Главная » 2013 » Апрель » 25 » Последний рывок Слэш яой

---

01:13 Последний рывок Слэш яой

Последний рывок — Слэш (яой) Naruto Персонажи: Саске/Наруто Рейтинг: NC-17 Жанры: Слэш (яой), Юмор, Драма, PWP, AU Предупреждения: Погибель персонажа, OOC, Непреличная лексика Размер: Мини, 11 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Он возвратился из «лазарета» ровно через неделю, и смотрелся малость лучше, чем когда его уносили. Саске чертыхнулся, поднимаясь с нижней кровати и перегораживая парню путь. Нет, он ничего гласить ему не собирался. К тому же, что Учиха мог сказать, если был предпосылкой его попадания в медпункт? Светловолосый юноша с лейкопластырем на щеке смотрел на Саске в упор. Цвет голубых глаз приобрёл металлической колер. — Ну? – спросил он. Учиха склонил голову, облокачиваясь на край верхней кровати. — Ничего не болит? – вопросом на вопрос ответил Саске. — А, На-ру-то? Его имя он произносил по слогам, как будто смакуя каждый звук этих букв. Их сочетание ему катастрофически нравилось, но это была его малая потаенна. Узумаки хмыкнул, резко ударяя рукою по кровати около лица Учихи. Саске не шелохнулся: напротив, его губки растянулись в нахальной ухмылке. — Хочешь извиниться? – процедил через зубы Наруто. — Ты же знаешь… — Саске опустил взор, как будто смущённая школьница, вводя Узумаки в некоторый ступор. Учиха отлично знал, как усыпить внимательность собственного соседа. И когда Наруто непонимающе заморгал, юноша резко толкнул его. Тот чуть ли не упал, но Саске впору схватил его под грудь, прижимая к прохладным пруткам решётки и пристраиваясь сзади. — Я никогда не извиняюсь, — выдохнул он. Наруто дёрнулся, но Саске прочно задерживал его. Юноша тяжело дышал, чувствуя спиной, как бьётся сердечко Учихи. А ещё он слышал, как осипло стонет заключённый из камеры напротив, и кто-то шептал: «Трахни его, трахни его!», «Нет, пускай отсосёт сначала!», «Блядь, желаю созидать его лицо в сперме!»... Он знал — за ними наблюдают. Сторож уже прошёл их камеру, так что кое-где вдалеке слышались цоканье его каблуков. Это означало, что никто Саске не приостановит… — Слышишь их? — прошептал Учиха. — Как будто мольба, правда? Наруто ощутил, как тёмная челка сокамерника щекочет кожу на его шейке, а от жаркого дыхания по телу пробегает маленькая дрожь. Он сжал стальные прутки с таковой силой, что костяшки пальцев побелели. От чувства тепла, исходившего от Саске, голову кружило, как от неплохой дозы алкоголя. — Устроим показательное выступление? — усмехнулся он. — Пяль его во все дыры! — раздался вопль со стороны, подкреплённый свистом и криками. Наруто не знал, откуда взялось это чувство, совсем не впору возникшее в его теле, но оно было похоже на вихрь — обхватило разом, не позволяя сдать вспять. Саске как будто знал, что Наруто сопротивляться не будет. Осторожно отпустив его, он медлительно провёл рукою по тёмной майке сокамерника, ощущая рельефный пресс и как мускулы сокращаются от его прикосновения. Юноша двигался вниз к застёжке на его сероватых брюках, но в этот момент Узумаки как будто очнулся, попробовал вырваться, и Саске пришлось сжать его член с яичками. Не больно, но очень осязаемо. Наруто успокоился, понимая, что без гениталий — ему не жить. — А ты нехороший мальчишка, — прошептал вдруг Саске, кусая его за мочку уха. — У тебя стояк! Узумаки прикусил губу, упираясь лбом в прутки решётки. Руки соседа тем временем начали расстёгивать его ширинку. Наруто не осознавал, как столько эмоций могли объединиться в один комок: и стыд, и злоба, и возбуждение, и похоть. Они практически обвалились на него, так что юноша, как утопающий, — задыхался, пытаясь отыскать равновесие меж затягивающей его пучиной и небесами. — Неуж-то у тебя встаёт, как ты меня видишь? — допытывался Саске, приспуская сероватые штаны и забираясь рукою под трусы парня. — Не льсти для себя, — огрызнулся Наруто. — Дрочить в «лазарете» не принято… — Бедняжка, — сочувственно увидел Учиха. — А когда ты дрочишь, ты обо мне думаешь? — Быстрее о твоей жопе! Саске толкнулся, вжимая Наруто в решётку. — Да, она у меня классная, — увидел юноша, слыша недовольное шипение, когда его рука задела жаркой, пульсирующей плоти. Учиха ещё никогда не был так близок к осуществлению собственных фантазий. С того первого денька, как их поселили в одной камере, единственное, чего он желал – вжать Узумаки в прутки решётки и трахать до утраты сознания. Но Наруто не был таким уж беззащитным: его наружность накалывала многих, и периодически он как будто выходил из себя, сметая всё на пути. Но, может, потому Саске с каждым днём вожделел его всё больше. Ровно неделю вспять они сцепились, как одичавшие собаки. По какой причине, он уже не помнил, но чувство, которое появилось, когда они бесчеловечно наносили друг дружке удары, было ни с чем несравненно. Ему нравилось созидать Наруто под собой, ему нравилось чувствовать, что всё внимание отдано только ему, ему нравилось обладать Узумаки… — Открою для тебя секрет, — прошептал Саске, проводя рукою по члену парня и обнажая его головку. — Когда я дрочу, то думаю о для тебя. Узумаки вздрогнул, медлительно поворачивая голову в сторону лица соседа. — Что? — это единственное, что он мог сказать. Саске не стал