Главная » 2013 » Апрель » 25 » Первый снег

---

00:54 Первый снег

1-ый снег — Bleach Персонажи: Рукия, Харуки(НМП) Рейтинг: PG-13 Жанры: Джен, Ангст, Songfic Предупреждения: ОМП Размер: Мини, 7 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Сейчас выпал 1-ый снег. 1-ый в этом году. Белоснежные хлопья опускались на прохладную землю. Они жались друг к другу, такие беззащитные, крошечные.. Тогда они, правда, были беззащитными и таяли на ладошки, все до единой, так и не успев добиться земли. На данный момент моя ладонь навряд ли растопит что-то не считая пары снежинок, что так доверчиво опускаются на неё. А на земле белоснежное покрывало. Прохладное, колючее, кристально-белое. Оно прячет под собой жизнь, последнее дыхание увядающей озари. С каждым годом я меньше ощущаю этот холод. Когда-то он мог уничтожить, причинить боль и вынудить слетать с катушек. На данный момент же.. На данный момент он не кажется ужасным. Зима как зима. С обыденным снегом, прохладным ветром, искристым инеем, морозом и узорами на стекле. Одна из сотен зим, что так похожи друг на друга. Идиентично прохладные, снежные и звездные. И страшиться уже совершенно нечего. город дышит сном через миллион закрытых век, а за ее ночным окном темной тоской кружится белоснежный снег. Эта зима пришла в её жизнь, как по расписанию. Обождав долгую, дождливую осень, стихия сменила тучи — тучами, дождик — снегом, прохладу — морозом. Она ощущала её приближение. Выжидала деньками у окна, дожидаясь, когда же погаснет свеча, догорев дотла. И совместно с ней сама догорала дотла, засыпая у окна в плену у теплого пледа. Осень прошла, отзвенев дождиком по крышам, водой на лицах, серостью в небесах. Небо казалось в особенности низким. Дождики шли и за денек до этой ночи, а сейчас в один момент перевоплотился в 1-ый снег. Все так же догорала свеча, погасая в расплавленном парафине, но в сей раз сон обошел её стороной. Рукия еще утром ощутила хваткий мороз, провожавший её до казарм 13-го отряда. Вечерком же она ощутила, как он проводил её под руку до поместья, распрощавшись у ворот. На прощанье он пообещал ей снег, и вот уже частицы холода кружились по ту сторону окна. Они утопали в мгле, а те, что пробивались через пелену мрака, напоминали светлячков. Они казались живыми. Снегопад жил, он ощущал снег в её душе и тянулся к ней. Она тоже тянулась к нему, приотворив окно, чтоб можно было прикоснуться к первому зимнему волшебству. В эту ночь она так же закуталась в плед, но уже не от холода, а по привычке. Белоснежная мошкара оседала на ставшей родной ткани, вороньих волосах и чернильных ресничках, с которых мутной водой стекали растаявшие снежинки. Ветер осушал кожу, по-отечески гладил широкой ладонью и шумно трепал волосы, но от этого не становился поближе. Это был всего только ветер, случайный прохожий в её жизни. Он приходил и уходил, напоминал о для себя, чтоб вновь распрощаться, а иногда оставался на ночь рядом, чтоб с первыми лучами солнца вновь пуститься в путь и не находить ни с кем встречи. Когда-то она желала, так же как и ветер, не быть обремененной домом, семьей, друзьями. Но это было когда-то, тогда она была птицей, желала расправить крылья и выпорхнуть из золотой клеточки. Но клеточка стала дороже свободы, и совсем не из-за того, что была драгоценна. Птице не необходимы богатства, ей нужен покой. Потому она и распрощалась с ветром. И в редчайшие встречи им было не о чем вспоминать, совершенно как на данный момент. Но другое дело снег.. Этот 1-ый снег был так непохож на все годы, не считая 1-го.. Первого из первых. полночных звезд прохладный свет, в стакане лед замерзших рек, в ее окне 100 тыщ лет каждый вечер снег, снег.. и когда метёт белоснежных хлопьев круговерть, вновь она не дремлет и ожидает, что весна придет быстрей, чем погибель. — О, вот и пробудилась! – воодушевленный глас, малость твердый и вялый, ведь, как