Четверг, 09.05.2024, 03:24 | Приветствую Вас Гость

ALL FICS

Главная » 2013 » Апрель » 25 » Память
00:48
Память

Память
—


D.Gray-man
Персонажи: Лави/Чомеске
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Драма, Психология
Размер: Мини, 2 странички
Кол-во частей: 1
Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER.
— О, ты уже здесь? — женщина с азиатскими чертами лица — япошка? — останавливается напротив сидячего на скамье рыжеволосого парня и заглядывает ему в лицо.
— "Уже"... — хмыкает тот. — Чоме, да я здесь с полста лет сижу, не меньше!
Она смущенно опускает взор и, как будто пытаясь оправдаться, вертится перед ним.
— Я платьице выбирала... Взгляни: мне идет?
Юноша поднимает голову и, кропотливо скрывая восхищение, докладывает:
— Платьице прекрасное, да. В особенности отменно поясок отделан. А отстрочка...
— Балбес! — Чомеске кидается на него с кулаками, но он, подскочив со скамьи, отбегает на десяток метров. — Стой! Лави!
Он терпеливо ожидает, настороженно смотря на приближающуюся даму.
— Драться больше не будешь?
— Я подумаю над этой мыслью, — уклончиво отвечает она и смеется.
Лави, не выдержав, присоединяется и обымает ее за плечи.
— Глуповатая, для тебя все идет, ты не знала?
— Дурачина, — бурчит она, отсмеявшись. И поднимает на него взор. — Куда пойдем?
— Не знаю, я, в общем-то, ничего не планировал, только от Панды сбежать желал...
Чомеске замирает и яростно уточняет:
— Другими словами, ты не меня на свидание позвать желал, а от учебы отвязаться?
Рыжеватый хмурится, выражая этим напряженную интеллектуальную деятельность, позже катастрофически заламывает брови.
— Я всего только скооперировал приятное с полезным...
— Хорошо, считай — отмазался, — смеется женщина. — А что из этого полезное?
— Полезное — побег от Панды. Ты не представляешь, как не достаточно отдыха достается на долю моих бедных мозгов.
— Бедный-несчастный ученик Книгочея... — она приглаживает растрепанные рыжеватые волосы, улыбаясь.
— Ой, Чоме, и не гласи! — Лави достаточно удачно изображает дряблого старца, необыкновенную выразительность виду которого присваивают дрожащий надломленный глас и подслеповатый взор.
— Хорошо, гулять так гулять. Айда на набережную! — женщина разворачивается вправо и бежит туда, где ослепительными бликами переливаются волны...
Ученик Книгочея смотрел на кропотливо выбеленный потолок гостиничной комнаты. Лежал на нерасправленной кровати — в одежке, как обычно — и смотрел на потолок, вспоминая все детали недавнешнего сна. По ту сторону окна сияла мглой нахмуренная осенняя ночь, не пропускавшая через свои тучи ни мягкое сияние луны, ни неуверенное мигание звезд; ветер, сорвавший уже практически все листья с деревьев, сейчас угрюмо метался в поисках новейшей добычи, время от времени стучась в окна; маленькие капли прохладного дождика, моросившего уже 2-ой денек попорядку, казались непролитыми слезами.
— Черт, взбредет же!.. – юноша скачком поднялся с кровати, как будто надеясь вытряхнуть из головы невеселое настроение, подошел к окну, отодвинул штору и раскрыл створки настежь. Дождавшийся собственного ветер с веселым ревом ворвался в комнату, раскидав бумаги, пролистав половину страничек лежащей на столе книжки, взъерошив волосы впустившего его человека, наполнив всю комнату гудящим холодом, — и заметался по ней в поисках выхода.
Рыжеватый усмехнулся, подставив лицо резким леденящим порывам, и сел на подоконник, свесив босоногие ноги в зыбучую мглу за пределами комнаты.
…А ведь он ее еще помнит. Удивительно.
Ученик Книгочея знал одно противное свойство собственной памяти: действия, связанные с какой-нибудь его личностью, стирались из его памяти после очередной смены имени. Просто понемногу пропадали, растворялись в новейшей инфы.
…Удивительно. Но отлично.
Он не мог, просто не мог позволить для себя такую роскошь, как мемуары о собственной жизни. Ученик Книгочея, он был должен запечатлевать в памяти только действия, имеющие значение для населения земли. Все таки остальное, несущественное исходя из убеждений истории, исчезало, стоило только поменять имя. И с каждым ушедшим именованием уходила и частица его самого. Уходила совместно с мемуарами, ставшими… ненадобными.
Но эти образы почему-либо не вожделели уходить. Он практически не помнил, как звали их, он с трудом вспоминал, как звали его самого – на данный момент его имя, шестидесятое по счету, было Макс – но упорно продолжал считать себя конкретно Лави, а не кем-то другим. И эти люди… Он уже практически их запамятовал – улыбчивого мальчишку с практически белоснежными волосами, вечно нахмуренного японца-мечника, невысокую даму, хрупкую и роскошную, как статуэтка. И практически запамятовал самого себя, прежнего, того, кого называли Лави.
Но ее помнил. Чомеске. Имя не выходило из головы ни на минутку, как будто опасаясь поделить участь других – забвение. А совместно с именованием перед очами появлялся и образ – смеющаяся либо улыбающаяся, всегда в движении, готовая посодействовать… Она ведь была таковой же. Тоже не помнила свою прежнюю жизнь, тоже была обязана подчиняться происшествиям, против воли участвовать в той войне.
Что с ней вышло? Этого вопроса он старательно избегал, так как единственный ответ, чудом удерживавшийся в его памяти, доставлял очень сильную боль. Она погибла. И погибла издавна. Кажется, помогая ему. Может быть, они совместно сражались. Может быть, с теми, кто ее и сделал.
Очень много «кажется» и «возможно». Довольно много, чтоб счесть эту версию не внушающей доверия. Но… очень больно сжималось сердечко при каждом воспоминании о ней. Очень трудно было запамятовать о ней. Очень нередко ему снились подобные сны… сны о ней.
— Ой-ёй, что-то я расчувствовался, не к добру это. Наверняка, гиппопотамы скоро летать начнут… — его новенькая личность была в некий мере циником. – Так, будь это дешевенький дамский роман, мне полагалось бы на данный момент выпрыгнуть из окна, благо до земли здесь довольно далековато.
Он размышлял вслух, надеясь, что это, как обычно, поможет ему привести чувства в порядок.
— Так, будь это приключенческий роман… Думаю, мне полагалось бы сделать рожу утюгом и с хладнокровным видом закурить, так? Комедия? В комедии может появиться таковой сюжет? Ну, здесь ситуацию сумеют спасти только три литра слез, ненастоящих, ясное дело.
…Как бы поступил Лави?
Некие вещи лучше не гласить вслух.
…Лави, наверняка, сделал бы для себя кофе и испил бы его в гордом одиночестве, сидя у окна.
— Хм, а это идея.
Лави спрыгнул с подоконника на пол, закрыл окно и пошел на имевшуюся в гостинице кухню – варить кофе.
[конец, однако]
Просмотров: 343 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0