повторяться, понимая, что Наруто всё отлично слышал. — Почему ты таковой влажный? — глас Учихи стал осиплым от возбуждения. Узумаки конвульсивно дышал, так как в голове была только одна идея: «Саске меня желает!». Он никогда не задумывался, что схожее будет его тревожить. Его всегда страшились, и единственное, с чем он сталкивался в мире на той стороне забора – это с ненавистью. А Саске был тем человеком, который отдал ему отпор. Он не страшился его и… желал. Через ткань трусов Наруто чувствовал, как твёрдая плоть Учихи упирается ему меж ягодиц и, чёрт возьми, он желал почувствовать это собственной кожей. — Ммм, я знаю, — не дождавшись ответа, проговорил Саске ему на ухо так, чтоб это слышал только он. — Девченка хочет ощутить внутри себя собственного мужчину. Саске не стоило ослаблять внимательность, держа такового сурового противника, как Наруто. Он не успел даже опешиться, как вдруг оказался спиной к решетке, а горячее тело Узумаки прижалось к нему, удерживая парня в одном положении и не давая шевельнуться. Саске искривился: ушибы, которые еще не зажили после драки со своим сокамерником, дали о для себя знать. Он и сам-то только вчера оказался в камере, возвратившись из «лазарета», и с нетерпением дожидался встречи с Наруто, которому досталось малость больше от дубинок бдительной охраны. Напрасно он, естественно, произнес свои последние слова, но не сумел побороть искушение, не смог удержать на языке эту чертову фразу, которая в мгновение ока принудила ощутить на для себя силу такового хотимого парня. — Снова назовешь меня девченкой, — тихо прошипел Наруто, пристально смотря на него не предвещающими ничего неплохого очами. — Ты лишишься этого. Нехорошо улыбнувшись, он опустил одну руку к паху Учихи и с силой сжал его эрекцию через ткань штанов, вызывая у парня гневный рык. — Я оторву эту штуку, и буду услаждаться каждым мгновением твоих болезненных судорог, сумасшедших кликов и проклятий, пока тебя не уволокут из камеры, — он гласил всё тише, приближаясь все поближе к лицу тяжело дышащего Учихе. Саске был в экстазе, и с каждым словом тихо шипящего Узумаки он возбуждался сильней. Может, Учиха был ненормальный, но конкретно таковой Наруто возбуждал его с пол-оборота. Его глаза, пылающие в полутемной камере безумным огнем, обещали сделать все, что он только-только проговорил вслух. В том, что Узумаки сделает это, Саске ни грамма не колебался: все таки его репутация была не пустым звуком. — Хотя, может быть, я даже успею трахнуть твою замечательную пятую точку, до того как тебя уволокут. Я даже представляю, как она будет сжиматься в судорогах, обхватывая меня, — тихо шепнул Наруто, поглаживая член сокамерника. — Я даже предвкушаю ту боль, что ты причинишь мне собственной сокращающейся дырочкой, ведь ты будешь катастрофически тугим. Ведь так, Саске?! Сейчас установилась очередь Учихи действовать. Он ощущал, как Наруто утрачивает весь контроль над собой. Узумаки провел юрким язычком по пересохшим губам, прижимаясь к парню теснее, несильно трясь об него. Саске ощутил каким-то шестым чувством, что еще немножко – и Узумаки просто воплотит все произнесенное в жизнь, а ему совершенно не хотелось лишаться ни куска собственного тела, до того как он не обуяет этим безрассудно прекрасным парнем. Уловив момент, когда Наруто расслабился от бездействия собственного конкурента так, чтоб может быть было вырваться, он провел ряд отточенных движений, в итоге которых уже Узумаки болезненно искривился от впившихся в его лопатки прутков решётки. И вот, он опять оказался придавленным возбужденным телом Учихи. — Какой у тебя грязный ротик, Узумаки, — хмыкнул Саске, приближаясь к лицу блондина. — И он меня катастрофически возбуждает. Ощущаешь? Наруто через пелену возбуждения, застилавшего его разум, чувствовал, как о его пах трется достоинство оппонента. О да, он ощущал, еще когда сам прижимал это прекрасное жилистое тело к стальным пруткам. Классное чувство, когда чужая плоть под его руками наливалась желанием. — Наверняка, твой ротик нужно занять чем-нибудь полезным, ты не находишь? — шепнул Учиха, наклоняясь поближе к лицу Узумаки и проводя по его притягивающим розоватым губам языком. Наруто непроизвольно провел прямо за языком Учихи своим, собирая драгоценную воду, оставленную парнем. Это оказалось последней каплей, и, Саске стиснув руки Узумаки еще посильнее и вызывая болевые чувства в вывернутых в захвате суставах, накрыл непроизвольно открывшиеся губки своими. Наруто ответил фактически сходу, гневно и агрессивно впиваясь в рот Учихи. Узумаки внутренне расслабился, позволяя бушевавшему в нем безумию разлиться по венам. Сейчас можно позволить Саске сделать то, что они так желают оба. Без вреда для собственной гордости и без слюнявых причитаний. На данный момент, конкретно в это мгновение, сдерживаемый болевым захватом без способности выкарабкаться, он условно признавал Учиху посильнее него самого. Но только на данный момент, и исключительно в это мгновение. Все оказалось интересней и проще, чем он задумывался. С самого начала неувязка была в силе: они были равны друг дружке. Это было суровой неувязкой, в особенности тогда, когда они идиентично не обожают подчиняться. А в этой схватке кто-то был должен уступить. Все бы и