Главная » 2013 » Апрель » 18 » Жертвы вдохновения

---

20:03 Жертвы вдохновения

Жертвы вдохновения — Hetalia: Axis Powers Персонажи: Франция, Пруссия, Испания; Великобритания, Силенд, Швейцария; упоминаются С. и Ю. Италии, Наша родина, Америка, Германия, Австрия, Венгрия Рейтинг: G Жанры: Юмор, Экшен (action) Размер: Миди, 11 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Пруссия стоял в кухне Франции и механически выводил пальцем на запотевшем окне какие-то слова.Выходило что-то непреличное; Пруссия хихикнул и принялся стирать написанное рукавом. За столом посиживал Испания и темно пожирал очами помидор, лежащий на тарелке прямо перед ним. Антонио буравил его взором уже добрые пятнадцать минут — по-видимому, он находил особенный энтузиазм в этом занятии. Через некое время в кухню вошел озадаченный Франциск сохапкой бумаг и ручек в руках, привнеся своим визитом малость красок в философскую атмосферу помещения. Гилберт сменил поле деятельности и сел рядом с Испанией. — Вы понимаете, у меня снова кто-то украл коврик у входной двери... — вдумчиво произнес Бонфуа, присаживаясь напротив Пруссии. — И это уже 4-ый раз в месяц! Что творится в мире?!... — сокрушался он, но, видя, что теряет аудиторию, так и не успев ее захватить, сменил тему: — Итак, mes amis, на чем я тормознул? — Франция сменил тон на более неунывающий. — Ты гласил, что сейчас на тебя "снизошло озарение..." — отозвался Испания, нехотя оставляя свое целеустремленное занятие и переводя взор на Бонфуа. — Ах, да. — Франциск сцепил пальцы рук в замок. — Сейчас на меня снизошло озарение. Начнем с того, что ранешным днем я сделал восхитительную прогулку по лесу. Нужно отметить, что утренний променад на свежайшем воздухе очень полезен... Гилберт в один момент подпрыгнул на стуле и ойкнул. Франция укоризненно скосил на него глаза. — Какой сейчас денек? Четверг? — вдумчиво спросил Гилберт. — Пятница, — раздраженный тем, что его перебивают, ответил Франциск. — Черт. — Да, Пруссия умел кратко выражать огромные мысли. — Мне, кажется, вещий сон приснился. — Какой, какой? — одномоментно заинтересовался Бонфуа. — Про то, что за мной Швейцария с ружьем бегает и угрожает отстрелить то, что отстреливать не нужно. А я как будто не могу дать ему отпор. Страшный сон. — Мда... — протянул Франциск и возвратился к теме, волнующей его больше всего: — Итак вот! Моя утренняя прогулка вдохновила меня на написание рассказа. Кстати говоря, я ведь издавна не брал пера в руки... — Пруссия и Испания скептически произвели осмотр лежащую на столе канцелярскую роскошь. — А нужно бы, ведь в свое время я творил наилучшие произведения; моими стихами увлекался даже Наша родина, в особенности в девятнадцатом веке... Карьедо вздохнул, обрабатывая в мозгу полученную информацию. Он совсем вслушался в проникновенные речи Франциска только с последних 2-ух предложений. Испания посиживал таковой злосчастный и пришибленный, что был не способен вникать в происходящее. А причина такового морального распада была, и, так скажем, немаловажная. Просто Романо уже 3-ий денек разбрасывал фейерверком свои бессчетные носки по дому Антонио. Такового испанская душа вынести просто не могла.Потому Карьедопродолжал сверлить помидор обреченным взором.Можно было поразмыслить, что он так желал съесть этот злосчастный томат. Ничего подобного! В этот момент Испания больше всего желал испить. Испить и запамятовать, что вечерком придется ворачиваться домой и видеть устроенное Варгасом-старшим светопреставление в испанских апартаментах. Карьедо терялся в схожих ситуациях и отчаянно вожделел приложиться к бутылке. Но он страшился для себя в этом признаться.Потому продолжал делать вид, что желает помидор. Антонио всегда так делал. В неприятном случае наутро была бы куча побочных эффектов, а Антонио страшился похмелья, как носков Романо. К тому же, Минздрав Испании вроде ничего против томатов не имеет. Он и Романо к этому приучил. Так как когда Романо напивался, то начинал материть все на чем свет стоит, умерщвляя в полете чаек витиеватостью проклятий. Сейчас же он с легкой руки Карьедо переключался на помидоры и поедал их тоннами. Либо раскладывал по фэн-шую по дому Испании, вследствие чего Антонио не раз проехался по своим коридорам на заднице, навернувшись на зрелом овоще. Речевой поток воодушевленного Франции длился и выводил Испанию из астрала: — А не писал я поэтому, что моя муза временно меня покинула. Я многие года с нетерпением ожидал, когда ко мне придет вдохновение, но напрасно... И вот, сейчас оно в один момент осенило меня своим присутствием, и я написал интересный рассказ о том, как я провел это