Среда, 08.05.2024, 09:47 | Приветствую Вас Гость

ALL FICS

Главная » 2013 » Апрель » 25 » Приговор

01:23 Приговор
Приговор — Сверхъестественное Персонажи: брачная пара Рейтинг: R Жанры: Ангст, Драма, Даркфик Предупреждения: Погибель персонажа Размер: Драббл, 6 страничек Кол-во частей: 1 Если встретите грамматическую либо стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER. Заглавие: Приговор… Создатели: Sirena_82 (проза), Света (стихотворение) Рейтинг: R/N Действующие лица: Джул и Майкл. Жанр: Беспощадная драма (не знаю, как это вышло), малость психо— и псевдофилософии. Дисклеймер: Натуралы – Крипке, стихотворение — Светы, многоточия и недоговоренности – мои. Комменты: Критика и отзывы неотклонимы. Статус: Закончен Приговор… Жизнь – дама, скрывающая свое лицо под узорчатый вуалью. Она остается для нас Незнакомкой, охваченной тонкой дымкой неразгаданной таинственности, независимо от того, сколько времени мы уже в пути. Она насыщена самыми различными, тотчас, неуловимыми запахами, сплетающимися в тугой клубок чувств… Любовь… Ужас… Вера… Предательство… Надежда… Ревность… Они всегда приходят в нашу жизнь плечо о плечо. Часто одно чувство заменяется другим так неприметно, что мы называем измену либо ревность «любовью», путаем ужас с надеждой, а, ослепленные верой, не замечаем тривиального… Мы сами создаем себе иллюзии, в которые с преданной готовностью и детской радостью верим. Но стоит хрустальному шару дать трещинку, задаемся сотками и тыщами «почему», «зачем», «как» и «за что»… Хотелось бы знать ответы на эти бесконечные вопросы. Но не будут ли они менее, чем оправданием прошедшей жизни?... Не станут ли они только ничтожным подобием поиска исконного смысла бытия и желания озвучить всего единственный вопрос: сакраментальное «В чем смысл жизни?»... Вы твердо убеждены, что желаете услышать, вправду, правду?... Даже, если она окажется совершенно не той, какую ждали, либо, напротив, так прогнозируемой, что вас поймет разочарование?... Задавалась ли я этим вопросом?... Может быть… Когда-то… В дальнем прошедшем… Но на данный момент меня это не достаточно заботит. По сути, меня уже издавна не тревожит смысл жизни. Она утратила его в ту ночь, когда я своими руками перечеркнула всю свою жалкую жизнь… Хладнокровно разорвала на мелкие обрывки все, что называется «человечностью», в одно мгновение перестав быть человеком... Спалила в погребальном костре память… Без мельчайшего сожаления. Не испытав ни одного укола вины. Не услышав укора собственной совести… Память… Как жить без путанных мемуаров, мельтешащих в голове, которые, подобно пазлу собираются в одну колоритную картину?... Просто… Без мук… Без страданий… Без боли… Это легче, чем может показаться на 1-ый взор… Стираешь кадр за кадром пленку прошедшего… Забываешь все то, кем ты являлась для родных и друзей… Забываешь саму себя… И вот ты стоишь у края пропасти и ясно, как никогда, понимаешь, что далее двигаться некуда… Что сама загнала себя в ловушку… А, фактически, необходимо ли для тебя куда-то идти?... Ведь сзади только горьковатая боль измены и унижения… Впереди адское пламя и другая боль… Но о ней ты еще не подозреваешь… При всем твоем богатом воображении ты даже не можешь представить, что же это все-таки за БОЛЬ!... Но тормознула ли бы ты, зная все то, что знаешь на данный момент?... Сделала бы другой выбор?... Избрала бы ЖИЗНЬ?... * Светлая спальня тонула в лучах утреннего света. По ту сторону окна переговаривались соловьи. Листья на деревьях перешептывались с ветром… По ту сторону окна пробуждался солнечный апрельский денек… — Почему ты так поступаешь со мной? – его глаза смотрели на нее непонимающе и сразу умоляюще. Странноватый коктейль из эмоций, который просто читался