Понедельник, 20.05.2024, 00:56 | Приветствую Вас Гость

ALL FICS

Главная » 2013 » Апрель » 18 » Желание сердца
20:01
Желание сердца

Желание сердца
—


D.Gray-man
Персонажи: Канда, Лави
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Романтика, Фэнтези, Магия, Экшен (action)
Предупреждения: ОМП, ОЖП
Размер: Миди, 10 страничек
Кол-во частей: 1
Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER.
Город был мертв.
Пуст, покинут, разграблен и разрушен. Сер, уныл, грязен и заброшен.
Но самое главное — город был тих.
Лави за свою жизнь побывал в сотках городов, и, шагая улочками Лугоша, города на западе Румынии, в один момент осознает, что самое главное для городка — это шум. Будь то возбужденные голоса малышей, носящихся по улице, играя в салочки, возмущенные клики торговцев и экзальтированные — покупателей, цоканье копыт и грохот колес по мостовым, различная трепотня прохожих, суровые выкрики охраны, радостное пение уличных музыкантов, невеселое бормотание побирушек, визг и писк продаваемой живности, шелест одежд, лязг металла в кузне, бой курантов, хлопанье дверей...
Они идут по главной улице Лугоша и все, что слышно — цоканье каблуков Канды и его собственные шаги.
Канда идет чуток впереди и справа от него.
Они всегда так прогуливались на миссиях. В городке мог быть акума. Либо несколько.
Канда идет впереди, как обычно, никому не позволяя вести себя, и Лави не против — у того было больше боевого опыта. Канда шел справа, и рыжеватый знал, что тот прикрывает слепое пятно Лави. Они никогда не уславливались об этом, Лави подозревал, что Канда быстрее удавится, чем признает, что таким макаром подстраивается под напарника, но факт оставался фактом.
После событий в Эдо и нападения на Орден возвратиться к обыкновенной жизни как-то удивительно. Опять ходить на миссии, чтоб проверить слухи и гипотезы в надежде отыскать Чистую Силу. Миссии кажутся ординарными, обыкновенными, даже ненастоящими.
Лави глядит в спину Канде, разглядывая его новейшую форму и следя за покачиванием кистей шнурка в темных волосах. У Канды в руках Муген, он носит его сейчас только так. Лави уверен, что это катастрофически неловко, и трогает мизинцем, как будто проверяя, Молот в кобуре на бедре. Хотя нет, он отлично осознает мечника: созидать, как твоя Незапятнанная Сила разваливается на кусочки у тебя на очах — зрелище, которое еще не скоро забудешь. Если забудешь вообщем. У Мугена новенькая рукоять, и Канда не расстается с ним ни на мгновение.
Сейчас они никогда не прогуливаются на миссии в одиночку, только парами: личный приказ Комуи. Лави прикидывает, что уже три года попорядку отыскивает по всему миру неясно что на пару с Кандой.
За эти три года они с Лави были совместно на многих миссиях, боевых, разведывательных, томных и пустячных, когда не обнаруживалось ни Незапятанной Силы, ни акума, и по возвращении Канда, злой до чертиков, вытряхивал всю душу из Комуи из-за потерянного впустую времени.
Лави идет за Кандой, обычно прикрывая тому спину, и удачно крутит головой, фиксируя все вокруг.
Город был мертв.
Покинут пару лет вспять из-за мора. Многие дома остались целыми, а некие были сожжены дотла. Случаем либо преднамеренно — уже никому не разобрать. Мостовая за пару лет покрылась грязюкой, и все вокруг было сероватым, как будто выкрашено краской — стенки, крыши домов, перевернутые тележки, даже деревья во дворах.
— Так было не всегда, — гласит им пан Григор Ридош, мэр Хацека, огромного городка неподалеку от Лугоша. Мэр принял экзорцистов у себя дома, как знатных гостей, после сообщения от Комуи. Григор — небольшим мужик с большущим круглым животиком, огромным носом и большой темной бородой, в идеальном карем деловом костюмчике и блестящем пенсне.
— Наши два городка всегда соседствовали, мы даже жили в Лугоше 6 годов назад, — прислуга приносит чай, и мэр Григор пьет его малеханькими, торопливыми глотками вечно занятого человека. — Позже в Лугоше случился мор, в месяц выкосило много народу, оставшиеся кинулись кто куда, но местные власти Хацека стремительно взяли действия в свои руки, и изолировали город, а сбежавших высылали в лагеря. Позже выяснилось, что стоило покинуть город, и опасность миновала, потому Лугош был стопроцентно эвакуирован.