замечательное утро в лесу. Я вам на данный момент прочитаю... И, не давая Антонио и Гилберту слова, Франция разыскал в кипе бумаг помятый, исписанный текстом и пометками листочек и прочитал свое творение: "Я гулял. Гулял я в лесу. Вдруг на меня прыгнула белка. Я ужаснулся и спотыкнулся об медведя. Я побежал от медведя. Но оказалось, это был не медведь, а всего-навсего пень. Здесь я увидел кустик с ягодами и начал есть ягоды. Когда я съел ягоды и огляделся, то сообразил, что заплутался. Я пошел вправо, шел очень длительно и выкарабкался, в конце концов, из леса..." Франция триумфально осмотрел Байльшмидта и Карьедо, лица которых стали не по привычке постными. Повисла минутная пауза. — Ну как? — торжествовал Франция. — Мое произведение ожидает глобальный фуррор!... — ...Я надеюсь, ты не собираешься это публиковать? — осторожно поинтересовался Испания. На лице Гилберта появилась сочувствующая улыбка. — Почему это не собираюсь? — опешил Франция. — Собираюсь! Этот рассказ облетит весь мир!.. — здесь Бонфуа широким жестом Александра Македонского изобразил всю масштабность понятия "весь мир". Антонио махнул рукою, отказываясь принимать в происходящем роль, и откинулся на спинку стула. Франция не унимался: — К тому же, Америка уже заказал для себя несколько тыщ экземпляров... Последовал звонкий стук: Гилберт приложился лбом об стол. Испания и Франция моментально повернули головы на звук. Стало не по привычке тихо. — ...Как ты там произнес — муза временно тебя покинула?.. — горестно произнес Пруссия через пару мгновений, отрывая голову от столешницы. — Итак вот на данный момент она не просто тебя покинула — она ушла в запой!.. — Пруссия, полегче... — начал было изумленный Испания, но возмущенный до глубины души Франциск не отдал ему договорить: — Ты просто ничего не понимаешь в литературе! — обвалился он на Гилберта. — Моими произведениями даже Америка интересуется!.. Пруссия и Испания сделали надлежащие выводы. — Я не позволю для тебя это публиковать! — кипятился Гилберт. — Ты что, хочешь стать мировым посмешищем?! — Что-о?... — оскорбился Франция. — Успокойтесь, — раздраженно произнес Испания. — Вы оба не правы. Гилберт, не стоит разводить такую резкую критику — это задевает создателя за живое. Можешь и огрести. — Пруссия закатил глаза и откинулся на стуле, в то время как обозленный Франция энергично закивал. — Франциск... Да, твой рассказ... Все-же он не безупречен. Но если его малость отредактировать... — Ага, малость, — саркастично подал глас Пруссия и прикрыл глаза, заложив руки за голову. Франциск предпочел его проигнорировать, по другому последующие действия непременно завершились бы чьим-нибудь переломом. Антонио испытующе глядел на Бонфуа; Франция под давлением взора Испании задумался и перечитал текст. — Ну, допустим... Да, он малость не звучит... — Франциск тяжело вздохнул. — "Малость не звучит"!.. — передразнил Гилберт. — Да это все равно, что сказать, что в битве при Ватерлоо ты "малость проиграл"!.. — Гилберт, ты не один тут таковой умный, — каверзно произнес Франция. — Я, к примеру, стооолько про тебя знаю... Пруссия удивился. — К примеру?... — К примеру, как вы с Германией по пьяни стащили с кухни Австрии и Венгрии две сковородки и стали играть пирожками в теннис... Гилберт поморщился. Да, такое и взаправду было. И эти мемуары приятными именовать нельзя. Пруссия всегда до того варианта задумывался, что Австрия — всего только нудный очкастый аристократишка. Кто же мог знать, что Родерих — исчадие ада, которое позже пришло и настучало им по голове нотками?... В итоге поутру, с похмелья, те же головы звенели и у Пруссии, и у Германии, как церковные колокола в воскресный денек. Гилберт тогда поклялся мстить и подпилил ножку у стула Австрии. Пруссия с головой ушел в свои мемуары, и Испания сумел возобновить наставления: — Я бы произнес, что твоему рассказу не хватает жизни, — серьезно произнес он. Франция совершенно расстроился: — Но что все-таки делать?.. — Я могу для тебя посодействовать, — вкрадчиво произнес Карьедо. — Я писал и о Доне Кихоте, и о Кармен... — Но ведь и я писал и об Эсмеральде, и о д'Артаньяне... — увидел Франциск. — А я писал... — ожил Пруссия, стряхивая с себя груз депрессивных мемуаров. — Я писал... А я... Писал... — Гилберт конвульсивно начал вспоминать, что он в свое время писал и писал ли вообщем, но позже закончил никчемно напрягать свою память и решил не учавствовать в этом литературном поединке. — Я думаю... — продолжал развивать идея Антонио, — Все совместно мы сможем поправить твое произведение так, чтоб оно вправду произвело неизменное воспоминание... Пруссия стукнул кулаком