оказывается, таскаться с малышом по 78 району – дело не из легких. Глас, принадлежал мужчине лет 27. У него озорной и умный взор аметистовых глаз. А еще пепельно-седые волосы, которые такими были всегда, по последней мере, всегда пока он был тут, а это – ни мало ни много – практически 57 лет. Малышка, которую он принес в свою хижину, была ему ни сестра, ни дочь, и вообщем к родне никаким боком не относилась. Он не был безумным, но бросить малыша на улице, в особенности в этом районе не мог. Малышу тут не прожить и денька, и ему просто стало жалко это существо. Умереть в младенчестве и не узнать жизни даже тут.. Это была бы очень беспощадная судьба, и именно поэтому на данный момент девченка смотрела не него своими большенными очами. – Ну что ты смотришь? Как тебя зовут? – вопрос был вначале глупым, но откуда же ему было об этом знать? Девченка только моргнула в ответ и опять принялась глядеть на того, кому должна была быть признательна собственной жизнью. Но ребенок это еще совершенно не осознавал. Ей было от силы 7-8 месяцев. Ни гласить, ни даже ходить она еще не могла, а тем паче осознавать этот непростой мир. — А, понятно.. Меня вот Харуки зовут. Девчачье имя какое-то.. – ребенок никак не отреагировал на это. Девченка увлеченно рассматривала все вокруг, да вот только глядеть было не на что. Рядовая хижина, с перекосившейся крышей, которая протекала как минимум в 10 местах. Обстановка была небогата, поточнее сказать её здесь практически и не было. Заместо кровати куча тряпок, на которых на данный момент и лежала, закутанная малышка. Владелец всего этого внес руку за голову и почесал затылок. При всем этом вдумчиво изрек: — Может, есть хочешь? – но даже на эти слова реакции не последовала. Девченка была увлечена совершенно другим и, казалось, даже не слышал того, что ей молвят. – Означает, не хочешь.. Ну и отлично. А то чем тебя подкармливать я совершенно не знаю. Ну и означает никакой угрозы, не считая местных, для тебя не грозит, — продолжил рассуждать Харуки. Если уж притащил этого малыша к для себя, означает, на улицу уже никак не выкинешь. Тем паче зима, хоть и без намека на снег. К слову о зиме.. Сейчас было 14 января. Самая середина зимы. По старенькой традиции датой рождения считали тот денек, когда тебя отыскали в Руконгае. – Ну что ж, поздравляю, сейчас у тебя Денек Рождение. А вот какое имя для тебя дать – даже не знаю.. Молвят, какое имя – такая и судьба. Я не бог, чтоб решать твою судьбу, потому будешь пока без имени. Ты ведь не против? *** Шло время. Зима кончилась совершенно неприметно, пока они привыкали другу к другу. Весна тоже не успела задержаться, принеся с собой охапку новых заморочек и радостей. А к лету девчушка сделала свои 1-ые шаги, и жить сходу стало как-то проще. Девченка вообщем оказалась достаточно сообразительной. Гласить она начала весной, а именовать Харуки «папой» еще ранее. Ему это не особо нравилось, но не считая сообразительности в малышке оказалось много упорства либо обычного упрямства. Нельзя сказать, что жизнь Харуки стала проще, с возникновением Рукии. К слову, своё имя она сама вспомнила. Странноватый ребенок.. Хотя, вероятнее всего, просто необыкновенный, но об этом он выяснит позднее. Итак вот, жизнь не стала легче, быстрее даже напротив, но совместно с этим она обрела новые краски. Кажется, он стал обучаться поновой жизнь совместно с этой егозой. Да, девченка была быстрой, хоть малеханькой и не таковой уж сильной. Она упрямо отрешалась ходить расслабленно, норовя вновь побежать по улице, невзирая на то, что благодаря этому её коленки были покрыты синяками и ссадинами. А еще Рукия обладала неописуемым умением забираться куда-нибудь повыше. Разве мог двухгодовалый ребенок без помощи других забраться на крышу? А эта непоседа смогла. И иногда ему казалось, что Рукия совсем не Рукия, а обыденный сорванец, мальчик, ведь она никогда не рыдала, не