. До того как решать хоть что-то, он должен поначалу разобраться в эмоциях Сены и собственных собственных. А до тех пор, он будет просто следить, следить и ожидать. Он опять предвкушал полгода в обществе Айшилда, но сейчас не ради мести, а ради самого присутствия рядом Кобаякавы. У него было чувство, что сейчас, когда тот будет рядом, он сам сумеет поменяться к наилучшему, может быть даже начнет вновь заниматься южноамериканским футболом. Но самое главное, сейчас он делил удовлетворенность головного тренера при мысли, что Айшилд 21 поможет им выиграть чемпионат. Тогда и всё поменяется. Все поменяются. И это благодаря Сене. Скоро на поле появились другие игроки. Кобаякава был посреди их. Похоже, его выловили после персональной тренировки либо в столовой во время завтрака. Ребята окружили его плотным кольцом и повсевременно что-то орали, смеялись, хлопали друг дружку по плечам. «Звезда! Черт бы его побрал!» – злостно буркнул про себя Агон, а вслух прокричал: «Построиться!». На разминке и исходной тренировке он их беспощадно гонял и под конец услышал, как проходящий мимо игрок основного состава произнес другому: «Ревнует он, что ли?» и они засмеялись. «Ревную?» — не сообразил поначалу Агон, а позже увидел Сену идущего рядом с группой запасных игроков, улыбающегося, смеющегося, свободно контактирующего, и до него дошло. «Его… ревную?!». И внезапно сообразил, что шуточка оказалась правдой. Когда они начали тренировочный матч: основной состав против запасных игроков во главе с Сеной, он неотрывно смотрел за мелькающей на поле фигурой. Смотрел пристально, скупо, не отрывая взора ни на один миг. Страшился утратить возникшее чувство связывающей их нити. Страшился опять запутаться в собственных эмоциях. Когда внезапно понимаешь, что столько лет сам себя некорректно осознавал, становится не по для себя. Не потому что до этого. Когда желание отомстить становится желанием узреть, а ненависть преобразуется в любовь, это вправду жутко. Не знаешь, как себя вести, как сейчас разговаривать, как просто глядеть и не выдавать собственных внезапно изменившихся эмоций. А желанная фигура продолжает порхать по полю, занося уже 6-ой тачдаун и не давая противнику никакого шанса на контратаку, одномоментно проводя блиц против квотербека либо перехватывая мяч. «А он сейчас и в защите превосходен!» — с восхищением убеждается Агон и продолжает следить за этой игрой в одни ворота. Кажется как будто небольшой смерч, носящийся по полю никто не сумеет приостановить, и Агон вдруг осознает, что желает туда, к нему. Он желает встать перед ним, догнать его, изловить его, вспомнить это неописуемое чувство соперничества с наилучшим, которое немыслимо возбуждает, делает тебя по-настоящему живым. Но заместо него наперехват Айшилду кидается их наилучший лайнбек, которого тренировал сам Конго. Они с этим парнем были почти во всем похожи, и когда Агон увидел его, его игру, ему захотелось сделать мальчишку сильным, таким, каким ему уже не стать. Юноша тоже почти во всем полагался на свои глаза, отрезая противнику все пути к обходу. Ловя каждое движение мускулов конкурента, он практически предвещал маршрут обхода и пресекал его. Агон застыл, для него почему-либо стало очень принципиальным узреть, кто выйдет победителем в этой схватке. Айшилд на предельной скорости подлетает к лайнбеку, тот расставляет руки обширнее и идет на него, уже зная, где выполнить перехват. Сена замирает перед ним на долю секунды, неуловимое обыкновенному глазу движение и вот уже его противник падает, а он летит далее прямо к белоснежной голевой полосы и вносит очередной тачдаун. Конго Агон стоит не шелохнувшись. Он в шоке. «Точно так же, — шепчет он сам для себя, — точно так же, как меня тогда… у меня на очах, в 1-ый же денек…». Что-то ломается в нем в этот момент. Он вдруг осознает, что поведение Сены можно просто разъяснить одним словом: равнодушие. Ему было все равно, что ощущает к нему Агон. Он не помнил о том, что опорочил его тогда. Ему было все равно, что вышло с Агоном после. И ему наплевать на него на данный момент, на то, как воздействовал на Конго один его приезд, его слова, его ухмылки. Он для него сейчас менее чем когда-то побежденный противник. Более не стоящий внимания. Неинтересный. Ненадобный. Никто. От этих мыслей, от их неибежности в голове Агона что-то вспыхнуло. И то как он подлетел к Айшилду, как схватил его за ворот формы, как, не обращая внимания на пытающихся приостановить его игроков, уволок практически не сопротивляющегося Сену в его комнату, он тоже помнил вспышками. И только когда бросил Кобаякаву