— Как это — стоило покинуть город? — Лави держит жаркую прекрасную фарфоровую чашечку с чаем в руках, но не пьет. Чай пахнет персиками, а ему бы на данный момент кофе после бессонной ночи над книжками, но он и слова не гласит. Канда тоже молчит, но он вообщем не притронулся к угощению. Ему всегда было наплевать на приличия. — Что за симптомы были у заболевания?
Мэр переглядывается со собственной супругой, пани Вадомой, и ставит свою допитую чашечку на стол. Супруга мэра — высочайшая, худенькая, дама, полная противоположность супругу: у нее длинноватые руки и ноги, длиннющий крючковатый нос и высочайшая, как у цапли, худенькая шейка, пепельно-серая коса до пояса. Она держит небольшую чашечку, оттопырив узенький мизинец с длинноватым ногтем, и Лави кажется, что заместо рук у нее когтистые лапы.
— Это была странноватая болезнь, — гласит пани Вадома узким, скрипучим голосом старенькой сплетницы. — Говорю вам, как специалист, я обучалась на медсестру. Все нездоровые были найдены в собственных постелях, но от их ничего не осталось, не считая темной пыли.
Лави и Канда переглядываются, Канда чуток приметно кивает.
— Сколько было случаев? — спрашивает Канда.
— Больше 30.
— Почему вы тогда не отправили за Черным Орденом? — здесь же удивляется Лави. И сходу вдумчиво добавляет: — И от искателей ничего не было слышно, согласно докладу Комуи.
— Я же говорю, город стопроцентно изолировали, местность — тоже, в Хацеке тоже ввели комендантский час, не впускали и не выпускали никого. А позже, когда выяснилось, что все, что необходимо сделать — это увезти людей из городка, случаи здесь же закончились, а все вздохнули с облегчением. А после и совсем запамятовали донести. Неувязка была решена, чего ж Ватикану докладывать-то?
— И правда, — паскудно ухмыляется Канда. Мэр кидает на него опасливый взор. Лави вздыхает и переводит внимание на себя:
— И никаких рецидивов?
— Полностью, — кивает пани Вадома, — только...
— Вадя! — предостерегающе восклицает мэр, но дама не направляет на него никакого внимания.
— Кое-что случилось после...
— Вадя, это не относится к делу! — мэр очевидно злится — круглое лицо побагровело от гнева, борода и усы топорщились от негодования. Он даже снимает пенсне, резвым движением посылает его в фронтальный кармашек собственного делового костюмчика.
— Ну-ну, — вскидывает руки в примиряющем жесте Лави. — Если вы считаете, что это не относится к тем убийствам, что происходят тут с недавнешнего времени, то не стоит ссориться.
— В том-то и дело, мистер экзорцист, что эти исчезновения происходят уже никак не не так давно, — агрессивно, императивно, прерывая все возражения со стороны супруга, произнесла супруга мэра, с глухим стуком ставя свою чашечку на стол. Чай от резкого движения выплескивается на белую кружевную скатерть, и безобразное желтоватое пятно здесь же расходится по поверхности стола. — Расскажи им, Григор.
— Чем больше сведений, тем более четко будет выполнена работа, — веско кидает Канда, суживая глаза и впиваясь взором в мэра.
Мэр Ридош вздыхает, достает из нагрудного кармашка аккуратненько сложенный белый платок, нервно вытирает им вспотевший лоб, расстегивает одну пуговицу на накрахмаленной рубахе.
— Отлично. Отлично, так и быть. Это случилось сразу после полной эвакуации. Естественно, город был опечатан, и в него запрещено было входить, ну и кто сунется-то, после недавнешних событий, только самоубийца! — Пани Вадома на это только вздыхает. Лави становится все увлекательнее. — Наша младшая дочь, Ленута, она...она произнесла, что не желает покидать дом, еще тогда, при эвакуации. У нее была истерика, и ее пришлось силой уводить. Осознаете, она...она всегда была малость чудачкой: не игралась с другими детками, повсевременно посиживала в саду...После эвакуации у нее случилась хандра, мы очень страшились, что она все-же как-то заразилась, и страшились кому-то поведать. А позже она...удрала. Удрала вспять, в Лугош.
— А вы убеждены, что она все-же не стала жертвой того...мора? — тихо спрашивает Лави.
— Она взяла с собой свои возлюбленные игрушки, одежку и фотоальбом. И оставила записку, где просила у нас прощения. Она заблаговременно все спланировала, — отрезала пани Вадома.