по столу: — Прямо на данный момент и начнем! — Гилберт хитро улыбнулся: даже если ранее у него и не было способности заниматься писательским беспределом, то начинать никогда не поздно. Испания ожил: — Мы втроем напишем воистину величавое произведение! Я и Гилберт будем помогать для тебя, Франциск. — Спасибо... — выжал из себя пришибленный Франция. — Поглядим, что тут можно сделать, — Испания перехватил текст из рук Бонфуа. — Смотри, у тебя ведь здесь тавтология... — Испания указал на первую строку. — Дважды повторяется "я гулял". Это некорректно... — Антонио схватил со стола ручку, выбрав из богатства цветов элементарную голубую, и нехилым росчерком поправил 1-ые два предложения. — Вот так лучше: "Я ходил в лесу." Кратко и ясно, не правда ли? Франция растерянно кивнул. Ему казалось унизительным то, что его творение так беспощадно перечеркивают и исправляют. — Далее... — Испания задумался. — То, что ты ужаснулся белки, нерентабельно тебя подчеркивает. Лучше так: "На меня в один момент прыгнула белка, но я был готов к атаке и отразил ее..." — Но ведь я вправду ужаснулся, — сделал возражение Франциск. — На данный момент не это главное! Этот вариант будет лучше и тебе, и для читателей, — увидел Испания, входя во вкус и делая огромное количество новых пометок на затрепанном листе. Бонфуа задумался. Пруссия посиживал со тоскующим видом и постукивал пальцем по столу. — Гилберт, а ты что думаешь? — решил посоветоваться Антонио. — А я считаю — нужно больше военных действий! — ожил Пруссия. — Завязать баталию, стычку, в конце концов!... — в его очах вспыхнул огонек, обычно не суливший ничего неплохого. — Почему непременно белка? — Гилберт вырвал из рук Испании текст и пробежал по нему очами. — Для чего мелочиться? Лучше так: "В один момент из кустов выпрыгнул Великобритания, но я был готов к этому, и отразил атаку..." Шокированный Франция пролепетал: — Что вы несете?... Там не было никакого Великобритании!... — Достоверность — не главное! — как можно убедительнее произнес Пруссия, подхватывая со стола красноватую ручку и начиная разводить на бумаге свой креатив. — Нужно сделать текст увлекательным и содержательным! На что лучше отреагирует читатель — на бой с белкой либо на стычку с безжалостным Англией?.. — Ну... Да, думаю, ты прав... — Бонфуа замялся. — Но разве Великобритания безжалостный?... — А какая разница?... — хладнокровно пожал плечами Гилберт, взяв незапятнанный лист и переписывая на него новый вариант текста. Франция поразмыслил и решил, что со своими редакторами не поспоришь. В итоге он просто-напросто решил распрощаться с начальным текстом. — Я тоже считаю, что достоверность — не главное; главное — заинтриговать читателя, — подтвердил Антонио. — Я вот что поразмыслил: лес — это очень темно; пусть деяния будут происходить на томатной плантации. Никто не против?... — Испания в итоге недолгой возни отобрал у Байльшмидта лист и вывел свои мысли. Франции только оставалось молчком согласиться с испанским помидоровым идефиксом. Гилберт и Антонио принялись в порыве вдохновения попеременно отбирать друг у друга уже значительно помятый листочек. Они звучно обсуждали и устраивали разнос каждому предложению, сопровождая различные варианты своими комментами; исписанные листы небезопасно конкурировали количеством с незапятнанными, а словесная творческая испано-прусская перепалка заполняла собой тишину уже солидное количество времени. Тогда и Франция, изменяя собственной консервативности, полез с зеленоватой ручкой прямо в гущу "литературного кризиса", разбавив собственной броской натурой общество начавших конфликтовать Байльшмидта с Карьедо, также расцветив продукт испанской страсти и прусской брутальности французской романтикой и описательностью. Трио вошло в раж и исписало целую кипу листов; были слышны только нередкие выражения вроде: — Больше экспрессии! — К черту медведя!.. — Что ты пишешь?! У нас уже другой сюжет!.. — Гилберт, закончи нести пошлятину!.. — Такового не могло произойти! — ...