завершилось как обычно стычкой, если б не желание Узумаки ощутить себя необходимым и вожделенным. Чувство, которое всегда было вне поля его досягаемости. Желание, которое никак не сходилось с гордостью. Но если нельзя впрямую их свести, то нужно сделать условия. Такие, в каких гордость, уступая желанию, не пострадала бы. Малость хитрости и совершенно маленький маленькой слабинки, и он погрузился в омут, всасывающий его с головой. Они лобзались агрессивно, хотя больше это походило на болезненно возбуждающие укусы. Время от времени они отрывались на мгновение, чтоб вздохнуть воздуха, и то облизывали, то покусывали друг дружку, как два зверька. Небезопасных, плотоядных и упорных зверька, которых тянет друг дружке. И на данный момент, в конце концов, встретившись, они желают выяснить, кто из их кто. Они тяжело дышали и неотрывно смотрели в глаза друг дружке. Увлекшись поцелуем, Наруто и не увидел, как Саске закончил задерживать его руки в захвате, и как они стали ублажать друг дружку: малость грубо, царапаясь, как положено одичавшим животным, трясь телом о тело и тихо шипя, когда задевали во время этих манипуляций чувствительные места на собственных телах. Саске сносило крышу от аромата, от жаркого и мокроватого рта Наруто, от его тела, трущегося об него. Это было как фактически сбывшаяся мечта всей его жизни, до которой оставалось только сделать последний шаг. Потому он решил действовать, пока его сокамерник не сопротивляется. Глядя в затуманенные глаза Узумаки, он услаждался. Когда еще он мог созидать неявные проблески уязвимости в одном из опаснейших преступников, заключенных в этой кутузке? И эти проблески вместе с очевидным возбуждением пробудил в нем он – Учиха Саске. Хотя он мог бы поклясться, что сам только-только поддался собственной беспомощности, поглаживая его поясницу и спускаясь к аппетитной попе, фактически собственническим движением сжимая эти совершенные полушария. Вследствие чего был с силой оттянут за свои отросшие волосы сильными руками. — Ты что, думаешь, я разрешу залезть в свою пятую точку без смазки? – тихо прошипел Узумаки, зло сверкая очами с очевидными признаками сильного возбуждения. — Ну почему же?! – прошипел Учиха, стиснув зубы от вызванной металлической цепкой боли. — В заднем кармашке. Жгучая ладонь Узумаки прошлась по его спине, лаская его тело через майку, и опустилась на ягодицы парня, недолго задержалась на их, радиальным движением поглаживая их. -Я, естественно, понимаю, что для тебя нравится моя пятая точка, но кармашек малость левее, — тихо шепнул Саске. Ему нравилось, как Наруто его обыскивал, и был малость разочарован, когда он залез в кармашек и стремительно вынул маленькую баночку. Поднеся ее к очам, Узумаки увидел незамудреную надпись, гласившую «Вазелин». Он с малость ошалевшим лицом перевел взор на ухмылявшегося Учиху. — И откуда этот недостаток? — тихо шепнул юноша. Наруто не был доверчивым простачком, понимая, что такое добро очень ценится. В особенности теми, кого пользовали в общих душевых. Да, да, конкретно для того парня, который посиживал к камере напротив и усердно дрочил, смотря на их. Он так усердно теребил собственного «червячка», должно быть, радуясь, что на данный момент имеют не его. Узумаки усмехнулся, зная, что обычно этот юноша заходил в душевую первым, а выходил последним, пропуская через себя фактически всех, и вазелин был бы ему, как золотой дождик на голову. — Пребывание в госпитале не прошло безо всяких следов, — нагнав малость таинственности в глас, проговорил Учиха, отцепляя пальцы ошарашенного парня от собственных волос. — Ты что меня за ид… — договорить ему не дали жаркие губки сокамерника, который, в конце концов, отцепил сильную руку от собственных волос и сейчас мог двигаться. Учиха упивался поцелуем. Ему нравилось малость ошарашенное лицо Узумаки, когда он смотрел на безрассудно дефицитный вазелин в собственных руках. Саске издержал много времени на то, чтоб добыть его из «лазарета», ведь такая возможность навряд ли ещё предвидится. Он желал, чтоб Наруто получил наслаждение от секса с ним, а для этого нужна была отменная смазка. Он был не этой шлюхой, которая на данный момент дрочила, смотря на их из камеры напротив, которую можно трахать и без смазки за компанию с другими, чтоб сбросить напряжение. Нет, Узумаки был особый. Он ему нравился, и если б у него было больше времени, может быть, это переросло бы во что-то большее, чем просто секс на оставшиеся ночи. Саске, увлеченный поцелуем, через реснички осмотрел обратную стенку, запоминая всех, кто на данный момент подрачивал, смотря на их. Завтра он оторвет их добро и принудит сожрать, чтоб впредь, когда он будет заниматься сексом с Узумаки, они, забившись в далекий уголок камеры, притворялись пустотой, которая ничего не лицезреет и не слышит. На данный момент же Учихе было совершенно не до их. Под его руками было покладистое, сильное, горячее тело, которое он так длительно жаждал, и он совсем не хочет был терять драгоценные минутки беспомощности Узумаки. Он захватил край майки и потянул ее ввысь, снимая с загорелого тела собственного сокамерника. Но для того, чтоб снять совсем приевшуюся часть одежки, пришлось оторваться от распухших, мокроватых губ, которые как будто