— Ага...
— И? — воткнул Канда.
— Мы пробовали ее находить, — продолжает мэр. — Мы наняли пару человек за очень огромные средства, чтоб они просочились в Лугош потаенно и узнали, что с Ленутой. Но они … не возвратились.
— Ага...
— Позже были еще люди, и еще, но они не ворачивались. Уже прошло несколько месяцев, и мы решили, что Ленута не могла остаться в живых, и закончили пробы.
— Вы... — Лави ощущает себя отвратно, и это очевидно было не от недосыпа. — Вы бросили свою дочь на произвол судьбы?
— Нет, что вы! Это не так! — засуетился мэр.
— Поглядите правде в глаза, мистер экзорцист, — агрессивно гласит супруга мэра. — Девятеро взрослых парней, вооруженных и здоровых как быки, не смогли возвратиться из того городка. Вы желаете сказать, что двенадцатилетняя девченка, никогда в собственной жизни не видевшая ничего, не считая собственного дома и сада, могла там выжить в течение нескольких месяцев? Даже если не принимать во внимание мор?
Лави пожимает плечами и отворачивается, смотря на Канду. Тот даже бровью не ведет.
— И? — спрашивает Канда. — Эта душещипательная история? Какое она отношение имеет к поданному вами заявлению в Темный Орден о том, что в Лугоше поселился упырь?
Мэр с супругой сразу уставились на Канду. Лави практически чувствует их ненавидящие взоры. Любопытно, каково было Канде?
— Спустя пару месяцев после того, как мы отправили последнего человека, местный мальчик на спор пошел в Лугош и не возвратился. Позже кто-то из селян возжелал нажиться на оставленном в городке добре — все бежали, взяв только самое ценное, а сколько просто ценного и вообщем добра там оставалось, никто не знает, — и собрал шайку таких же охотников за легкой добычей. Возвратился только сам затейщик, вереща об большом чудовище с кучей пушек на теле, но ему никто не поверил, и за нарушение закона об эвакуации вздернули на виселице. Позже было затишье. Позже...еще несколько случаев. В город закончили желать возвратиться даже те, кто все-же возлагал надежды хотя бы спустя какое-то время.
— И так длилось сколько? 5 лет? 6? — недоумевает Лави. — И вы ничего не решали?
— Как видите, все отправившиеся туда знали, что в городке небезопасно, и сами были повинны. И это не так нередко бывало. Раз в пару лет. В лесу и то больше людей теряется.
— Отлично, знали. Из-за мора. А при этом тут упырь?
Григор глядит на супругу, и та чуток приметно кивает.
— Несколько месяцев вспять очередной сорвиголова решил попытать счастья, с ним тоже возжелала пойти несколько дураков. К ним же присоединился и местный священник. Произнес, что его истязает совесть, что он тогда покинул город, что, может быть, стоит освятить улицы и помолиться в местной церкви, тогда и проклятие будет снято. В общем, собрались они и пошли. — Мэр вздыхает, складывает руки на коленях. В этот момент заходит прислуга с новым подносом чая, но пани Вадома шикает на нее, и юная девка расторопно закрывает за собой дверь. — Возвратился один только священник. Произнес, что в городке поселилась упырица, поедающая каждого, кто войдет в город.
— А с этим священником можно будет побеседовать? — здесь же вскидывается Лави.
— К огорчению, он погиб, — отвечает мэр.
— Обыкновенной гибелью, — опережает вопрос Лави супруга мэра. — Ну, практически. Его стукнуло молнией месяц вспять на очах у очевидцев.
— Ага. А он говорил подробней, как смотрится упырица?
— Да, — отводит глаза мэр и замолкает.
Пани Вадома хмурится, смотря на супруга и тихо гласит:
— Он произнес, что упырица — малая девченка, только заместо рук у нее острейшие когти, во рту зубы длиной в палец, а глаза пылают красноватым пламенем, как у беса. Он не произнес прямо, что это Ленута, но я думаю, он имел в виду конкретно это.
Лави с Кандой переглядываются.
В комнате навечно воцаряется молчание.
Они отправляются в Лугош на рассвете, отдохнув в доме мэра. До городка их довел местный искатель, но они оставили его у ворот: совсем ясно, что в городке есть акума, а это была работа экзорцистов.
По пути Лави ведает истории о вурдалаках и упырях, бруксах и альвах, разъясняет разницу меж ними в народном фольклоре. Ведает о Владе Цепеше, трансильванском властелину, который забавлялся, сажая людей на кол.
