Главная » 2013 » Апрель » 25 » Новая Россия или конец Ивана Брагинского

---

00:12 Новая Россия или конец Ивана Брагинского

Новенькая Наша родина либо конец Ивана Брагинского. — Hetalia: Axis Powers Персонажи: Наша родина, Русская Федерация (Александра Брагинская), Беларусь, Украина и остальные русские республики; упоминаются западные страны и Америка Рейтинг: R Жанры: Ангст, Драма, Психология, POV Предупреждения: Погибель персонажа, OOC, ОЖП Размер: Драббл, 4 странички Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Сижу в древнем кресле, закутанный в шарф, не глядя на то, что на данный момент вроде как вешний месяц май. В руках теплая чашечка с жарким чаем из душицы. В ближайшее время это мое единственное спасение. На коленях лежит раскрытая книжка (что-то из классики), но я никак не могу сосредоточиться на повествовании, так как ее все еще как бы нет. Бросаю взор на стенные часы –ровно полночь. Где она прогуливается? Комендантский час уже издавна прошел, не уж то снова загремела в участок? Тяжело вздыхаю, после этого захожусь конвульсивным кашлем, разрывающим грудь изнутри. Как больно… С трудом подавляю кашель, прижав платок ко рту и не пропуская холодный воздух. Тогда на замену кашлю приходит резкая пронзительная боль в голове, как будто снутри собрались млрд и мириады ос. Швырнув платок на пол, обхватив голову руками и сжав зубы так очень, что в очах помутнело, я издаю еле слышный приглушенный стон. Хорошо помучив меня, окаянная боль отпустила только когда я сполз с кресла на пол, оставив меня лежать на светлом ковре, хватая ртом воздух. Да, я все понимаю… Я медлительно, мучительно, но все таки правильно, умираю. Европа процветает, преодолевает кризисы и политические столкновения, а я на грани смерти. Еще совершенно малость и тот, кого страшился и не мог терпеть весь мир, пропадет, и от Русской Империи, Русской Союзной Федеративной Русской Республики, просто Рф, останутся только мемуары… и Русская Федерация. РФ, эта бестолковая бездельница, ничего толком не умеющая и не понимающая. А я ведь так старался передать ей как можно больше собственного многолетнего опыта, умений, познаний, но все никчемно, да что уж там – я даже не сумел ее вынудить выучить свою биографию! Она не неумна, Александра Брагинская – хотя какая, к черту, Александра, если она зовет себя только по-западному «Алексой» — даже более того, она была очень способной, хотя и не профессиональной. На первых порах, когда она только появилась, то была очень послушливой, старательной, я просто нарадоваться не мог. На данный момент молвят, что в то время «у страны был шанс». После развала СССР, когда мой дом опустел, Саша стала для меня и для всех российских отрадой и надеждой. Ее ждало огромное светлое будущее, и я сам помогал ей развиваться, как мог. Я ведь сходу сообразил, что эта светловолосая девчонка с лилово-голубыми очами – символ судьбы о моем будущем конце. Страна осталась бы той же, просто она бы очень поменялась – и я возлагал надежды, что в наилучшую сторону. Но в некий момент все пошло не так! Мы как будто сошли с рельс, ведущих нас к счастью и миру, направившись неизвестно куда. Я даже не могу сказать, когда это началось, когда зазвенели 1-ые звоночки. Просто с течением времени она стала все пореже бывать дома, проводя время в странноватых компаниях либо с западными странами. Закончила делать что-то свое, предпочитая продавать сырье и закупать всякую хренотень за обезумевшие средства. Начала себя удивительно вести, в особенности по отношению ко мне. Я вытерпел, списывал все на трудности переходного возраста, надеясь, что скоро все придет в норму. Пока в один прекрасный момент не застал ее в кровати с Альфредом. Не в кровати даже, а в кабинете посольства Америки в Рф, на кресле. Когда я вломился к Джонсу на предмет еще одного вмешательства в мои дела, то нашел его развалившимся полуголым в кресле с идиотической ухмылкой до ушей, в то врем как «моя надежда» трудилась у него меж ног. Оторвавшись, она