специально Узумаки облизнул, смотря саркастически на него через реснички, скрывающие его возбужденный взор. — Кретин, не делай так, — процедил Учиха, еле сдерживая себя. Сняв, в конце концов, майку и откинув ее за спину, он провел пальцами по возбужденно собравшимся в упругие горошинки соскам, вызывая отклик хотимого тела, которое прильнуло к его рукам. Наруто непроизвольно потёрся о возбужденное естество Учихи, что вызвало приглушенное шипение у обоих юношей. — Чего не делать? — ухмыльнулся Узумаки, сдергивая футболку с жилистого, подтянутого тела Учихи. — Ты знаешь, чего, по другому прелюдия будет очень недлинной, — тихо шепнул Саске на ухо Наруто, обдавая его жарким дыханием и вызывая дрожь в загорелом теле. Лаская спину Узумаки, он теснее прижался к нему, сразу ощутив, как проворная рука сокамерника вовсю тискает его пятую точку. — А кто произнес, что она нужна? — осипло шепнул Узумаки, после этого несильно укусил лихорадочно бьющуюся жилку на шейке Учихи, чувствуя, как Саске делает с ним то же самое. — Ты… Главное подготовь нормально. Наруто нравилось дразнить собственного заклятого друга, подталкивать его к грани. Ему совсем не необходимы были нежности: они были совершенно ни к чему, так как ему хотелось ощущать силу собственного хахаля. Да, конкретно силу и желание, желание владеть им. Наруто нравилось ощущать под своими руками перекатывающиеся под кожей мышцы, слушать прерывающееся дыхание, чувствовать очень и стремительно бьющееся сердечко. Они были возбуждены до максимума. — Ты сам попросил, – осипло шепнул Учиха, просовывая свою руку в брюки Наруто и сжимая напрягшиеся ягодицы. После чего он провел пальцем по щели меж ними, а вторую руку запустил в непослушливые светлые волосы, притягивая Узумаки к для себя для поцелуя. Саске был на взводе, он еще никогда не желал кого-то так, как собственного сокамерника. У него просто сносило крышу от этих прерывающихся вздохов, роскошного тела, классных губ и долбанутого нрава. Выхватив из расслабленных пальцев Узумаки драгоценную баночку с вазелином, он нехотя оторвался от притягивающих своим совершенством губ. — Позже не сетуй, а на данный момент будет самое смачное, — еле сдерживая себя, выдохнул Учиха, понимая, что просто не выдержит еще подольше, смотря на затуманенные дымкой глаза Наруто. Прерывисто вдохнув, он резким, лихорадочным движением развернул сокамерника лицом к решетке так, как он грезил выебать его с первого мгновения возникновение того в камере. Узумаки по инерции схватился за стальные прутки, чтоб не свалиться, и обернулся через плечо на Учиху, который, впритирку прижавшись к его жаркой спине, ухмыльнулся лихорадочно блестящим очам Наруто. Положив подбородок на плечо парня, Саске провел ладонями по его рельефному торсу, задевая напряженные соски парня. Лаская его пресс, он опускался к брюкам. Узумаки выгибался под горячими руками, теснее прижимаясь Учихе. Хотя ему уже казалось, что теснее уже некуда. Он сдавленно шипел, когда черноволосый юноша прикасался более чувствительным местам, и чувствовал, как трется возбужденный член Саске о его попу. Этот член не давал Наруто покоя. Ему казалось, что он по-хозяйски пристроился меж его ягодицами; это было так естественно, что пугало. Увлекшись чувствами сзади, он даже не увидел, как Учиха расстегнул пуговицы и ширинку. Только когда он с разочарованным вздохом оторвался от тела Наруто, позволяя прохладному воздуху обжечь разгоряченную кожу, до Узумаки дошло, что с него только-только сняли брюки. Жаркий язык Учихи лизнул одну из ягодиц, вызывая ошеломленный вздох у парня. Жаркие и мокроватые губки прошлись обжигающей дорожкой по позвоночнику Узумаки ввысь, вызывая дрожь по телу, и если б не руки, намертво вцепившиеся в металлическую решетку, он бы погрузился на пол, потому что ноги оказались ватными. Кое-где снутри животика еще сильней скрутилась спираль возбуждения, которая уже приносила больной дискомфорт своим напряжением. — Ноги… Пошире…, — прохрипел Учиха от еле сдерживаемого желания. Глас совсем не слушался его, он потерся щекой о выступающие, мокроватые от пота, лопатки Узумаки, вдыхая опьяняющий запах его кожи. И когда Узумаки, все-же осознав его, расставил ноги обширнее и выпятил свои совершенные ягодицы, совсем случаем потеревшись при всем этом о возбужденное естество Учихи, у обоих вырвался 1-ый, несмелый, приглушенный стон. Стон, казалось, вывернул последние винтики на сдержанности юношей. Учиха несильно прикусил плечо Узумаки, сдерживая рвущийся из гортани повторный стон. Оторвался от притягивающей кожи. Лихорадочно пробовал открутить крышку на банке с священной надписью «Вазелин». Выдержки, чтоб приготовить напарника к соитию, у Саске совершено не осталось, но он, очень прикусив губу, старался сдержаться, удивляясь собственной выдержке. — Блядь… Учиха… Ты можешь… скорей, — прошипел, задыхаясь, Узумаки, который специально покрутил собственной аппетитной задницей, желая почувствовать приятное давление сзади, недовольный отсутствием прижатого к нему жаркого тела Саске. Учиха же, тихо матерясь, пробовал совладать с крышкой, нервной переводя взор с тела Узумаки на упорную баночку. Узумаки обернулся через плечо, недовольный отсутствием тактильного контакта с хахалем, и прыснул от