Канда слушает, не перебивая, время от времени спрашивая что-то. Лави рад ответить: если гласить с Кандой по делам, отдавая только частицы правды из шелухи слухов и легенд, то он пристально слушает, хотя изредка подает вид. Их фактически однобокие дискуссии веселят Лави, в особенности на данный момент, после Эдо. Его тянет к Канде, как и ко всем в Ордене, но только с мечником рыжеватый разрешает для себя стопроцентно расслабиться: тот не указывает, что ему любопытно разговаривать с рыжеватым, и это делает иллюзию, что Лави не нарушает правил Книжников.
Город встречает их тишью и витающей в воздухе угрозой.
«За 5 лет, — задумывается Лави, — это наверное уже как минимум 2-ой уровень. Посланные спасатели, мародеры из городка, глуповатые спорящие юнцы, да просто проходящие мимо путешественники, не понимающие местной истории...это может быть даже 3-ий уровень. Вот только...»
— Как думаешь, почему акума не пошел в Хацек? Одних случайных прохожих с охотниками за оставленным хорошем для первого уровня сначала могло и хватать, но с течением времени...
— Тч, — только и отвечает Канда. Лави знал его довольно отлично, чтоб суметь перевести: «Мог бы и сам догадаться». — Незапятнанная Сила.
И все. Междометие и два слова. Это значило, что Канда тоже ощущает висячую в воздухе опасность и сосредоточен сверх обыденного. После Эдо и нападения на Орден Третьи уровни не были диковиной, но от этого не становились наименее небезопасны.
«Остается только вопрос с мором, начавшимся до бегства дочки мэра, и почему Граф до сего времени не пришел за этой Незапятанной Силой с массой других акума?» — задумывается про себя рыжеватый, всматриваясь в местные дома.
Доверяя напарнику фронт, Лави удивляется, когда мечник останавливается.
Глянув на Канду, он лицезреет и причину.
Они издавна уже миновали площадь, и хотя шли главной улицей, это уже был не центр городка, но очень близко к нему. Они направлялись к дому Ридошев, по требованию мэра и его супруги, также чтоб проверить свои гипотезы. И похоже, они пришли: двуэтажный большой дом с некогда голубыми стенками, с разбитыми, как и всюду, окнами по правую от дороги сторону. Три ступени крыльца, единорог над входом, мощная дубовая входная дверь на распашку. Как и описывал пан Григор.
Но не это завлекает внимание экзорцистов. Справа от дома, в дворике, вырастает огромное, даже большущее дерево. Вишня цветет, как раз весна, выделяется бело-розовым пятном на фоне сероватых домов. Дерево так огромное, что похоже на дуб, оно занимает весь просвет меж 2-мя домами — Ридошей и их соседей справа,— врезается ветками в стенки, залезло в оконные просветы на вторых этажах обоих домов, положило листву на крыши, будто бы упираясь зелено-бело-розовыми руками в слабые, по сопоставлению с ним, строения, силясь оттолкнуться, подняться ввысь, в кристально незапятнанное голубое небо. Каменная ограда меж дворами разрушена, даже выломана, и вишня под углом выглядывает одной из толстых ветвей из проема, выставив лиственную руку и над главной дорогой, нависнув над крыльцом соседей.
Лави никогда ранее не лицезрел таких больших вишен.
Канда делает символ, и Лави следует за ним. Он прикрывает напарника со спины, заняв позицию слева от входной двери. Молот в его руках послушен и легок, Канда тоже достал из ножен Муген. Они входят резвым, отработанным приемом: поначалу Канда, позже, по сигналу, Лави.
В доме никого нет, и не было, наверняка, все эти 6 лет. Пыль сероватым покрывалом укрывает все убранство некогда обеспеченного дома: пол, лестницу на 2-ой этаж, столы и стулья гостиной, сервизные шкафы и полки на кухне. Они обходят весь нижний этаж, и до этого, чем выйти во двор, Канда делает куцее резкое движение головой: «Наверх».
Лестница поскрипывает под ногами Лави, и Канда недовольно шипит, но здесь же наступает на особо «мелодичную» ступень сам, и рыжеватый мстительно ухмыляется, смотря в спину мечника, отлично зная, что тот ощущает все его ужимки, даже не смотря.
Время от времени Канда припоминает Лави животное.