и неприятельские боеголовки!!!... — Давайте тут упомянем пейзаж. — Пиши: "И здесь донесся звук выстрела..." По прошествии 2-ух креативных часов окончательный вариант рассказа был готов. От начального текста не осталось ни следа, но это уже никого не тревожило. Даже Францию. — Сейчас мне нравится, — удовлетворенно увидел Испания, поставив точку в конце повествования. Франция и Пруссия снова перечитали рассказ и согласились с Антонио. — А сейчас... Сейчас нам нужен независящий критик, — подытожил Гилберт. — Да, но где мы его найдем? — озадачился Испания, потягиваясь. — Давайте пойдем к Великобритании, — выдвинул Бонфуа первую пришедшую на разум кандидатуру. Предложение Франции было единодушно одобрено. Трио вышло на улицу и дружно направилось в сторону дома Артура. Керкленд, как это ни обыденно, оказался дома, но не проявил желания пропустить подозрительную троицу вовнутрь. "Может, это даже и к наилучшему", — поразмыслил Франция, прислушиваясь к грохоту и крикам, доносящимся со второго этажа. Но, невзирая на то, что творилось у него дома — а там очевидно было не все в порядке — Керкленд был полностью спокоен и индифферентен. Правда, он был в собственной зеленой военной форме — видно, у него наверху происходило что-то вправду широкомасштабное. Пока Франция и Испания разъясняли Великобритании, что им от него требуется, Пруссия стоял поодаль и сконцентрированно вносил некие коррективы в окончательный вариант произведения. После маленького диалога с Франциском, состоящего, приемущественно, из обоюдных оскорблений, Артур согласился прочесть и раскритиковать совместное творение 3-х государств. С этим великодушным намерением он взял протянутый Гилбертом текст и прислонился спиной к стенке собственного дома. "Хоть бы присесть предложил", — поразмыслил Франция, кидая сердитый взор в сторону наиблежайшей лавки. Окно второго этажа распахнулось и оттуда, сопровождаемый кликом "За независимость!!!", феерическо вылетел горшок с геранью. — А ну закончи! — погрозил Великобритания куда-то наверх. В окне нарисовался Силенд, показал Артуру язык и здесь же скрылся. — Вот малыши пошли, — покачал головой ошеломленный Испания. Позже он вспомнил Романо, погрустнел и удивление как рукою сняло. А на лице Великобритании читалась единственная, но вместительная идея:"Силенд, попробуй только выйти, я сразу этот горшок на тебя одену и заставлю ходить с геранью на голове!..." От такового выражения лица, устремленного куда-то в сторону остатков от "явления горшка народу", писателям стало не по для себя.Франция кашлянул и решил перебить сосредоточенные мысли Великобритании: — Читай, — промурлыкал он. Артур быстро просмотрел первую строку. — Нет, ты вслух читай, — настаивал Бонфуа. — "Солнце спускалось за горизонт — денек подходил к собственному логическому окончанию..." — Великобритания исподлобья посмотрел на Францию, — Пока вроде отлично... — Далее читай, — испытующе уставились на него три пары глаз. Артур уже открыл было рот, чтоб озвучить последующее предложение, но здесь из окна опять донесся крик "За независимость!!!" и вниз полетел телек. Великобритания с разинутым ртом понаблюдал, как смачно аппаратура столкнулась с землей, позже поднял обалдевшие глаза наверх и увидел в окне удовлетворенного Питера. — Я для тебя на данный момент такую независимость устрою — не достаточно не покажется!!!... — пришел в себя Артур, грозя Силенду кулаком. Тот в ответ демонстративно захлопнул окно. — Прошу прощения, — здесь же спохватился Великобритания, обращаясь к гостям. — Маленькое недоразумение. — Что происходит, Арти? — осведомился Франция. — Во-1-х, не именуй меня Арти! Из меня таковой же Арти, как из тебя — Винная Рожа, — скрипя зубами, заявил Великобритания. — Ан нет, не так. Ты ведь и есть Винная Рожа. Короче, я запрещаю для тебя меня так именовать!.. — Как? "Арти"? — сострил Франция. — Ты дурачина и шуточки у тебя тупые! — возмутился Великобритания. — А эта так вообщем избита, я ее еще двести годов назад слышал, и то не хохотал... Артур уже начал было проповедовать Гилберту и Антонио о том, что "как был Франция двести годов назад тупой, таким и остался", но Бонфуа данную тему не оценил: — Вот только давай не будем вдаваться в подробности, как у меня когда-то вся вермишель через дуршлаг перескочила, — утомилось произнес он. — И кстати, было это не двести годов назад, а в Средневековье. Я не знаю, откуда ты обладаешь этой информацией, Великобритания, но я сомневаюсь, что для тебя это Жанна д'Арк под пытками произнесла. — А что ей еще оставалось делать? — пожал плечами Керкленд и обернулся к Пруссии с Испанией. — Вот видите! Как был тупой в Средние Века, таковой и остался. — Тупой тупым, а дуршлаг, в отличие от неких, уже имел! — Франция гордо тряхнул прической. — Это ты про ту плетенку из прутиков? — хихикнул Великобритания. — Да она даже не годилась для того, чтоб в ней пирожки носить. Логично, что у тебя вся вермишель через нее проскакивала... И кстати, откуда у тебя в Средневековье вермишель была? Ее же вроде намного позднее Италия изобрел. — Это была плохая серия опытов над тестом, которую позже возобновил Италия... — произнес угнетенный Бонфуа. — Плохая — так как итог сыпался через дырки в плетенке?.. — язвил Артур. — Закончи, — поморщился Франциск. — То, что