обожала носить что-то отдаленно напоминающее на платьице, ну и в свои-то годы, подражая ему, неунывающе орала «Ксо!». Но это была все таки девченка, в чем колебаться не приходилось, и, наверняка, Харуки часто радовался, что она росла конкретно таковой, ведь чтоб он делал, если эта малышка оказалась неженкой? *** А время все продолжало бежать вперед, срывая листы календаря. Совместно с ним смело шагала вперед малая Рукия. Когда минуло практически 3 года с того момента, как её отыскал Харуки, она смотрелась совершенно как рядовая 3-х летняя девченка. Время тут жалело малышей и не так нередко игралось с ними в свои игры. Они росли намного резвее, чем взрослые, чья жизнь тянулась в Обществе Душ неумолимо длительно. Даже спустя столько времени, Рукия все так же звала его «папой», носилась по улицам и забавно смеялась. У неё был гулкий хохот и прекрасная ухмылка, преображавшая сходу это существо. Все три года остались в памяти светом. Но, все таки, иногда было трудно. Судьба не баловала их, но все кажется проще, когда всякий раз в перекосившейся лачуге тебя встречают светлой ухмылкой и прочно обымают, цепляясь за одежку малеханькими ладонями. Но это было только тем, что не давало свалиться. Совместно с этим с каждым годом становилось все сложнее, а не так издавна Рукия стала ощущать голод. Сам Харуки никогда не чувствовал его в той мере, чтоб обеспечивать себя едой каждый денек. Но с ней все было по-другому. Поначалу девченка ощущала голод только время от времени, еще не понимая всего до конца. Но после это чувство стало посещать её еще почаще, и сейчас Рукия желала есть фактически каждый денек. Ей все еще хватала кусочка хлеба либо пары яблок, чтоб насытиться, но она росла и ничего неплохого это не сулило. А еще, Харуки знал, что его время на финале тогда и она остается совершенно одна.. — Эй, Ру, ты хотя бы знаешь, что такое снег? — Неа, — девченка покачала головой. На данный момент ей не было никакого дела до какого-то там снега, ведь девченка увлеченно водила чуток затупившимся ножиком по одной из стенок, с усердием вырезая фигуры кривобоких кроликов, которых с трудом можно было опознать только по наличию длинноватых ушей. — Что, и ранее никогда не лицезрела? – те 3 зимы, что им довелось прожить совместно, были на удивление бесснежными и достаточно теплыми. Погода толи баловала их, толи сама баловалась. — Неа.. А что такое снег? – не то, чтоб у неё пробудился энтузиазм. Просто в сей раз очередной шедевр не нравился даже его творцу. — Снег? Ну как для тебя сказать.. Кое-чем он похож на осыпающуюся сакуру: с неба падает белоснежный пух. Он прохладный и тает, только коснувшись руки. — Означает, снег тоже весной бывает? — Почему же? Нет, снег зимой бывает. — Но на данный момент же тоже зима, а снега почему-либо нет.. — Ничего, — еще успеешь поглядеть. В этом году он будет непременно, так что дождешься ты снега! Раз «папа» гласил так уверенно об этом, то и ей должно быть отрадно, потому Рукия откинула ножик в сторону и забавно запрыгала по комнате. Детям характерно просто поддаваться схожим эмоциям и ликовать всему неизведанному, но симпатичному. А Харуки еще не знал, как был прав тогда. Спустя пару дней, когда стукнул 1-ый по-настоящему зимний мороз, он слег. Невзирая на это, он уже спустя денек опять ушел, чтоб добыть им с Рукией малость пищи. Этим Харуки как будто сокращал отведенный ему срок – до 60 лет оставалось чуток больше 3-х недель. печали вкус песка, одиночества тихий стон, в висках стучит тоска, как погребальный гул.. Холод и не задумывался отступать. Он покрывал предутренним инеем замерзший мир. В последние часы, отведенные ночи, он будил колючими прикосновениями. Обещанный снег, как досадно бы это не звучало, не казался таким симпатичным. Если он будет таким же, как и его собрат-иней, то Рукия отказалась бы от этих двоих и возвратилась в свою теплую весну. Этот 1-ый холод