на мужском лице, вызывал у нее только досаду, смешанную со скукотищей, так как она лицезрела их чуть не каждый денек. Но нынешним днем к этим маскам добавилось кое-что новое. В очах мужчины плескалось такое отчаяние, что на миг (всего лишь на миг) ей стало его по-настоящему жалко... Жалость… Она и забыла, когда в последний раз испытывала нечто схожее. Может быть, жалость даже взяла бы в ней ввысь, если б не чувство наслаждения, граничащее с удовольствием, от его отчаяния. Она невольно усмехнулась уголками губ своей секундной беспомощности. А он продолжал выпытывать у нее ответы: — Чего ты добиваешься, Джул? Растолкуй мне. — Я достигнула фактически всего, к чему стремилась, — с леденящим холодком отозвалась Джул, не отводя от мужчины надменного взора: — Ты ползаешь у моих ног, Майкл. Унижаешься. Умоляешь. Разве я могла вожделеть большего? Натолкнувшись на два флегмантичных ледяных зеленых стеклышка, Майкл удивился, растерялся, оцепенел. Он помнил эти глаза различными. Смеющимися с озорными огоньками, пляшущими в их. Печальными, заполненными невысказанной тоской и непередаваемой печалью. Нежными и понимающими, вытаскивающими его своим теплым зеленым светом с самого дна. Искры, парящие из ее яростных глаз, могли разжечь костер… Они запали ему в сердечко, как зеркала ее души. Как отражения нескольких Джул, с которыми он встречался в протяжении всей собственной жизни. Как части неделимого целого… Но никогда до этого ему не доводилось наталкиваться на абсолютное безразличие, соседствующее с беспощадностью, в этих бездонных океанах. Майкл нервно сглотнул. Что если он заслужил такое отношение?... Да почему же «если»??? Заслужил!... Но он каждую минутку из кожи вон лезет, чтоб получить хотя бы небогатую толику прощения. — Джул, просто скажи, чего ожидаешь от меня?... Что я должен сделать, чтоб ты смогла осознать и может быть, простить меня? – глас Майкла стал тише, ласковее. Он приблизился к ней впритирку и, опустив сильную ладонь поверх покатого плеча, заглянул в пучину безразличия, надеясь зацепиться хоть за что-то родное в этих чужих очах. — Ты правда хочешь знать? – Джул смотрела испытующе. Саркастически. Вызывающе. — Да… Для меня это принципиально, — кивнул он. — Отлично, — зеленые льдинки буравили. Бесчеловечно хлестали. Больно обжигали. Но он не отвел взор: — Умри… Этого будет довольно, чтоб все искупить, — глас Джул чуть приметно дрогнул, как будто, утратив былую уверенность. Но Майкл не направил внимания на эту перемену. Он был очень оглушен гулом в ушах от флегмантичного «умри»… Голова стала, как ватная. В руках появилась маленькая дрожь. Ноги подкашивались. Грудь ныла, точно по ней колошматили отбойными молотками, превращая ее в кровавое месиво из плоти и осколков костей. Язык онемел. В горле пересохло. УМРИ… Услужливо, как будто в насмешке, повторила память ее голосом и через тело Майкла прошел наисильнейший электронный разряд… УМРИ… Неуж-то, это то, чего она желает по сути???... — Джул, — слетело с его губ совместно с конвульсивным выдохом: — Задумайся, что ты говоришь… — он попробовал набрать полные легкие воздуха, чтоб как-то возвратить для себя чувство действительности. Вдох дался с трудом. — Ты жаждал правду, так получай, — агрессивно бросила Джул, высокомерно смотря на мужчину: — Умри. Убей себя. Хочешь, на моих очах. Хочешь, в примыкающей комнате. Мне все равно. Я только желаю, чтоб твое осточертевшее сердечко закончило биться. Мне тошно ощущать твое дыхание. Мне противна сама идея, что ты – живой, — весь монолог прозвучал до дикости расслабленно. Так, как будто, Джул издавна взвесила все слова. Майкл подсознательно убрал руку от ее плеча и отступил на шаг, ощутив в горле плотный горьковатый комок ужаса: — Ты