ты за мной шпионил, я еще тогда знал, но можно было бы бросить всю информацию для личного использования, а не вещать вправо и влево. — Испания и Пруссия здесь же принялись рассматривать проплывающие мимо облака с видом непричастности. — К тому же, я тоже много чего знаю, — продолжил кладезь познаний Франциск. — К примеру, как ты месяц вспять напился, полез на Биг Бен и кричал "Америка дурачина, тащи сюда коньяк!...", либо "Америка тупой, смешай мне спирт с водой!..." — Великобритания удивился и выронил из рук текст. — Либо вот еще... — Я думаю, что широкой публике этого знать не стоит, — моментально затыкая французскую шарманку, Керкленд конфузливо обернулся на Байльшмидта с Карьедо. Бонфуа что-то возмущенно промычал через руку Великобритании. — Только что-то я этого не помню... — тихо произнес сконфуженный Артур. — Это правда... Было? Франциск, освобождая путь собственному голосу, а конкретно — отлепляя от собственного рта руку Великобритании, утвердительно кивнул головой: — Еще бы. Да об этом весь мир знает. — Как весь? — обалдел Артур и с опаской поглядел в сторону хихикающих Испании и Пруссии. — Неуж-то весь?... — Да весь! — повторил Франциск. Правый глаз Великобритании поразил нервный тик. — Вот это позор... — Артур обхватил голову руками и в изнеможении сел на землю. — Да хорошо для тебя, не переживай, — Франция потрепал его по плечу. — Какой... Позор... — пришибленно шептал Артур. — Давай ты лучше рассказ прочитаешь? — Франция уже беспокоился, не сболтнул ли он чего излишнего. Великобритания обидно кивнул, подобрал с земли бумагу и продолжил: — "Я гулял по томатной плантации..." А кто это — "я"? — поинтересовался Артур, вставая с земли. — Франция, вроде как, — вдумчиво отозвался Испания. — Хм. — Керкленд приметно успокаивался. — "Я гулял по томатной плантации, любуясь закатом, и подмечал, как стремительно вырастают помидоры. В этом году их кустики были очень высочайшие — в половину людского роста. Я тормознул в размышлениях: а не сорвать ли мне томат на ужин? — как вдруг из кустов выскочил одичавший и безжалостный Великобритания с топором..." — глаза Артура полезли на лоб: — Это еще что такое?! — Это... образ, навеянный нам нашим вдохновением... — робко объяснил Франция. — Да на ваше вдохновение в трибунал подать нужно за такие вещи! — взвился Артур. — Почему это с топором, мне любопытно?! — Ну, не знаю... — зевнул Франциск. — Может, мимо пробегал Дания и ты его ограбил. История умалчивает... — здесь он таинственно улыбнулся. "А история любит умалчивать о чем-нибудь этаком, — поразмыслил Великобритания, мстительно улыбаясь. — К примеру, ты никогда не узнаешь, кто и почему всегда крадет у тебя коврик у входной двери..." Здесь Великобритания резко помрачнел, переведя свои мысли в другое русло. — В таком случае я предпочту мыслить, что это томагавк, которым я желал запустить в нахальную французскую морду! — грозно отчеканил Артур, но в это время наверху послышался звук распахиваемого окна. Великобритания подсознательно приготовился кричать на Питера и в гневе оборотился к окну. А там и правда был Силенд, и в руках он держал не что другое, как дорогой чайный сервиз, которым Керкленд-младший готовился дать залп по Артуру и остальным. — За независимость!!!...¬ — в который раз прокричал Питер. — За телек!!!... — прокричал в ответ Великобритания, подхватывая с земли увесистую каменюку и целясь в окно. Силенд оценил силы противника и, подумав, скрылся, оставив сервиз в покое. — Так что здесь происходит? — нетерпеливо спросил Франциск. — Да так... — махнул рукою Артур. — Независимости ребенку захотелось. Он как начал буянить... Лампочки мне в люстре рогаткой повыбивал. А она дорогая, Сваровски! — он вздохнул. — Вот я и запер его. В воспитательных целях. Гилберт поморщился. Он с юношества не обожал люстры. Точнее, он не обожал люстры с того момента, как они только начали появляться. Только уцепишься за какую-нибудь и раскачаешься, а она как возьмет да обрушится, сволочь такая. Печальные мысли Пруссии удалось разогнать Франциску, который пожаловался на то, что таковой взрывной нрав ни к чему отличному не приводит. Услышав кодовое слово "взрывной", Гилберт сходу переключился в режим реального времени и не стал грузить себя болезненными мемуарами. Заместо этого он подозвал носителя "взрывного нрава" к окну. Керкленд-младший здесь же появился в просвете и боязливо покосился на Великобританию. — Силенд, у меня к для тебя есть предложение, — Гилберт как-то недобро при всем этом улыбнулся, и на Артура здесь же накатила волна отеческой любви к Силенду и опаска за его наиблежайшее будущее. А Силенд