нисколечко не зачаровывал её, так же как и искристый иней и облачка пара, что клубились изо рта. Он её стращал, отталкивал, и так хотелось стукнуть этот незримый холод, накричать на него, чтоб он ушел от их быстрее. И лучше, чтоб раз и навечно. Но жизнь длилась. Денек все так же сменялся ночь, сон – явью. Зима никак не мешала обычному ходу времени, с ним она могла ужиться. Разве только-только замедляла время, выпуская кошку-ночь ранее допустимого срока. Иногда Рукии казалось, что холод был только для неё чужд, отчего она еще более злилась и на него, и на зиму вообщем. И ведь от их никуда не скрываться, не убежать.. И она зябла, не способен согреться. Одеяло не помогало, и даже Харуки казался не таким теплым, как ранее. Не считая этого у неё нередко почесывалось гортань. Кое-где снутри, докуда она никак не могла достать. Это было малость ново и совсем неприятно, но девченка стойко молчала и кусала край одеяла, толи от голода, толи в попытке освободить от противного чувства. Пищу становилось все сложнее доставать, потому Харуки уходил на весь и денек и ворачивался иногда далековато за полночь, но в большинстве случаев с пустыми руками. Не считая этого он был некий бледноватый, прохладный и очень вялый, потому Рукия притворялась всегда спящей и следила за его неспешными движениями с не поддающимся объяснению ужасом. Но вот уже 2 денька, как Харуки был с ней и никуда не уходил. Он не сделал ни шагу за местность их лачуги, а так же никогда не встал со собственной «кровати» и нередко кашлял. В такие моменты его лицо искривлялось гримасой боли, которую Рукии еще не дано было осознать. В такие моменты она сталась как можно далее забиться в черный угол и не показываться ему на глаза. Но когда кашель не истязал его, Харуки говорил с ней либо же напряженно спал. Гласил он о странноватых вещах. Для Рукии это было не по привычке, ведь он гласил с ней, совершенно как со взрослой. Это сразу и веселило и пугало девченку. — Знаешь, Ру, а погибель ведь не так плоха.. Во всяком случае, эта жизнь была намного лучше, чем то, что вновь ждет меня далее.. — Па.. — Ну вот, вновь ты за старенькое. Не папа я для тебя. Кое-где здесь, наверняка, есть твой папа, так что может вы еще вновь встретитесь с ним. А я вот собственных не отыскал.. Ну и за каким чертом мне это было необходимо? Раз не повстречались, означает не судьба. Вот то, что отыскал тебя – так это и есть судьба. Только жалко, жалко.. — Кого жалко? — Тебя, Ру, тебя жаль мне. Что все-таки будет позже с тобой.. — А что будет позже? — Позже? Вырастешь ты. Прекрасной станешь, умной, может даже сильной, кто же тебя знает.. У нас все еще впереди,. «У кого-либо жизнь, у кого-либо погибель..» — додумывал он про себя. — И мы долго-долго будем жить? – с надеждой спросила девченка. Надеждой на не плохое будущее, о котором еще никогда не думала. Надеждой на завтра, и на то, что скоро все возвратится на круги своя. Не нравилась ей эта зима, ну и зима её не жаловала в ответ. — Теперь-то да.. Впереди долгая жизнь. И знаешь что? Я знаю, что я буду гордиться тобой. Только не переставай сердечко своё слушать. — А оно гласить умеет? — Еще как. Только прислушайся, и оно заговорит вот здесь, — Харуки приложил руку к груди, где под ребрами билось его сердечко. – Будь добросовестной с ним, и оно в ответ тебя никогда не околпачит. А еще, будь гордой, но не иди на поводу у собственной гордыни. И слушай других, но никогда не прислуживай, не следуй слепо их словам. У тебя есть своя голова на плечах. У тебя есть право на своё слово. — Это как? — Не принципиально, Ру, ты позже все усвоишь. Когда подрастешь, и тогда усвоишь. Только не запамятовай, отлично? — девченка кивнула в ответ. Она чуток притихла, хотя и ранее не выпускала свою прыть наружу. Она совершенно не понимала Харуку, но видимо, так надо было. *** Ночь была не так темна, когда луна выглядывала из-за туч, но сейчас