На втором этаже картина повторяется, но тут не так грязно и видно, что дом спешно покидали: перевернутые стулья, разбитые вазы, разбросанная одежка вокруг раскрытых настежь комодов и шифанеров. Они доходят до конца коридора, и Канда легонько толкает последнюю дверь. Стремительно осматривает, и, к изумлению Лави, делает приглашающий символ ладонью. Рыжеватый следует за ним и осознает, почему мечник решил зайти в эту комнату, в отличие от других.
Комната была жилой.
Незапятанной, чистоплотной, с обоями зеленого цвета, маленький кроватью с зеленоватым же балдахином, с мягенькими игрушками, выстроенными в целый ряд под одной из стенок. С картинами на стенках и большенными фарфоровыми куколками в мягеньких стульях.
Детская. Комната Ленуты.
Канда меряет шагами помещение, заглядывает в окно слева от двери. Точнее, пробует: ветки вишни ввалились в комнату, упираясь в потолок, разломали раму, вытеснили стекла. Битого стекла, как отмечает Лави, в комнате не было, и все окно было аккуратненько очищено от мельчайшего признака острых осколков. Зимой, наверняка, через окно дует, и света не достаточно.
Лави осматривается внимательнее, пытаясь сложить куски мозаики: Ленута точно возвратилась домой, как и желала. И она и есть акума, об этом свидетельствует обжитость ее бывшей комнаты. Кем бы ни был человек, которого она желала оживить, но он остался в месте, которое она обожала. Лави расспрашивал Ридошей об погибших до эвакуации родственниках либо друзьях, но в семье никто не умер, даже прислуга, и та вся уцелела, и было не совершенно понятно, к кому Ленута питала такую любовь, чтоб пользоваться услугами Графа.
В комнате комфортно и светло, невзирая на отчасти заблокированное окно, игрушки и вещи на собственных местах. Лави замечает на столе раскрытый фотоальбом и подходит, чтоб разглядеть. "Она взяла с собой свои возлюбленные игрушки, одежку и фотоальбом” — вспоминает Лави слова пани Вадомы. Может быть, тут кроется разгадка.
Канда рассматривает сад, прислонившись к стенке около окна, Муген еще в руке.
Фотоальбом старенькый, засмотренный много раз. В нем малость фото: юная чета Ридошей со старшим отпрыском Зиндело и совершенно малеханькой, не так давно родившейся Ленутой в коляске. Раздельно брат, малая Ленута в два, три года. Любая фото подписана осторожным, маленьким почерком. Видевший письмо мэра в Темный Орден Лави признал почерк Григора. Перевернув последующую страничку, Лави лицезреет небольшую Ленуту, в шортах и телогрейке, с подколотыми пепельными волосами, чумазую, но страшно удовлетворенную. Предпосылкой счастья был саженец деревца, посаженный во дворике. Саженец декорировала большая красноватая лента, повязанная бантом у основания. Ленута стояла рядом с деревом, на полуметра выше ее, с большой лейкой в руках. Надпись под фото говорила: «Ленуте: 5 лет, Надье — 1 год». Последующие несколько фото тоже совместно с деревом. Лентуа росла медлительно, как обыденный ребенок, а дерево — полностью для себя стремительно, в два, три, а позже и четыре роста девченки. На последней в фотоальбоме изображена Ленута с кошиком вишен в руках, на заднем фоне — большущее дерево, уже чуток касающееся верхними ветвями стекол второго этажа, а стволом накрененное в сторону главной дороги. Вишня все так же была повязана огромным красноватым бантом, сейчас в разы больше. Надпись под фото говорила: «Ленуте — 12 лет, 1-ые плоды Надьи». Далее фото не было. Фото была изготовлена летом, а эвакуация произошла осенью такого же года, практически через несколько месяцев.
«Она возвратилась из-за дерева, — вспоминает о любви дочери мэра к саду Лави. — Но как тогда...»
Его мысли прерывает тихое:
— Лави.
Тот одномоментно вскидывает взор на Канду.
Мечник косит очами в просвет окна. Лави стремительно и бесшумно занимает место рядом, и осторожно выглядывает во двор. Через ветки вишни отлично видно весь внутренний садик: справа от их основная дорога и просвет в ограде, слева — дворик с небольшим высохшим фонтанчиком. Чуток правее напротив — ствол большой вишни, Надьи. Лави крутит имя, пытаясь толком вспомнить румынский язык. С Ридошами они говорили на британском, оба жена знали его довольно отлично. Присмотревшись лучше, Лави лицезреет то, что увидел Канда: около ствола вишни, все так же обхваченном большущим красноватым бантом (целый рулон, наверняка, извели) стоит узкая фигура. Легкое зелененькое платьице до пола, совершенно не по погоде, опоясанное красноватой лентой, длинноватые пепельные волосы. Девченка держалась одной рукою за ствол вишни, прислонив раскрытую ладонь к коре дерева. В один момент, как будто почувствовав на для себя сторонний взор, девченка вскидывает голову и глядит прямо на их. Лави знает, что оба они — что Канда, что он, всего только на немножко выглядывают из окна, и ветки расцветающего дерева должны были скрыть их, к тому же под таким углом. Но девченка знает, куда глядеть. Это была Ленута, такая же, как и на последней фото, двенадцатилетняя.