напротив, заинтересовался. Великобритания поглядел на его удовлетворенную физиономию, и все отеческие чувства здесь же самоликвидировались¬. Последовали другие, более сильные. К примеру, желание надрать уши. — А давай ты на данный момент прибережешь собственный боевой пыл, — издалека начал Пруссия, обращаясь к Питеру, — а позже мы как-нибудь совместно сходим в гости к Австрии, и уж там ты... — Ну да! — встрял Антонио. — А Австрия как возьмет да изловит его, оденет в платьице и принудит чистить картошку! — Как увидит устроенный погром, так еще заставит все за собой убирать! — поддержал Франциск Испанию. Силенд таковой перспективе не обрадовался. — Подстава!!! — заголосил он и с треском захлопнул окно. Великобритания, мягко говоря, оторопел. — Господа, вы так гласите, будто бы на для себя все испытали... — Нам Италия говорил, — честно признался Испания. — Ярко так говорил. Я бы на его месте даже постеснялся. — Хах, испытали! — усмехнулся Пруссия. — Пусть бы поначалу этот очкарик попробовал меня догнать. Это быстрее я бы его изловил, и не просто в платьице одел, а еще принудил бы станцевать "Канкан"... Пруссия усмехнулся, представляя Австрию, танцующего канкан. Вот это было бы зрелище. Не плохое продолжение мести за тот неудавшийся теннисный матч на сковородках. — Ах, вот оно что, — процедил через зубы Керкленд, резко вспоминая про топор. Либо томагавк. Либо про то и другое сходу, но лучше запущенное по французскому адресу. Великобритания поднес бумагу к лицу и опять просмотрел строку про то, как он типо выпрыгнул из кустов в целях штурмовать Францию. Керкленд усмехнулся и решил как-нибудь спрятаться в кустиках около дома Франции, подкараулить удачный момент и испугать этого лягушатника наяву. Чтобы неповадно было. И можно даже без топора, а то вдруг в обморок грохнется. С одних лягушек сыт не будешь, а на ногах не устоишь тем паче. Таким макаром проведя в собственном мозгу мастер-класс "Как придумать опасный план за несколько секунд", Великобритания продолжил насыщаться литературой: — "Но я был готов к хоть какой неожиданности, потому с фуррором отразил атаку Великобритании, швырнув в него помидором..." — Керкленд обвел убийственным взором троих присутствующих. Эпопея о томатах начинала ему надоедать. Не считая того, она к тому же откликалась болью в сердечко Антонио. — "Но он так просто не сдался и побежал за мной. К счастью, я петлял посреди больших зеленых кустов так, что Великобритания растерял меня из виду. Я присел на корточки рядом с гроздью зрелых томатов, чтоб отдохнуть; сорвал один и уже начал есть, но вдруг воздух сотрясся от звучного свиста: прямо на плантацию летела неприятельская боеголовка..." Я даже не буду спрашивать, кто из вас написал это предложение, — темно изрек Великобритания и с подозрением посмотрел на Байльшмидта. Тот только подозрительно улыбнулся. Будь его воля, он бы еще много чего понаписал. Только вот цензура бы не одобрила. Послышались мерные шаги по гравию, приближающиеся к дому Великобритании. Пруссия заподозрил неладное и обернулся. Незнакомец еще не успел выйти из-за поворота и показать собственного лица, как Гилберт додумался о его личности и причине визита, побледнел и после недолгого колебания шмыгнул в кустики, оставив Францию и Испанию дружно соображать о причине такового маневра. Спасаться бегством было не в его репертуаре, но в сложившейся ситуации он по-другому поступить не мог. А на дорожке нарисовался сумрачный Швейцария с ружьем наготове. — Привет, Швейцария, — холодно поприветствовал его Великобритания, в то время как Франция и Испания начинали осознавать Гилберта. — Я ищу Пруссию... — резко начал Швейцария, показывая всем свое ружье. — Ты знаешь, он об этом додумывается... — тихо отозвался Испания, смотря куда-то вбок. — Вы его случаем не лицезрели? А то этот германский козел позарился на мою часть Боденского озера!... — на словосочетании "германский козел" кустики возмущенно затрепетали. — Нет, не лицезрели, — поспешно произнес Испания, следя за негодующими кустиками. — Его тут нет. — Его тут нет! — так же поспешно отозвался Франция. Здесь он окинул взором ружье и испугался: — Ты что, его уничтожить хочешь?!... — Да... — кустики резко поутихли. — Другими словами нет, — поправился Цвингли и продолжил в более каверзном тоне. — Я зарядил ружье солью, другими словами когда я попаду ему в ... — Мы сообразили, — нервно оборвал его Великобритания. Ему не хотелось знать о том, куда непосредственно Швейцария планировал попасть. А вот кустики заинтересовались и опять подозрительно зашевелились. — Всего-то Боденское озеро! — вступился за Пруссию Испания. — Может, ты ему