её не было. Мгла погружала все вокруг в тревожный сон, только вот Рукия не спала. Её истязал голод, как истязает тяжело хворого его болезнь. Это и было её заболеванием, которая напоминала о для себя повсевременно, пока её не заглушали временным лекарством. Они с Харуки ели последний раз денька 4 вспять. Это было много даже для него, но сам он не мог встать с постели. Всякий раз, когда легкие заходились в следующем приступе кашля на его ладошки оставались кровавые следу, которые искусно прятала черная ткань и проницательная ночь. Рукия тихо лежала под своим промерзшим одеялом. Она уже не так очень мачалась от холода, он просто просочился ей под кожу и стал практически един с ней. Негнущиеся пальцы и привкус инея на губках были привычны. Девченка слушала подвывания ветра и ожидала, пока уснет Харуки. Сейчас она желала уйти из дома, чтоб отыскать чего-нибудть съедобное себе и для него. В этом появлялась уже необходимость, и даже это малюсенькое существо ощущало, что если она не сделает этого, то случится что-то очень нехорошее. Когда очередной кашель утих и заменился спустя 10 минут осиплым дыханием, она вылезла из-под одеяла. Около двери так и лежала, оставленная с прошедшего раза им, накидка, в которую здесь же куталась девченка и выскользнула за дверь. Она уже привыкла, что Харуки поначалу долго-долго кашляет, а после засыпает и дышит так же, как и в сей раз. На данный момент он уже спал, и Рукия не могла потревожить его либо вынудить беспокоиться. Она прикрыла за собой дверь, чтоб ветер не сумел пробраться в их жилье. Накидка была очевидно велика ей, но девченка искусно закрутила её вокруг себя, так что она только малость тащилась по земле, на которую падало что-то белоснежное. Это был снег. И вот 1-ая снежинка задела её щеки, растаяв в одно мгновение. После 2-ая, 3-я.. И пошел реальный снег. А она еще пробовала увернуться от этих белоснежных раздражающих мух, но зря.. 1-ый снег уже пришел в её жизнь. и опять тишь, в черной комнате — ужас и боль. я не знаю, чья тут вина, не знаю что со мной, и нервишки как струна, и слова, как будто тихий вой: папа, я тут одна, я так желаю домой.. Снег. Прохладный, еще больше колющийся снег за руку с ветром шел за ней попятам. Рукия закуталась в своё облачение, опасаясь поднять глаза, смотрела для себя под ноги и прочно сжимала кулачки. Кажется, ей чудилось, как на данный момент дома вновь гулко разноситься кашель Харуки и от этого становилось еще страшнее. Страшнее быть на данный момент одной, страшнее от того, что он мог пробудиться, и что ему было, наверняка, плохо. А он ведь никогда ранее не болел. Болела только раз сама Рукия, вволю накупавшись в прохладной вешней воде. Но тогда она сама изловила небольшую серебряную рыбешку, своими руками изловила! И это было намного значимее того, что девченка пролежала с жаром пару дней и практически так же кашляла ночами. А вокруг завывал ветер, трепал спадающую на глаза прядку и подталкивал девченку вперед. Она никогда ранее сама не добывала пищу. Только если несколько раз со стороны следила за тем, как ловко Харуки перепрыгивает через забор со собственной добычей в руках. Сама же она с легкостью пролезала меж схожими кольями. Но Рукия не знала, что может быть там, за изгородью, потому спешно брела далее. Снег танцевал собственный невообразимый танец перед её очами, приглашая совместно с ним царствовать на этой порочной земле. Но она вновь отворачивалась от малеханьких бесов, вот только убежать от их никак не могла. И они вновь хватали её за руки, смотрели в глаза своими серебристыми переливами в мутном свете грустной луны. Та смотрела на девченку неподвижным взором. Она молчала обо всем, что знала наперед и вновь пряталась в снежной пелене, оставляя Рукию наедине со стихией, что продолжала тянуть к ней своими белые ладошки. Когда девченка забежала за угол еще одного дома, спасаясь от всесущего снега, она