заявила: «Мы уже сами обо всем условились! Я произнесла, что мы с тобой не против. Ведь так?». Тогда я просто растерял дар речи. Ни слова не говоря, на свинцовых ногах вывалился из комнаты, после этого на несколько недель ушел в запой. Может быть, если бы в тот раз я не показал слабость, а надавал бы Америке по нахальной морде, выпорол бы эту тупицу как надо, чтобы неповадно было больше, то все пошло бы по другому? Кто знает… Может быть и было бы… И Саша не спала бы на данный момент со всей Европой. И со всем нашим правительством, которое трахает ее, куда только пожелает. А ведь она не только лишь с парнями зажигает. Удивительно, что все еще не залетела и не заразилась ничем. Какой позор на мою голову! В прихожей скрипнула дверь и кто-то тихо вошел. Запер за собой и осторожно направился ко мне. Так, нужно подняться, нельзя представать перед гостем, пусть даже и незваным, в настолько ничтожном виде. О моей заболевания знают только сестры и РФ. Кажется, кстати, как раз кто-то из сестер пришел. Так и есть – дверь приоткрыла Наташа. Я ее уже не боюсь, с того времени как она сообразила, что ей в одиночку выгодней, чем со мной. Сейчас она просто меня любит, без маниакальных фантазий об инцесте. Так она мне нравится еще больше, ну и сама Арловская сообразила, что это более надежный путь к моему сердечку. Потому на данный момент она больше всех обо мне хлопочет. Наташа пристально рассматривает меня в полумраке комнаты, освещенной одной только лампой, и тихо охает. -Что не так? Что-то случилось? – пробую подняться с кресла, но почему-либо не могу пошевелиться. Нет сил. -Ванечка, милый, что с тобой, почему ты таковой бледноватый?— в голосе ее звучит нескрываемая паника, она подбегает ко мне и нервно прижимается губками ко лбу, дрожащими руками щупает пульс. -Боже, Ваня! – она в страхе трясет меня за плечи, и орет. Орет звучно и пронзительно, срывающимся голосом, кажется, зовет на помощь, но я уже не могу разобрать ни слова. Сестра начинает расплываться, комната куда-то поплыла и весь мир растворяется, как в тумане. «Забавно» — почему-либо поразмыслил я, до того как совсем отрубиться. *** -Ну почему, почему это с ним происходит? -Просто завершилось его время как страны. Наша родина либо пропадет либо его поменяет кто-то другой… -Эстония! Чтоб эта сучка… Да она даже до сего времени не соизволила придти, хотя ей сказали, что Иван при погибели! -Это, типа, та девушка, которая тотально дремлет со всей Европой? -Да умолкни ты, глупец! -Беларусь, прошу вас, крепитесь! -И ты замолкни! Снова хочешь с бинтами на всех пальцах ходить?! -Ты, типа, закончи кидаться на людей. Вы сами во всем тотально повинны, до последнего скрывали, его же можно, типа, было спасти… Голоса… Не уж то СССР снова собрался совместно и все последние годы мне только приснились? И Польша в конце концов решил к нам присоединиться? А почему они молвят, что Иван при погибели? Минуту… Иван – это я! -Ммм…— с трудом отрываю глаза, которые сначала ничего не различают в меркло освещенной из-за закрытых штор комнате. В конце концов, вижу их всех. Сестер, Украину, прячущую лицо в платке, Белоруссию, угрюмо кусающую губки, сидя на стуле у моих ног. Прибалтов, нервно ерзающих на белоснежной лавке, и Польшу, прижавшегося к Торесу. За чуток приоткрытой дверцей видны другие русские республики, которые почему-либо не заходят, хотя я слышу и брань Грузии, и сдавленные всхлипы Молдавии, и сопение Азербайджана, и тихий шепот всех других. -Россия! – воскрикнула Ольга и немедля ринулась ко мне. Сейчас мне стало видно ее красноватые от слез глаза и черные синяки под очами. -Сестра, — не узнаю свой глас, таковой противоестественно сиплый и слабенький. Латвия испуганно дернулся в углу. -Тише-тише, — негромко рыдает она, очень обнимая меня, — Ванечка, милый, прости меня за все, прости нас всех! Для тебя ужаснее? Только не гласи, что ужаснее! Ах, братик, мне нельзя было к для тебя приходить, но… Боже мой, как так случилось? Почему ты? Почему