простишь?... — Пруссии?.. Боденское озеро?.. Нет! — отрезал Цвингли. — У меня с ним столько мемуаров связано... — С озером? Либо... С Пруссией?.. — хихикнул Франция. Швейцария хладнокровно повертел ружьем перед носом Бонфуа. Франция затруднился ответить на таковой весомый аргумент и осекся. Раздраженный событиями Великобритания начал что-то хитро шептать Испании на тему "Франция и его тупой юмор". — У меня не достаточно времени, — процедил Швейцария. — Германия произнес, что Пруссия собирался целый денек провести в компании Франции и Испании. — он оборотился к Артуру. — Я уверен, что он кое-где тут. Мне необходимо совершить обыск. Я думаю, ты не возражаешь. — Какой еще обыск?! — возопил Великобритания. — Естественно возражаю! Что это еще за нововведения?! — Ты не понимаешь! — прикрикнул Ваш. — Это неувязка мирового масштаба! Так что позволь мне пройти в дом и наказать провинившегося по заслугам! Из кустов послышалось яростное ворчание "провинившегося", но, к счастью, это изъявление последнего негодования услышал только Испания. И не замедлил кинуть камнем в сторону недовольных звуков, тонко намекая, чтоб причина швейцарского вторжения заткнулся и не выдавал себя. — Да иди уже! — разнервничался Великобритания. — Иди куда хочешь, только не показывайся мне больше на глаза!!! Я не в том настроении, чтоб вести мирные беседы! Швейцария грозно окинул взором британского неврастеника и прошествовал в дом. Великобритания чтобы успокоиться совершал дыхательную гимнастику. — Гилберт, вылезай, — дружелюбно произнес Франциск. — И не подумаю, — донеслось из кустов. — Но он уже ушел, — пожал плечами Бонфуа. Пруссия не был до конца уверен в правдивости речей Франциска, ведь Цвингли всего только зашел в дом и в хоть какой момент мог возвратиться. Но в кустиках Байльшмидту хотелось посиживать меньше всего, тем паче что в последние пару минут одна раздражающая синица так и норовила свить гнездо у него на голове. Пруссия в перерыве меж ворчанием на высказывания Швейцарии угрожал выщипать ей перья, но птица отрешалась его осознавать. Спустя мгновение в раздумьях, Гилберт вылез из кустов и принялся отряхиваться. — Артур, читай, — произнес Франция. — Вы мне уже надоели! — прорычал тот. — Ты дочитай, и мы уйдем, — настаивал Франциск. — Просто выскажешь свое мировоззрение. Великобритания безвыходно вздохнул. — "Я оценил ориентировочную линию движения полета снаряда и пришел к выводу, что он летит прямиком на Великобританию. Боеголовка столкнулась с землей так, что последняя всколыхнулась и я подавился томатом..." Вот последние три слова мне пока больше всего нравятся, — ядовито подметил Артур. Франциск с кислой усмешкой отбросил волосы с лица. Керкленд с очевидным раздражением продолжил: — "Начинало темнеть. Я встал с земли и оглядел красочный пейзаж: справа вздымались величавые громадины томатных кустов, а слева дымились остатки плантации..." Артур искривился. Трио переглянулось. Кажется, они малость просчитались и с рассказом, и с критиком. — "Я потянулся и уже зашагал было домой, как вдруг чья-то рука металлической цепкой сжала мое плечо. Я обернулся — это был озверевший совсем Великобритания..." На данный момент я по сути озверею!.. — прошипел Артур, смерив Францию мечущим молнии взором и из последних сил пытаясь держать себя в руках. Киркланд был уверен, что это — полностью и стопроцентно затея "винососа". Тем временем с второго этажа послышались клики Питера: "Пусти меня! Не трогай!!!" — ШВЕЙЦАРИЯ!!! — взревел Артур. — Оставь Силенд в покое!!! Клики наверху здесь же закончились. Великобритания был в последней стадии раздражения. Франция с опаской начинал предугадать недобрую развязку событий. Керкленд с негодованием возвратился к рассказу: — "...озверевший совсем Великобритания. Я сообразил, что он пришел не с мирными намерениями, и врезал ему в нос... — Артур, судя по выражению лица, готов был сделать написанное с Франциском. Да, Керкленд всегда управлялся принципом "Я счастлив, пока могу врезать Франции". — В ответ Великобритания желал ударить меня по уху, но я успел увернуться. Здесь из кустов послышался выстрел, и мой противник отвлекся на звук. Я пользовался моментом и набил Великобритании рожу, также отдал коленкой в..." Куда-а?!... — в гневе воскрикнул Великобритания, смотря попеременно то на троицу горе-сочинителей, но на текст. — "...