хохота. Он еще никогда не лицезрел такового обиженно–упорного выражения на лице Учихи. Было чувства, что у парня на данный момент, вот только-только, забрали возлюбленную игрушку и отобрали последнюю самую смачную конфетку. — Вот ни хера не забавно… — прошипел Учиха. Саске с двойным упорством старался преодолеть сопротивление крышки. Узумаки, забавно сверкая очами, следил над его потугами, медлительно лаская собственный член. Снутри животика все скручивалось от неудовлетворенного желания, а медленные, нежные поглаживания помогали скинуть избыточное напряжение. — Блядь, Саске, если ты на данный момент чего-нибудть не предпримешь, будешь самоудовлетворяться, — прошипел Узумаки, которому опротивело стоять фактически раком под скупыми взорами заключенных и не очень тихими стонами, что слышались с камер напротив. — Придурок… — оторвавшись от собственного занятия, шепнул Учиха, после этого, плюнув на все, обнял Узумаки со спины, поглаживая свободной рукою возбужденно напрягшиеся соски и покусывая жаркую кожу на плече. Оторвавшись от соблазнительного тела снова, он покрутил в руках баночку. Тихий щелчок оповестил юношей, что упорная баночка поддалась упорству Учихи. — Ну что, готов? — проговорил одномоментно осипшим голосом Учиха. Он стремительно совладал с застежкой на собственных штанах и, откинув уже ненадобную тряпку в сторону, нанес на пальцы скользкое вещество. Растерев его меж пальцев, он приблизился к фактически остывшему Узумаки. — Учиха… Давай уже, а, сил нет вытерпеть, — тихо прошипел Узумаки, прогибаясь в пояснице и еще посильнее выкатывая свою замечательную пятую точку. Все это ожидание его катастрофически заморило и, хотя глядеть на уморительное лицо Учихи было незабвенным зрелищем, разрядку получить в последнее время он все таки планировал. Ему порядком надоели все эти вздохи и стоны со стороны их соседей, и вообще-то это ему было положено на данный момент стонать и сходить сума от желания, а заместо этого он стоит здесь и глядит на уморительную морду Учихи, порядком при всем этом замерзая. И хотя собственная рука, ласкавшая член, не давала расслабиться, возбуждение, минутку вспять застилавшее глаза, начало спадать. Раздумывая над своим странноватым положением, Наруто пропустил момент, когда к нему впритирку подошел Саске. И последующим, на что он отвлекся, было роскошное, горячее, малость мокрое тело собственного сокамерника, который несильно укусил его за многострадальное плечо. А одна из его рук прошлась повдоль тела, лаская кожу, задевая чувствительные участки тела. Оказалось, для восстановления прежнего уровня возбуждения нужно было просто ощутить сильное тело, прерывающееся дыхание и услышать тихий, осиплый шепот: — Желаю тебя… На данный момент же… — Ну так что для тебя мешает? — ухмыльнулся Узумаки, чувствуя, как кровь по венам двинулась с двойной силой, разнося огненное возбуждение к каждой клетке его тела. Он упивался этими чувствами. А когда Саске стал ублажать его тело, мозг уже отрешался работать в обычном режиме: ноги становились ватными, перед очами все плыло, и он уже не различал ни облупленных, изученных до тошноты стенок коридора, ни людей, что находились в камерах напротив, ни прутков решетки, которые упирались в его щеки из-за того, что от беспомощности во всем теле ему пришлось прильнуть к ним, чтоб удержаться. В ушах стучало сердечко, которое, казалось, в конце концов вырвалось из стискивающих его ребер и взошло ввысь. Своим гневным стуком оно заглушало все звуки, не считая прерывающегося дыхания напарника. Из-за малость заторможенного восприятия реальности, реакция на проникновение постороннего предмета в тело прошла без нервного ожидания, а расслабленные мускулы фактически беспрепятственно пропустили палец Саске вовнутрь. Наруто выдохнул, чувствуя, как мускулы сфинктера сжимаются, обхватывая скользкий от смазки палец, который стал аккуратненько проталкиваться далее, лаская гладкие непроизвольно сокращавшиеся стены прямой кишки. Саске действовал нерасторопно и искусно, осторожно лаская Узумаки, отвлекая его своими губками, которые, казалось, не обделили вниманием ни 1-го эрогенного места на его спине. Его рука медлительно опускалась к паховой области, на короткий срок тормознула около пупка, просочилась в него, заставляя и без того напряженные мускулы пресса сокращаться от приятных чувств. Грубые ласки, царапающие нежную кожу чуток выше золотых завитков на лобке, сменялись нежными. Саске будто бы метил парня своими пальцами, стараясь бросить как можно больше налитых бордовым цветом полос на его теле. Насладившись реакцией выгибающегося от удовольствия Узумаки, Саске опустил руку на эрекцию парня, отвлекая и по максимуму стараясь расслабить его для того, чтоб ввести 2-ой палец в горячее тело. От острых чувств, вызванных жаркой, малость увлажненной рукою Учихи, ласкавшей его член, Наруто напряженно выгнулся, чувствуя, как внутренности как будто скрутились в клубок. Стон, вырвавшийся из-за этих действий, казалось, распространился по коридору, отскакивая от стенок. Он как будто умножался, ворачивался к двум не обращающим уже ни на что внимания парням. Плескаясь на волнах удовольствия, Наруто чудом стоял на ногах, которые его просто не держали, а рук, мертвой цепкой