это все не серьезно, Джул… Ты не можешь этого вожделеть… Это все не твои слова… — бурчал он, убеждая быстрее себя самого. Но неудачно. Ее глаза гласили за нее. Узкая кривая усмешка громозвучно выла, что она желает конкретно этого: — Джул, если я так противен для тебя, для чего ты приняла меня? Почему эти два года спала в одной со мной постели?... Проклятье, Джул! Ты же желала семью? Малыша? Помнишь?... – Майкл никак не мог отвертеться от навязчиво жужжащей мысли, что ему снится нескончаемый ужас. Как будто, он едет на поезде по кольцу. Одни и те же нагие деревья сменяют друг дружку. Одно и тоже поросшее тиной озеро мерцает перед очами. Одни и те же обветшалые и перекосившиеся дома. Всегда один и тот же сумрачный и до боли знакомый пейзаж… И всегда одно лицо отражается в стекле окна: ЕЕ. Родное. Чужое. ЕЕ. — И ты поверил в эту чушь? – она скривила губки в подобие ухмылки и из ее рта вырвался смех. Жесткий. Пугающий. Сумасшедший. Как будто, по венам и сердечку Майкла режут бритвой. Раз. Другой. Еще. Еще. И еще. И так до того времени, пока утонченная пытка не наскучила мяснику: — Это было весело! Созидать сияние твоих глаз при мысли о детях. Слышать, как ты строишь планы на будущее… Как мне на данный момент отлично, Майкл. Отлично от того, что для тебя плохо… Майкл изловил себя на мысли, что самое ужасное заключается не в тех словах, что она вонзает в него, вгрызаясь в душу наточенными резцами, а в том, как она искренна. Его мускулы сковал бессознательный кошмар. Майкл порывался уйти. Сбежать, как можно далее. Не оглядываясь вспять. Но не мог. Нечто, называемое любовью, все еще держало его в комнате. Нечто, именуемое надеждой, упорно шептало, что может быть у их… у него есть еще шанс все поправить и искупить вину. Нечто, что желает кликнуть во всю глотку: «Я Повинет! ПРОСТИ!» не отпускает его, хваткой цепкой вцепившись в запястья. — Джул, для тебя необходимо лечиться, — сдавленно пробормотал Майкл, вынуждая себя дышать, прекратив сопротивляться той силе, что кинула его, как щепку, в ее объятия два года вспять. Сдавшись воле глуповатой эмоции, из-за которой еще ранее он изменял Джул, оправдываясь тем, что инспектирует свои чувства. Инспектирует как она, Джул, ему принципиальна. — Милый, что-то не так? – резкая метаморфоза и она произносит это нежно, с беспокойством вглядываясь в глаза мужчины. Джул подошла к Майклу и протянула руку к его лицу. Он рефлекторно отшатнулся, оцепенев от неожиданной перемены: — Мальчишка мой, ты меня боишься? – Джул надула губы, подняла брови домиком и невинно, как будто ничего не вышло, как будто, не вожделела его погибели какую-то минутку вспять, поинтересовалась: — Майкл, я произнесла либо сделала что-то не то? — Не притворяйся, Джул, — выжал из себя Майкл, теряя связь с реальностью. Не впервой… — Майкл, ты пугаешь меня, — в ее голосе испуг, забота и волнение. Зеленоватые осколки глаз излучают тревогу и ужас: — Возлюбленный, мне жутко. Скажи хоть чего-нибудть… Пожалуйста, милый… — попросила она. Господи!... Неуж-то я схожу с разума???... — Мне кажется, разум играет со мной злую шуточку, — нахмурившись, признался Майкл: — Помоги мне, Джул, родная, — он умолял. Опять и опять. — Тише… тише… — пробормотала Джул, обвив его шейку, и, притянув мужчину к для себя. Она позволила ему уткнуться лбом в свое плечо и повторяла, лаского поглаживая Майкла по спине, как будто, успокаивая испугавшегося грозы малыша: — Я рядом… я с тобой…Тшш… * Джул посиживала на кровати и молчком следила за ним. Вглядывалась в черты лица. Изучала. Ожидала. Майкл разлепил веки и невольно вздрогнул, встретившись с ошпаривающим безразличием, хлещущим через край в родных зеленых очах, но не ЕЕ. Списав все на вялость, он не придал этому