увидела одинокое дерево. Ветер беспощадно трепал его и срывал последние багряные плоды. Они окаймляли землю красной полосой вокруг собственной «матери». Кажется, тогда девченке показалось, что конкретно так будет смотреться кровь. Кровь на снегу.. *** Она неслась домой, в прохладную лачугу, бежала со всех ног, заботливо держа драгоценные плоды. Пальцы обычно зябли, все так же не желали сжиматься, но этот снег дарил ей свои колючие варежки, и казалось, что так было теплее, что они грели её ладошки. Петлять по переулкам было трудно: ноги утомились после долговременной ходьбы вперемешку с бегом, но она напористо пробовала бежать еще резвее и прерывисто дышала прохладным воздухом. Ведь дома её всегда ожидали. Но стихия как будто уводила её еще далее от подходящего места. Это чувство зародилось в душе Рукии, когда улица так и не стала казаться знакомой. А она утомилась. Практически выдохлась и, кажется, так приходило отчаяние. Но девченка не тормознула, она только шла с огромным упорством вперед, уже не бежала, но еще шла. Напористо, через метель, бьющую прямо по лицу. Снег закрывал ей глаза, отталкивал вспять и не пускал вперед. Он как будто пробовал ей помешать.. либо остерегал? Но девченка оказалась настойчивее и стихия нехотя поддалась. Родная лачуга встретила её только огромным холодом и гробовой тишью. Ветер прорывался через щели и сеял снежную крупу вокруг да около. И было безрассудно сиротливо, пусто. Одиночество пронизывало все вокруг даже тогда, когда Рукия забежала вовнутрь и на её лице зажглась веселая ухмылка, которая мгновение спустя угасла. Пусто.. Пустота давила отсутствием чего-то нужного. И не хватало только 1-го – Харуки. Девченка испуганно выронила из рук яблоки, которые здесь же рассыпались по полу, который узким слоем застилал все тот же снег. Рукия поначалу застыла на месте, а после оббежала всю маленькую комнатку, раскидала всё тряпье, что служило и одеялами, и простынями, но от этого ничего не поменялось. Харуки тут не было. Беспокойство на удивление стремительно угасло. Под нестерпимое подвывание ветра она решила, что он просто пошел её находить. Пробудился, не отыскал малеханькой Ру и пошел находить её по прохладному Руконгаю. И девченка стала ожидать его. Раскрыв дверь и, закутавшись в плед, она смотрела на улицу и ожидала, когда из-за поворота появится чуток заснеженная, но нереально знакомая фигура. Детям характерно веровать в чудеса, а Рукия была еще ребенком. Она веровала в придуманную на данный момент сказку, за которой скрылась горьковатая еще неведомая явь. Она ожидала и не чувствовала прежнего холода. Наверняка, это одеяло так грело её. И ветер напевал грустную колыбельную, и снег уже медлительно кружился перед её очами, а луна пугливо скрывалась кое-где в вышине. Снежинки переплетались с прядями волос, садились на кончик носа, приятно щекоча его. Стихия баюкала её медлительно, но правильно. Она оставляла ей её сказку и наваливалась вялостью на веки. Тогда Рукии показалось, что засыпая, она лицезрела прекрасную белую даму. Та с грустью закутала её лохматым снежным покрывалом, а в итоге лаского прикоснулась губками к её лбу. Они никогда совместно не вспоминали тот денек их первой встречи. Рукия плохо помнила то своё детство, но знала, что оно было. Молвят, зампакто – это часть души шинигами, но почему-либо Рукии всегда казалось, что она сама стала его частью. Она веровала и доверяла этой части себя всё заветное, заботливо сохраняя за толщей льда и первого снега. И уже не ожидала весны. Снег обожал её, жил с ней, дышал с ней и берег много лет попорядку. И ей не необходимы были ни лето, ни весна, ни осень. Её верная зима.. На данный момент она вновь вырывалась из её сердца и даровала сумасшедший снежный танец. И, кажется, она была готова наслаждаться этим нескончаемо..

1 2 3 4 5 Просмотров: 448 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0