вцепившихся в стальные прутки, он не ощущал от сковавшего их непроизвольного напряжения. Узумаки даже не увидел, как Саске протолкнул 2-ой палец и уже активно старался растягивать напарника, стараясь причинять как можно меньше дискомфорта. Сам же Саске сдерживался из последних сил, прижимаясь лбом к спине сокамерника как раз меж его лопаток, и кусал губки, тихо постанывая от чувств, когда его пальцы сжимали упругие мускулы прекрасного тела. Он старался не мыслить о том, что было бы, если б заместо пальцев была более чувствительная часть его тела, которая на данный момент напряженно ныла, причиняя уже осязаемую боль, распространявшуюся в животике. Как в таком состоянии он не забывал про ласки собственного напарника, он не знал, хотя подразумевал, что так несвойственное ему желание доставить собственному партнеру максимум удовольствия в сей раз было для него более принципиальным, чем собственное удовольствие. Чувствуя, как мускула заднего прохода Узумаки расслабляется под ласкающими его пальцами, Учиха отважился ввести 3-ий палец. Проникновение было не таким удачным, как ранее, и Саске ощутил, как мускулы ануса, до боли сжимаясь, сопротивляются проникновению, и как натужился Узумаки под его телом. — Шшшш, тихо, тихо, — прошипел Учиха. Оставив в покое член Узумаки, он погладил радиальными движениями его поясницу, стараясь снять напряжение в прогнувшейся спине. — Больно? – с нехарактерной ему заботой прохрипел Учиха, который чувствовал, как сокращающиеся мускулы сфинктера сжимают его пальцы, из-за чего юноша еще более желал просочиться в напряженное тело. — Не скажу, что больно, но не прият...ааа, — начал было гласить Узумаки, но фраза в конечном итоге завершилась непроизвольно вырвавшимся протяжным стоном. Саске удовлетворенно вздохнул, потому что ощутил пальцами священный центр наслаждения, находящийся снутри тела Наруто. Его насыщенная стимуляция и позволила услышать этот сдавленный стон и ощутить, как расслабляются мускулы, не так давно причинявшие боль своим давлением. Возвратив свободную руку на член Узумаки, который от противных чувств малость обмяк, он стал активно ублажать его, возвращая к прежнему напряженному состоянию. Наруто ощутил, как его ноги, и без того державшиеся только чудом, стали подгибаться. Насыщенная стимуляция простаты и члена заставляла выгибаться, тихо скулить и тереться о горячее тело напарника. Он ощущал, что ему чего-то не хватает, охото чего-то еще, хотя и от уже сделанных действий сносило последние остатки разума. Он слышал осиплое дыхание, ощущал болезненные укусы в плечо, которое после их приключения, непременно, перевоплотится в один большой синяк. И ему хотелось, чтоб Саске был еще поближе. Непозволительно близко. Хотелось, чтоб он просочился своим напряженным членом в его тело, заполняя, демонстрируя, как очень он его желает, доказывая силу и свое право обладать им. Наруто даже был готов извиваться и стонать, как последняя шлюха, только бы насладиться чувством того, что тобой обладают, хотя, по воззрению самого Узумаки, он как раз это и делал. Светловолосый юноша обернулся и поглядел через реснички на напряженное лицо Учихи: оно было отлично. В бисеринках пота, к нему прилипли мокроватые пряди волос, закушенные воспалённо-алые губки и темные глаза, которые заволокла пелена такового одичавшего желания, что Узумаки, преодолев последние рубежи собственной гордости, отважился попросить: — Саскеее… Твою мама… Завязывай…. уже... Сил нет вытерпеть… Пальцев кажется мало… Желаю… Глас у него был осиплым, и Наруто гласил с остановками, потому что дыхания не хватало. Извиваясь всем телом, он пробовал добавить тактильных чувств, чувствуя, как с каждым произнесенным им словом пальцы, сжимавшие его член и разрабатывавшие его анус, замедляются, и от этого хотелось скулить и рыдать. Узумаки никогда не задумывался, что у него когда-нибудь будут подобные желания. Ну а когда Саске вынул из него свои пальцы, медлительно освобождая член Наруто от собственной ладошки, Наруто чуть ли не зарыдал от расстройства и ярости. Он здесь переступил, можно сказать, через себя, а этот уродец отстраняется и собирается кинуть его с болезненно ноющим стояком около решетки. Такового он простить ну никак не мог, и, повернув голову, чтоб сказать все, что он задумывается о Учихе, а так же что сделает с ним, когда сумеет без помощи других стоять на ногах. Он повстречался с ошарашенным взором Учихи, который, с трудом сглотнув, начал лихорадочно находить баночку с незамудреной надписью «Вазелин», потому что при прошедших манипуляциях не помнил, куда засунул. Он очевидно не ждал от Узумаки такового приглашения: это было видно по его дергавшемуся глазу и лихорадочным движениям. -Блядь, сука ты, Узумаки, — тихо шипел Саске. Забавно раскорячив ноги, он старался по минимуму задевать собственный член при движении. — Что ты, уродец, со мной делаешь, как неопытного малолетку… Сука… — это было сказано еще тише, но Узумаки все таки услышал через бьющееся, как барабанная дробь, сердечко. Обнаружив священную баночку, Учиха обильно смазал собственный и без того скользкий от богатства естественной смазки член, тихо матерясь и шипя через каждое слово. За всегда он никогда не прикоснулся к нему, и на данный момент этот