так, что он..." "неделю не мог..." Что же это все-таки за... — яростно сверкнул очами Керкленд. — Прости, недосмотрел, — замялся Франция, бросая укоризненный взор в сторону Пруссии. Байльшмидт тошно хихикнул; Испания пихнул его локтем в животик так, что Гилберт только сдавленно охнул. Окно второго этажа распахнулось, и там нарисовался разгневанный Швейцария, прочно держащий вопящего Питера за ухо: — Он мне произнес, что Пруссия все это время был с вами! — прокричал Цвингли. Он осмотрел всех стоящих понизу и увидел бледноватого Гилберта. — Так он и был всегда здесь!!! — разгневался Швейцария. — А вы мне лгали, гласили, что его нет!!! Сейчас я спущусь... Ваш моментально направился прочь от окна, вниз, оставив обиженного Силенда потирать ухо. — Великобритания, он меня за уши таскал!!! — заныл Питер. Швейцария тем временем уже был понизу, и Гилберт сообразил, что единственное, что он может на данный момент делать — это делать ноги. Чем он и занялся. А Цвингли не преминул побежать за ним, паля из ружья и выкрикивая во весь глас набор обвинительных слов. — Великобритания, отомсти ему за меня!!! — ныл Питер. — Рассказ... — призывал Франциск. Разгневанный Великобритания скомкал листок бумаги с произведением и запустил им в оставшихся Францию и Испанию: — Да вы что все, столковались, что ли?! — завопил дошедший до кондиции Артур, грозно надвигаясь на их. — Вы меня все целый денек из себя выводите!!! Вам что, жить надоело?! И где Гилберт?! Я ему индивидуально всыплю... — Постой, не нужно использовать конструктивных мер... — испуганно мямлил Франция, отступая вспять совместно с Испанией... ...Франциск, Антонио и Гилберт посиживали на широком диванчике и дружно заклеивали друг дружку пластырем. — Хотя бы войну не объявил, — философски увидел Франция, запивая водой пилюлю от мигрени. — А ведь мог бы. — Да, это отлично, — согласился Испания и в 3-ий раз попробовал ровно обмотать бинтами руку. — Ничего неплохого! — пробормотал Гилберт с забинтованой головой, обиженно держась за задницу. За задницу — это поэтому, что щедрый пинок догнавшего его Швейцарии пришелся конкретно по этому месту. — Лучше война, чем вытерпеть эти унижения!.. — Да что ты-то понимаешь! У нас с тобой различные трудности... — приглушенным из-за мигрени голосом отвечал Франция, невзирая на то, что несколько минут вспять сам посвятилПруссию в то, как их критик был боеготовен. Гилберт, не способен посиживать, поднялся с дивана и со горестной миной прошелся по комнате. — Да, кстати, Великобритания просил передать для тебя собственный огненный привет и обещал, что при встрече всыпет для тебя индивидуально. — Пруссия в муках закатил глаза. Франция принялся причитать: — И кто вас просил переписывать мой небольшой невинный рассказ?... Я до сего времени не понимаю, когда Пруссия успел подписать... То... — Когда вы разъясняли этому "критику" его основную задачку, — Байльшмидт пожал плечами и эгоистично усмехнулся. Испания обидно покачал головой, замазывая йодом ссадину на коленке. — Дописались, — трагично произнес Бонфуа, поливая бессчетные царапинки на руках перекисью водорода. — Ваш вариант текста был провальный, mes amis, согласитесь. — Ничего подобного! — эгоистично отозвался Пруссия. — Просто моей величавой творческой натуре достался нехороший критик. — Ну, во-1-х, не твоей, а нашей, — примирительно произнес Антонио. — А во-2-х, у нас не было выбора. К тому же, ты ведь не ощутил на для себя весь гнев Великобритании, так что для тебя и гласить нечего. — Зато я ощутил весь гнев Швейцарии, — искривился Пруссия. — Отлично, что у него после 2-ой сотки метров кончился порох, либо что у него там было. Если б я еще не спотыкнулся об ту корягу, Швейцария бы меня не догнал и не... — А кто всегда промывает нам с Франциском мозги по поводу того, что для тебя в ближайшее время подраться не с кем?.. Вот, воспользовался бы, — произнес Испания. Гилберт криво усмехнулся и пожал плечами: — Вещий сон, что поделаешь! Франция и Испания дружно закатили глаза. Спустя минутку напряженного молчания Франциск опять принялся за депрессивный монолог на тему того, что Испании и Пруссии вообщем не следовало бы редактировать его рассказ. Начались причитания вроде "Для чего я это вообщем вам прочел?..." Испания не мешал Бонфуа изливать свои эмоции и искал новейшую упаковку с пластырем, а Гилберт подошел к зеркалу и начал демонстративно учить свое отражение и количество синяков. Кончилась трагичная тирада тем, что Франциск выдал: — Вы как желаете, но собственный начальный вариант я все равно опубликую! И продам Америке огромным тиражом! Мы с ним уже условились... Испания вздохнул и посмотрел на Пруссию в ожидании его реакции. Стоявший у зеркала Гилберт флегмантично поправил повязку на голове: — Ага. И права на собственный рассказ ты ему тоже продай. Чтоб позже перед миром не так постыдно было...

1 2 3 4 5 Просмотров: 360 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0