— Юу, она совершенно не поменялась, она точно акума.
Канда в ответ только сжимает Муген посильнее, а Ленута срывается с места. Мечник отскакивает вспять, замахивается, активируя катану и вырубая одним ударом половину веток, закрывающих просвет окна. Вырубив, прыгает вниз, во двор, цепляясь за оставшиеся ветки.
Лави кидается вспять, через 2-ой этаж, лестницу, на 1-ый, через задний выход и во внутренний дворик. У него нет никакого желания прыгать из окна второго этажа, ну и чтоб нормально активировать Молот, ему необходимо было место, а застрять Теттсуем в ветвях вишни было бы фатально.
Молот послушливо возрастает в руках, стоит Лави кубарем выкатиться во двор под брань Канды. Мечник здесь же выдает новейшую, более отборную порцию матов, впечатавшись спиной в стенку прямо перед носом рыжеватого. У Канды уже активированы оба клинка, 2-ая Иллюзия, и сердечко Лави здесь же пускается в пляс: противник очевидно силен. Означает, все-же 3-ий уровень. Он становится в стойку, отчасти заблокируя напарника, чтоб тот имел возможность очухаться, но Канда одномоментно взвивается на ноги.
— С дороги! — рычит мечник, замахиваясь одним из клинков на акума. В том, что Ленута — акума, нет больше никакого сомнения. Как и в том, почему местный священник произнес, что в городке поселилась упырица: Ленута очень похожа на нее. Она несильно поменялась, только руки с большими когтями и блестящие клыки на маленьком лице портят картину. Она скользит над землей, длинноватое платьице колыхается при движении. Девченка просто уходит от атак Канды, и невзирая на рост и комплекцию, без усилия отражает серию ударов, нанесенных Мугеном.
В воздухе витает запах расцветающей вишни, стоит лязг металла вперемешку с бранью Канды.
Лави врубается в битву. Вдвоем им удается зажать Ленуту в углу меж стенкой соседского дома и уцелевшей частью ограды, и когда Лави готов разнести ее Пламенной Печатью, она вдруг закричала, завыла, сбивая его звуковой волной, так, что даже Канду чуток отбрасывает вспять, а сам Лави, как будто мячик, укатывается в далекий конец дворика, чисто рефлекторно не выпустив Молот из руки. Рыжеватый здесь же взвивается на ноги, хотя в боку остро колет от не совершенно мягенького приземления, и лицезреет, как Канда скрещивает оба клинка в каком-то одичавшем невообразимом прыжке и собирается отправить Богомола в акума, а Лави лицезреет, что даже если он успеет, его располовинит ответный удар акума, резвее Канды замахнувшейся здесь же выросшей большой рукою с когтями-саблями. Канда тоже это лицезреет, но не делает попыток уклониться, прет вперед, напролом. Лави лицезреет это одномоментно, наметанным взором, и здесь же воспринимает решение: Молот еще активирован в больших размерах, движение рукою и одновременное удлинение рукояти, только бы успеть, и Канду, уже выпустившего Богомола по направлению к акума, расплющивает меж стенкой дома Ридошей и Молотом. Несильно, не так, как было бы от удара акума.
— Какого хрена, твою ж мама, да ты совершенно с разума сошел, зайчик криворукий? — Канда отталкивает Молот Мугеном, глаза обезумевшие, на данный момент он готов зарубить Лави на месте полностью серьезно, в отличие от обыденных собственных угроз, но Лави чуток уменьшает Теттсуй, поворачивается корпусом в сторону акума, готовый к новейшей атаке, да так и замирает.
Канда умолкает тоже.
Ленута стоит на месте, она уже не похожа на акума, это снова малая девченка с рисунки фотоальбома. Ее руки обширно расставлены в защитном жесте, она стоит спиной перед стволом вишни, защищая ее свои телом от атаки Богомола, из-за удара Лави сместившегося в сторону, а заместо рук у нее обрубки по локоть, и все тело накрест вспорото восемью ударами Незапятанной Силы. Лицо у Ленуты вновь обычное, ни намека на клыки, только все в крови, да валяющиеся у корней вишни обрубки кистей с большими когтями молвят о том, что всего мгновение вспять перед ними была акума.