значения: — Джул, родная, почему не спишь? – Майкл перевернулся на бок и обнял ее за талию, вдохнув ласковый запах ванили и апельсина, исходящий от нее. — Убери от меня руки! – со звенящим металлом отозвалась она, окинув мужчину полным презрения взором. Майкла обдало холодом и ненавистью: — Джул, что с тобой? – он запутался. Он не мог осознать, где действительность, а где воображение развлекается с его разумом. — Сделай одолжение мне и для себя: умри, — расслабленно. Без одного колера эмоции. Хладнокровно. Джул знала, что и как гласить. УМРИ… И мост с грохотом и скрежетом упал в пропасть меж 2-мя берегами. Понимание того, что его действительность заполучила кровавые подтеки, вышибло из легких кислород… * Майкл не помнил, как добрел до ванной. Он не помнил, когда в его руках появилось лезвие. Он не осознавал, почему разрезает, как будто масло вены и плоть, впивая острие, как можно поглубже, до кости… Майкл безвольно опустил руки по швам и шаркающими шагами возвратился в спальню, ощущая, как жгучая кровь струится по запястьям, течет по ладоням и с тихим звуком капает на пол, впитываясь в ворс ковра… Он сел на кресло около камина и уставился немигающим взором на затухающее пламя… Джул не двигалась. Она смотрела на мужчину с пугающим упоением, следя за тем, как из него вытекает жизнь: капля за каплей, пока его глаза не стали стеклянными… Пока он безвольно не ишак еще ниже, точно игрушка, у которой разрядилась батарейка… Она удовлетворенно осклабилась и мимолетно поглядела на часы. До полуночи осталось каких-либо полторы минутки, а секунды, как будто нарочно канителят. Оскал пропал с ее лица, оставив только выражение безучастности… Месть… Она насладилась ею сполна… Но в душе как и раньше пустота… Ей все равно, что будет далее. Так как далее будет «ничто»… Когда Джул услышала скрип когтей по паркетному полу в коридоре и животный рык, она не вздрогнула и не повернула к ним головы. Она терпеливо ожидала момента, который поставит точку в ее недочеловеческом существовании… И он настал… Миг, когда ее сердечко закончило биться, стал мигом, написавшим новейшую строку неразборчивым размашистым почерком в повествовании о жизни Джул… Жизни, которую она сама погубила, ослепленная желанием мести… * …Это история моей жизни… История погибели… Это мой ответ на нескончаемые, как мир, вопросы… В чем смысл жизни?... В боли… Она различная и всегда неотступно следует за нами… Как будто, тень… В каком бы Аду мы не были: в придуманном нами при жизни либо в истинному Аду, в месте, в каком нахожусь я… *** Мне нравится, как сходишь ты с разума, Как вены режешь, тупо полагая, Что порванной души сквозную боль, Поменяет просто боль другая. Мне нравится, как ты при мне дрожишь, Как смотришь на меня и желанно Слюну глотаешь и молчишь, Мечтая о любви самозабвенно! Мне нравится сводить тебя с разума, Держать, как собачонку, на веревке, Дразнить, испытывать, позже съедать, Как кошка мышку в мышеловке. И так весело в ухо дышишь ты, Предполагая, что меня заводишь, Запоминая милые черты, Согласно плану, тихо с разума сходишь. Тебя, возлюбленный, больше всех ожидала, Для тебя только одному я доверяла И не увидела, как в ужасном сне, Измена в дверь мою издавна стучала. Я большего не смела и просить: Есть крыша, стенки, пол и мы с тобою. Я так страшилась без тебя прожить, Что и измену именовала любовью. Ты сам меня безжалостно предавал, Сейчас ты вспомнил все, но я – другая, С надеждой все возвратить ты в дверь стучал, Что приговор подписан твой, не зная. Когда ушел ты, душу продала За то, чтобы ты возвратился ко мне опять. Душа ушла, за ней любовь и ужас, Но мстить я до последнего готова…
1 2 3 4 5 Просмотров: 348 \| Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0