на кровать и увидел, в конце концов, его большие, испуганные глаза, очнулся. И обрадовался этому ужасу. Не равнодушие, не презрение, а ужас. Опасается, означает, помнит, помнит, что представлял собой ранее Конго Агон. И этот ужас можно использовать, чтоб все выяснить. Но даже невзирая на обычный ранее ужас, Кобаякава поменялся. Он сумел сесть на кровати и спросить: — Что с вами случилось, Агон-сан? — Что?! И ты еще смеешь спрашивать?! — Смею, так как не понимаю. — Ты… да ты… у меня на очах, на очах всех игроков опять унизил меня! — Унизил вас? Чем все-таки? И почему опять? Я не понимаю! — Ах, ты не понимаешь! Хренова звезда! Опять показать мне тот прием, которым ты лишил меня всего. Снова ткнуть меня носом в то же дерьмо! Да как ты посмел! Либо для тебя так нравиться нужно мной глумиться? Либо ты даже не помнишь, как унизил меня на той нашей игре? — Я помню, что я сумел обойти вас, Агон-сан, но не понимаю, почему вы считаете, что таким макаром я желал унизить вас. Я обошел многих игроков, у меня на поле было больше врагов, чем у многих других спортсменов. Но не так многих я уважаю и желаю сыграть с ними опять. Но вы заходите в это число, число тех, кого я всегда буду считать своими конкурентами. — Что? – Агон ощущал, что на данный момент от потрясения упадет в обморок, в первый раз в собственной жизни. Сена не только лишь помнил о нем, да и считал кем-то огромным, чем обычным игроком в южноамериканский футбол. Более того, он вправду принимал их схватку, как противоборство равных, даже на данный момент, когда их уровни нереально было сопоставить. — Этот прием, которым я по вашим словам «унизил вас», по сути для меня очень ценен конкретно тем, что я выдумал его, чтоб биться с таким же как вы сильными игроками. И выдумал я его только благодаря вам, вашей силе, вашему таланту. Будь вы слабее, мне бы никогда не пришлось придумывать против вас нечто новое. Вы посодействовали мне стать посильнее. Всякий раз, применяя этот прием, я отдаю дань почтения сильному конкуренту, вам, Агон-сан. — Так ты меня уважаешь? — Естественно! – уверенно кивнул Кобаякава, и Агон ощутил, что у него с души упал некий немыслимо большой камень. — Как спортсмена? – спросил он, всекрете надеясь, что Сена ответит «не только». Но тот кивнул, и ликования стало гораздо меньше. А Айшилд продолжал гласить: — Очень жалко, что вы закончили играть. Я помню каждого из вас, тех, кто посодействовал мне стать тем, кто я есть – Ашилдом 21. Я уважаю собственных реальных конкурентов, и всегда желаю сразиться с ними снова, чтоб проверить себя. Я специально остался обучаться в Стране восходящего солнца, чтоб всегда иметь возможность встречаться на поле с Шин-саном, Акаба-саном, Ямато-саном, Какей-саном. Но я повсевременно жалел, что я не могу сыграть с вами, Агон-сан. Понимаете, после той нашей игры я был уверен, что больше тот наспех выдуманный прием с вами не пройдет, и мне придется придумывать что-то новое, а означает, вновь развиваться. Ведь это самое увлекательное в спорте, имеет возможность совершенствоваться, играя с сильным противником, для того мы и необходимы друг дружке. Поэтому мне необходимы были и вы, Агон-сан. Я очень обрадовался, когда вызнал, что встречу вас тут. Я желал просить вас возвратиться, чтоб мы могли опять играть друг против друга, на одном поле, совместно. — Я вернусь, — шепнул Агон. На данный момент он ни о чем же не задумывался, даже не понимал, сколько заморочек встанет перед ним, если он собирается сдержать свое слово. Но мыслить над этим не было нужды, ведь перед ним горели ликованием калоритные коричневые глаза его наилучшего и самого сильного противника – Кобаякава Сены. Взора этих счастливых глаз полностью хватало для того, чтоб больше никогда не мыслить ни о чем не считая их, не считая их счастья. И счастья собственного, так как он все-же понял, что счастье Сены для него то же самое, что и его свое. Ради Сены, ради его счастья на поле, он станет для него самым сильным противником. Он поможет ему стать еще лучше, стать единственным в истории южноамериканского футбола, стать легендой. Он будет играть столько, сколько будет нужно, так как на данный момент только так он может быть рядом с ним. Пока на поле, а позже, кто знает, но Агон больше не собирался сдаваться. Сейчас у него наконец была цель, ради которой ему хотелось не просто биться, но дать всего себя. А впереди у их двоих было еще полгода жизни и игры тут, в Америке. И это время Конго Агон тоже не собирался растрачивать напрасно.
1 2 3 4 5 Просмотров: 312 \| Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0