Ленута глядит на их своими зеленоватыми очами некое время, недоуменно, вопросительно, совершенно без гнева и ненависти, как секунду вспять, а из ее рта вдруг вырывается темная кровь, с звучным бульканьем заляпывает платьице еще более. Девченка падает вспять, навзничь, ударяется спиной о ствол вишни, бьется в конвульсиях, разбрызгивая черную кровь из обрубков рук и рта вокруг, изворачивается, пробует обнять культями древесный ствол, закрыть его собой, свои телом, срывает своими конвульсивными движениями красноватую ленту, и становится видно, что бант прячет уродливый, безобразный шрам на теле дерева. Понизу, под шрамом, кора у дерева сероватая, как у всех деревьев, что были в этом городке. И ствол очевидно тоньше, чем тот, темный, блестящий, что вырастает над шрамом. Будто бы на старенькый пень скошенного дерева сверху наклеили другое, более обширное, цветущее и юное. Ленута елозит по стволу, размазывая кровь, пробует что-то сказать, но из ее рта вырываются только вздохи и шелест, будто бы качаются на ветру ветки деревьев.
В один момент девченка выгибается и с последним кликом опадает, обняв ствол. Ее тело здесь же начинает исчезать, рассыпаясь блестящей пылью.
Вишня мгновенно вздымается всеми своими ветвями, сверху сыпется дождик из цветов и ветвей. Лави совместно с Кандой подсознательно отступают вспять, но дерево шатается несколько мгновений, могучим великаном выламывает ветвями рамы, скрежещет черепицей и облицовкой домов, поскрипывает, беспокоится, и в этом вое Лави слышится тихое, мучительное:
— Наааадьяяяаа...
Тело девченки в конце концов рассыпается стопроцентно, зеленоватое перепачканное платьице опадает у корней вишни, которая в одно мгновение исчезает. Лави даже моргает пару раз, чтоб прояснить зрение, но нет: дерево пропало, как его и не было, оставив после себя только огромную ленту и сероватый пенек.
Из воздуха здесь же теряется чувство угрозы, и Канда первым дезактивирует Муген, расслабляясь, хотя прятать катану не торопится. Они вдвоем подходят поближе, и Лави лицезреет, что пенек вишни старенькый, дерево было срублено пару лет вспять.
И все встает на свои места с тихим щелчком собранного паззла.
Любовь девченки к саду, непосредственно — к вишне, разросшейся так, что ее пришлось срубить, договор с Графом, побег из дома, жизнь рядом со старенькым другом...
— Она пожертвовала себя...дереву? — недоуменно шепчет Лави.
Глядит на Канду, на безразличное лицо мечника, лицезреет опущенные уголки губ и глухую тоску во взоре.
— А ты думаешь, только у людей есть душа?
Перед уходом из городка они с Кандой сажают во внутреннем дворике Ридошей, рядом с пеньком скошенной вишни, два дерева.
Лави садит яблоню: отыскал за городом небольшой саженец. Дичка, навряд ли будет плодоносить, но Лави охото мыслить, что дерево будет приносить пользу. Непонятно, будет ли кто-то есть его плоды, но Лави оно нравится.
Канда приносит дуб. Длиннющий, острый, как он сам.
Они сажают оба дерева в метре друг от друга, это не очень далековато, но почему-либо так кажется правильным. Канда рыхлит землю отысканной палкой, а Лави зачерпывает ее руками, и по окончании они, наверняка, такие же чумазые, как Ленута на старенькой фото в собственном фотоальбоме. На яблоне они повязывают красноватую ленту с вишни, а на дубе красноватую же ленту, но с платьица Ленуты.
— Знаешь, Юу, я никогда ранее не сажал деревьев, — гласит Лави, смотря на свои вымазанные в земле руки. Оба дерева вызывают у Лави чувство благоговения.
— Тч, — только и отвечает мечник. Рыжеватый знал его довольно отлично, чтоб суметь перевести: «Как как будто я, по-твоему, сажал?»
— Знаешь, мы сейчас на третья часть считаемся реальными мужиками, — смеется Лави, отряхивая руки.
— На третья часть...что означает на третья часть? — вспыхивает Канда, а рыжеватый продолжает заливчато смеяться, выбираясь через пролом в ограде на главную улицу.