не я либо кто другой? -Оленька, да что ты, по правде…— слабенькой практически совершенно белоснежной рукою глажу ее по голове, пытаясь успокоить. -Ваня… Брат, не дохни, пожалуйста! — стонет сестра, и в ее голосе слышно столько горечи, что мне так и охото вскочить с этой больничной кровати и убежать с ней, со всеми ними, куда-нибудь в подсолнечное поле, прочь от печальных мыслей, глуповатых европейцев, неприятных политиков, интриг, ненависти, предательств, экономики, чтоб просто жить и ликовать! Чтобы было как в детстве, а не как в последние года, даже нет, века. Чтобы светило солнце, пели птицы, шелестели листья, шептали травки, чтобы во у всех все было умиротворенно и всего вволю! Чтобы она, и они все, лицезрели, что я в порядке и все будет отлично! Но я не мог. Сил не было. -Прекрати! – вдруг воскрикнула Наташа, из глаз которой брызнули старательно сдерживаемые слезы. Она ринулась ко мне на грудь и разразилась рыданиями, выкрикивая несвязные слова и фразы. Сзади подошел Литва и приобнял ее за плечи. Беларусь никак не отреагировала, продолжая всхлипывать. Я мягко кивнул Торесу, что, дескать, оставляю ее на тебя. Как удивительно! Я вот-вот был должен отступить в мир другой, но почему-либо ни ужаса, ни особенной печали по этому поводу не испытывал. Мне было немножечко жалко, но не себя, а тех, кто остается без меня. Всех, собравшихся тут. И еще Александру. -Послушайте, братцы, — я малость приподнялся на локте. Эстония поторопился подоткнуть мне подушку, — И вы, за дверцей, тоже послушайте, сможете не заходить, но все-же выслушайте меня. Видимо, это уже мои последние слова… Потому я скажу только самое принципиальное. Что бы вы ни задумывались, чтоб ни гласили вам эти… с Запада… Прошу вас, поймите и запомните, что… кхех… что я всегда желал всем только мира и счастья! Я не желал ни бессчетных войн, ни всех тех бедствий, что пришлось нам пережить. И я очень надеюсь, что вы меня поймете и простите… И главное… Если я не исчезну, а оставлю… кхе… тело, то похороните меня пожалуйста где-нибудь в теплом месте, чтобы рядом текла река и росли подсолнухи… Да… — закрыл глаза, представляя для себя схожий рай, но очередной приступ кашля с кровью принудил меня продолжить речь, — И еще... Последнее, но более принципиальное. Пожалуйста… кха-кха… оставайтесь союзниками! Не нападайте друг на друга, не ссорьтесь, не вредите, не причиняйте боли. Помните, как мы жили при Союзе… И в итоге, основная просьба. Похлопочите о Саше. Она глупенькая, помогите ей стать… кхах… сильной государством, а не сырьевым придатком у Европы. Передайте, что я бы желал и далее ее беречь, да вот не судьба, видимо. Что ж, я все что мог сделал, я старался. Если легко, поотгоняйте от нее мое правительство, чтобы не трахали бедняжку безбожно. Она еще сама не осознает, из какого дерьма ей сейчас придется выбираться. Надеюсь, все у нее будет отлично. *** Иван гласил длительно, теряя силы с каждым звуком. Страны посиживали, не дыша, внимая последним словам того, кто когда-то был настолько могучим и суровым, настолько пугающим и в то же время милосердным. А за дверцей, под пристальными взорами бывших русских республик, не зная, что сейчас делать и как поступать, стояла женщина с лилово-голубыми очами и некогда золотыми волосами, которые сейчас были выкрашены прядь за прядью, и закрывали лицо косой челкой. Алекса, она же Александра Брагинская, слышала все. С самых первых слов. И сейчас все зависело только от нее. -Иван…— шепнула она. -Иван!! — с криком, раздавшимся из самой глубины в конце концов пробудившейся российской души, она влетела в комнату и ринулась к Рф, которых уже покидал наш мир. Он открыл глаза. -Ты пришла, — слабо шепнул он, нежно смотря в глаза девице,— Я в тебя верю. Надеюсь, ты сможешь стать величавой государством. Хотя бы ради меня. Последний обмен взглядов фиолетовых глаз, и те, что были ярче, в конце концов закрылись. Навечно.

1 2 3 4 5 Просмотров: 427 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0