требовательный орган, реагировал на внезапную ласку не удовольствием, а болью. Откинув уже ненадобную сейчас баночку от себя, Саске пристроился сзади Узумаки, в очах которого танцевали возбужденные чертята. Наруто отвернул голову к решетке, стараясь по максимуму расслабиться, чему содействовало возбуждение, разливающееся по всему телу приятными приливами. Он ощутил, как Саске обводит головкой члена его нервно сжимающийся анус, и уже через секунду началось неспешное проникновение. Почувствовав неприятно тянущее чувство, Наруто постарался расслабить мускулы в заднем проходе, при всем этом поблагодарив про себя, естественно, Саске за то, что тот оказался катастрофически опытным семе, уберегшим его от болезненных чувств. Узумаки старался дышать глубоко и равномерно, хотя выходило не всегда. Он ощущал жаркую руку, успокаивающе поглаживающую его поясницу. Казалось, что член Учихи длиной с хороших 50 см, а поперечником никак не меньше 10. Потому что проникновение происходило очень медлительно и от необыкновенны острых чувств все меры длины и толщины исказились, кое-где на задворках сознания прыгала идея, что член Учихи все таки обычных размеров. Не огромный, да и не небольшой. «Такой, сука, безупречный член, который как раз для меня», — пронеслось в голове, когда Узумаки ощутил, как томные яйца ударились о его ягодицы, и проникновение закончилось протяжным стоном Саске в его шейку, в которую он уткнулся, и которую периодично покусывал от переполнявших его чувств. Давая партнеру привыкнуть к той наполненности, что давал его член, Саске еле сдерживался: он был на пределе. Находясь снутри хотимого тела, делая его, в конце концов, своим, он осознавал, что выдержит недолго. Задержав дыхание, он сделал 1-ое плавное движение, вызывая у собственного напарника вздох удивления, а уже на последующий толчок Саске услышал тихий стон и ощутил, как Узумаки двинулся навстречу его телу. Это была последняя капля, и хотя этих капель за последние полчаса было несметное количество, Саске осознавал, что сдерживаться он уже просто не может. Капли, собравшись в чаше его терпения, в конце концов переполнили ее. Последовавшие за потоком чувств гневные толчки в вожделенном теле возносили его на пик блаженства. Саске уже не сдерживался, врываясь в покладистое тело, чувствуя, как Наруто откликается на каждое движение, как льнет к его телу, требуя еще более контакта, и слыша, как он стонет от удовольствия. Учиха прислонился грудью к влажной от испарины спине Узумаки, открывая рот в безгласном клике удовольствия. Он ощущал, как разрядка с каждым мгновением приближалась со скоростью локомотива. Узумаки тихо матерился при в особенности гневных сериях толчков в себе, ощущая, как пружина из чувств, эмоций и собственных кишок, скрученных узлом от желания, приносила в кровь ошеломляющий коктейль из боли и наслаждения. Он и не увидел, как стал покусывать фактически ничего не ощущающую от напряжение кожу на собственной руке, оставляя красноватые отметины. Он ощущал, что напряжение скоро достигнет собственного апофеоза, когда Учиха стал двигаться в нем гневными маленькими точками. Сейчас Наруто точно знал, как ощущает себя человек, которому осталось пройти 5 мм до хотимого годами предмета. Какой разочарование, когда за 5 секунд до триумфа тебя скидывают с пьедестала. 5 долбанутых секунд: Узумаки точно знал, сколько времени ему необходимо было, чтоб кончить, чтоб долбанная во всех смыслах пружина в его животике, смешавшая внутри себя немыслимый коктейль эмоций и чувств, взорвалась бы в громком, мама его, оргазме. Долбанных 5 секунд. Саске, сука, кончил, не доведя его до священного конца, и упал на пол, как мешок дерьма. Узумаки точно знал, что ноги этого чертового придурка не держали. — Если, блядь, ты меня так оставишь, ты пожалеешь, что тебя не казнили сейчас днем, — тихо, выделяя каждое слово, проговорил Узумаки, стараясь, чтоб они дошли до затуманенного оргазмом сознания черноволосого ублюдка. Ярость, заволакивала глаза; хотелось крови, лучше, Учихи. Наруто мог и не гласить: Саске сам лицезрел свою оплошность, но сдержаться он не мог, очень насыщенным было наслаждение. И на данный момент, чувствуя убийственную ауру Узумаки и видя, как его собственная сперма медлительно вытекает из еще расширенного заднепроходного прохода, Учиха сделал то, чего от себя очевидно не ждал. Встав на колени перед божественной попой блондина, он осторожно лизнул одно полушарие, позже другое, ощущая на языке солоноватый привкус. Последующее, что он сделал – это собрал медлительно скользящую струйку своей спермы с загорелого ноги. Все его манипуляции вызывали дрожь и ошеломленные вздохи. Узумаки никак не ждал схожих действий от гордого Учихи, в особенности когда черноволосый юноша принялся ублажать его воспаленный, активно сжимавшийся задний проход, высасывая собственные соки из горячего тела. Убийственная ярость, что струилась в его сознании, сменилась новым витком схлынувшего было возбуждения. Его член охотно откликнулся на манипуляции около самой чувствительной точки тела, а рука, что легла на его естество, усилила эти чувства. Учиха увлекся. Ему понравилось даровать Узумаки удовольствие. Ему хотелось, чтоб этот страшный человек услаждался сексом с ним, и