— Ну, нам еще необходимо выстроить по дому и вырастить отпрыской, тогда будет полный набор.
— Тч, — только и отвечает Канда, нагоняя напарника. Лави знал Канду довольно длительно, чтоб знать, что его «Тч» может означать что угодно.
Они уходят из Лугоша, в итоге обследовав город, но так и не обнаружив других акума, равно как и Незапятанной Силы. Лави берет с собой фотоальбом, чтоб показать Ридошам.
Они шагают по тропинке, соединяющей два городка, и Лави пересказывает происшедшее искателю, опустив историю с посаженными деревьями.
— Как думаешь, Юу, — прервав рассказ, спрашивает Лави. — Она заключила договор до эвакуации? Ведь мор был очевидно делом рук акума. Ридош гласил, жертв было около 30, как раз довольно, чтоб 1-ый уровень трансформировался, а позже, уже Вторым, она была довольно сознательна, чтоб возжелать возвратиться на старенькое место. Хотя для чего? Очень удивительно для акума.
— Дерево привязано к своим корням. Она возвратилась туда, где выросла, таково было желание ее сердца, — отвечает Канда.
Лави даже удивляется — тот изредка дискуссировал миссии. Но эта была необыкновенна, что уж гласить.
— Желание сердца... Но на новеньком месте не было жертв, Ридош гласил, стоило эвакуироваться, мор уже не беспокоил. А Ленута всегда была с ними.
— Они гласили, что увели ее силой. А позже она сбежала.
— Силой? Акума? — опять удивляется Лави. Но здесь же думает. — Хотя это были ее предки. Точнее, предки Ленуты, но влезшего в обличье призвавшего акума наплевать, кто перед ним.
— Видимо, этому было не наплевать, — отрезает Канда и ускоряет шаг. Лави спешит за ним. И то правильно, после Эдо они уже не удивлялись, что у акума были бы и свои чувства, и эмоции. Ну и взять хотя бы Элиаде Крори...
Что-то поменялось с ними тогда, после возвращения из рушащегося Ковчега. Даже Канда, и тот стал как-то мягче, что ли, относится к акума.
Они идут вспять, оставляя пустой, запущенный, сероватый город сзади себя. В нем навряд ли кто-то уже поселится, невзирая на миновавшую опасность, и он так и остается мертвым городом.
«Эти два дерева навряд ли вырастут», — задумывается про себя Лави, шагая тропинкой в Хацек прямо за Кандой. Искатель замыкает их маленькое шествие.
Хотя может и напротив, ведь Ленута обосновала оборотное. Даже после погибели дерева ее желание было так сильным, что вишня выросла поновой, хотя только для нее, всего-то за 6 лет став таковой громилой.
Лави закидывает руки за голову, глядит в небо. Солнце уже начинает садиться, скоро денек окончиться.
Любопытно, если те деревья возрастут, переживут ли они их с Кандой? Ведь жизнь экзорциста, ну и Книгоеда, полна угроз, Граф наступает на пятки, а мир рушиться к чертям.
Будут ли цвести яблоня и шуметь листвой дуб спустя 20 лет, если Лави ухитрится, уже Книгоедом, возвратиться в Румынию? Ведь они так похожи на их с Кандой, эти два дерева, невзирая на то, что они посадили их в честь Ленуты с Надьей: дичка яблони, чьи плоды навряд ли кто-то съест, и гордый одинокий дуб.
Возрастут ли эти деревья такими же большенными, как вишня Надья?
Буду ли стремиться ввысь, невзирая ни на какие препятствия, ветвями и листьями тянуться к солнцу и спустя много лет, когда ни его, ни Канды не будет на этом свете, а память о их остается исключительно в книжках на пыльных полках?
Будут ли они вдвоем глядеть на небо, шелестя ветвями, как будто шепчась о кое-чем, яблоня посильнее и почаще, а дуб в главном отвечая маленькими «Тч»?
Будут ли они дышать в темпе ветра?
Держать в голове Лави и Канду?
Жить за их?
**
Румынские имена:
Надья – надежда
Ленута — факел, луна либо потаенно сбежать
Вадома – познания
Григор — усмотрительный, бдительный
Зиндело — отпрыск, сынок
Hakka Tourou (????, lit. Eight Flowers Praying Mantis): Восемь растений Молящегося Богомола, техника Канды во 2-ой Илююзии, восемь ударов, очень стремительно наносятся, напоминают цветок. Употреблялся Кандой на Скине Борике.
23-25.01.2011
Просмотров: 370 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0