оплошность, которою он допустил минутку вспять, потонула в громком оргазме, предпосылкой которого был бы он. Убедившись, что в Наруто не осталось и капельки его спермы, он пролез меж ног Узумаки, который, как приклеенный, стоял так же, как он его поставил еще сначала прелюдии. Погладив загорелые ноги руками, Саске заострил внимание на сочащемся смазкой члене. Учиха поднял глаза и повстречался со взором собственного сокамерника, затуманенным и ошарашенным. Его очаровательный ротик был открыт, и из него вырывались осиплые выдохи. На данный момент он совсем не походил на хладнокровного убийцу, приговоренного к смертной экзекуции за свои зверства. На данный момент он был похож на великолепно прекрасную шлюшку, но об этом Учиха ему не произнесет даже под пытками. Он был до таковой степени очарователен со своими лихорадочно розовыми щечками со шрамами в виде усиков, влажными волосами, прилипшими к его лицу, напряженными руками, в каких чувствовалась сила, с сочившимся членом. Он бы трахнул его снова, много-много раз, если б не оргазм, приобретенный минутку вспять, из-за которого у него не то, что член не встанет, а даже передвигаться он сумеет только ползком, так как ноги просто не держали. Узумаки смотрел на хитрые глаза Учихи и ошарашено понимал, что этот ублюдок на данный момент возьмет у него в рот. Стоявший на коленях Саске с порочно похотливым взором, неотрывно смотревший на Наруто и сексапильно облизывавший свои губы, перед тем, как взять его член в рот, отпечатлелся в памяти Узумаки до конца его дней. Как в замедленной съемке он следил за тем, как юркий язычок, только не так давно ласкавший его анус, смахнул прозрачную каплю смазки с сочившейся головки. Как он делал круг, обрисовывая напряженную головку, и как медлительно, сантиметр за сантиметром, его член заходил в тесноватую пещерку рта Учихи. И только позже он ощутил то, что увидел: шершавый язычок, ласкавший его напряженный ствол, сосущие движения, доставлявшие невиданное удовольствие. Наруто опешил заторможенности собственного возбужденного мозга, когда до его сознания дошло, что он уже минут 5 вдалбливается в услужливо распахнутый рот Саске, совсем не заботясь о сохранности его глотки. При всем этом он издавал звуки, походившие на стоны, смешанные со словами, смысл которых сводился к: «Соси сука, интенсивней, блядь, твой рот сотворен для того, чтоб его ебать» либо что-то наподобие этого. При всем этом Саске жмурился, как кот, добравшийся до сметаны, и из его гортани вырывались звуки, отдаленно напоминавшие стоны, а его шаловливые пальчики вовсю хозяйничали в расслабленной попе Наруто, активно стимулируя простату. Оргазм, до которого оказалось минут 5 насыщенных ласк, накрыл его таковой сильной волной, что померкшее сознание плавало в эйфории, а пружина, что была скручена в животике от напряжения, в конце концов расслабилась и сильными толчками сокрушала последние защитные барьеры. Ноги его не выдержали, и он просто повис на решётке, сотрясаясь всем телом от непроизвольно сокращавшихся мускул. Саске, которого он, в принципе, был должен прижать, похоже, во время успел отползти, потому что Узумаки слышал его тяжелое дыхание с боковой стороны от себя. Собравшись с духом, Наруто попробовал отцепить пальцы от решетки, потому что такое положение было катастрофически неловким. Это оказалось очень тяжело, но минут через 10 он все таки с глухим стоном погрузился на пол, прислонившись нагой задницей к прохладному полу. Повернув голову, он с удивлением натолкнулся на довольные глаза цвета ночи, на бледное лицо с красноватыми пятнами и темные волосы с белоснежными капельками спермы. — Нужно добраться до кровати, — тихо проговорил Узумаки, чувствуя, как остывающее тело начинает подергиваться от проникающего в расслабленные мускула холода. Саске кивнул в символ согласия, но ни какой-то из них так и не шелохнулся. Тело было, как ватное: просто не желало слушаться. И только через 10 минут, когда их просто стало потряхивать от холода, они, собрав все оставшиеся силы, помогая друг дружке и матерясь через стиснутые зубы, не торопясь поползли на четвереньках до кроватей. Наруто что-то прошипел по поводу долбанутых брюнетов, из-за которых у него нет сил залезть на свою кровать. Саске более зло цыкнул и затащил не упирающегося Узумаки на свою. Укрыв его одеялом, он по-хозяйски придавил Наруто к для себя. Приблизительно так они и уснули, не обращая внимания на то, что в примыкающих камерах заключенные не смогли даже добраться до собственных кроватей, а лежали там же, где кончили, смотря, как двое самых небезопасных и прекрасных людей за всю историю этой кутузки делают последний отчаянный рывок навстречу друг дружке. Ночь вошла в свои легитимные права, и сторожи, наблюдавшие за всеми действиями, происходившими в камере №257Б, погасили и без того мерклый свет, погружая тюремные коридоры в первобытную тьму. Узумаки Наруто казнили через некоторое количество дней. Совершённые им злодеяния не подлежали амнистии. Учиха Саске был казнён за денек до собственного хахаля. Гласили, что он улыбался, сидя на электронном стуле, обещая, что в последующей жизни они с Наруто им никогда не попадутся.

1 2 3 4 5 Просмотров: 572 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0