Главная » 2013 » Апрель » 25 » Сердце Сещмару Слэш яой

---

01:59 Сердце Сещмару Слэш яой

Сердечко Сещёмару — Слэш (яой) InuYasha Персонажи: Сещёмару/Бьякуя Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, AU Предупреждения: OOC Размер: Мини, 6 страничек Кол-во частей: 1 Стоило только Сещёмару уйти от деревни, которая чуть не пропала с лица земли, как Тэнсэйга в собственных ножнах задрожал, обращаясь к нему. Так же, как и во время битвы с Нараку, когда в никому не приметный миг исцеляющий клинок принудил собственного владельца схватить осколок тела мерзкого беса. Осколок этот напоминал темное стекло и, что умопомрачительно, казалось, был живым. Сещёмару ощущал это так же ясно, как ощущал его запах, странноватый, нужно сказать. «Тэнсэйга… Ты откликаешься на то, что недешево моему сердечку. Так что все-таки ты сейчас хочешь?» — смотрел бес на осколок не больше 1-го пальца, что лежал в его ладошки. Он знал, с кем связана эта странноватая вещь. «Но разве может быть выжить в загробном мире так длительно? Ну и Тэнсэйга сейчас не откроет путь… Так что все-таки ты хочешь?» Клинок напористым дрожанием повторил свою просьбу. — Сещёмару-сама? – непонимающе спросила Рин, сидячая сзади на спине Аун. Бес подкинул осколок в воздух и, моментальным движением обнажив клинок, стукнул в него. И осколок разделился надвое. Сещёмару ощутил, как тот перевоплотился в нечто потустороннее в момент столкновения с Тэнсэйгой. «Так означает, этого ты желал…» — золотые глаза со консистенцией энтузиазма, чуть видного удивления и практически неприметной надежды смотрели на открывшийся проход в загробный мир и на того, кто возвратился из того мира, откуда не был должен придти. — Вот мы и повстречались вновь, Сещёмару-сама, — с постоянной потаенной ухмылкой проговорил высочайший парень, ступая на землю и преклоняя колено перед обладателем Тэнсэйги. — Грезящий в ночи Бьякуя, — расслабленно проговорил бес, не выдавая собственного удивления и смятения. «Значит, Кагуру ты не сумел возвратить, Тэнсэйга… И Рин когда-то не сумел тоже. Но его возвратил. Твой ли это выбор либо судьбы, но видно, придется ему покориться». — Вы выручили меня, Сещёмару-сама, — настолько же расслабленно и непосредственно проговорил вернувшийся с того света. – Подарили еще одну жизнь, если желаете. Позвольте с этого момента служить Вам. Только этим может быть оплатить мой долг. Никому другому Сещёмару не стал бы отвечать. Ни одному существу в этом мире. Ибо ни в каком из их он не нуждался, а то единственное существо, что было ему необходимо, не было слугой. Но единственное ли? — Если таково твое желание, иди за мной. Я не Нараку. Мне не нужен тот, кто готов предать в хоть какой момент, — холодно проговорил бес. — Таково мое желание, — поднялся Бьякуя, заглянув в золотые глаза, и в этом взоре мелькнули мелкие искорки хитрости. – И таково Ваше. — Сещёмару-сама, он же порождение Нараку! – запричитал Джакен в собственной обыкновенной манере. – Нельзя же по правде ему доверять! Сещёмару-сама! Но бес, не слушая никого, уже вновь пошел вперед, и Бьякуя с постоянной потаенной ухмылкой последовал за ним, как и Рин, разглядывающая нового слугу золотоглазого беса с настоящим энтузиазмом. *** — Бьякуя, — позвал Сещёмару, смотря вниз с самого края утеса на густой лес, укрытый сумраком ночи. Как будто из ниоткуда появился картонный журавлик, и через секунду нареченный уже встал рядом со своим владельцем. — Разве я не повелел для тебя остаться в лесу с Джакеном и Рин? – холодно спросил бес, не смотря на него. — Могу поклясться Вам, что им ничего не грозит, Сещёмару-сама, — чуток приметно усмехнулся Бьякуя. — Это не ответ на мой вопрос, — осязаемо жестче. — Вы понимаете, почему я тут, Сещёмару-сама, — мягеньким, вкрадчивым голосом отозвался грезящий в ночи, усмехаясь более открыто. – Так же, как я знаю, почему Вы тут. И знаю, почему Вы за два денька никогда на меня не глянули. — И почему же? – с ледяным презрением фыркнул бес. Он не веровал, что отродье Нараку может о нем столько знать. Либо, поточнее, не желал в это веровать. — Так как в моих очах Вы видите отражение Ваших желаний, — практически нежно, но чуток ядовито прозвенел колокольчиком глас темноглазого юноши. – Тех, которым, если б не Тэнсэйга, никогда не судьба было бы реализоваться. Не так ли? — Откуда ты взял это? – с видимым спокойствием спросил Сещёмару. Сдерживать напряжение удавалось ему только с большущим трудом. И казалось, так реально, как будто это было правдой, что Бьякуя отлично об этом знает. Так же ясно лицезреет это, как сам золотоглазый бес лицезреет все то, что желает сам Бьякуя и каковы его чувства. Стоило Сещёмару только на миг, даже случаем, заглянуть в похожие на темные жемчужины глаза, как он узнавал по каким-то неясным причинам столько об их владельце, сколько не мог знать. И не был уверен, чего хотелось бы. — Вы ведь уже все сообразили, Сещёмару-сама, только сопротивляетесь. Пусть стенки вокруг Вашей души крепче стали, для меня они настолько же прозрачны, как самое тонкое стеклышко льда. Но ведь и я вам не загадка. Так было с первой нашей встречи, Сещёмару-сама. И Вы не раз замечали это. Но знать собственного неприятеля – полезно, и поэтому, пока я служил Нараку, эта способность Вас не пугала. Сейчас же, когда я стал Вашим, Вы не желаете, чтоб я столько знал, и сами не желаете созидать настолько не мало, — Бьякуя гласил уверенно и расслабленно. Даже мельчайшей частички вопросительного тона не было в его голосе – он знал. Он просто озвучивал мысли и чувства собственного владельца. «Ах, Сещёмару-сама, Вы совершенно не умеете для себя признаваться в чем либо, что Вам кажется не безупречным. Но, мой долг – помогать моему владельцу и защищать его, не так ли?» — на уровне мыслей усмехнулся грезящий в ночи. Сещёмару молчал, только неприметно царапая когтями ладошки. Ему эта ситуация точно не нравилась. Очень почти все знал о нем Бьякуя и очень близко он подобрался. Как будто Бьякуя вынуждал собственного владельца либо довериться ему, либо уничтожить его. Ведь, сколько Сещёмару ни старался его избегать, грезящему в ночи никак не труднее от этого читать его. Но бес не доверял никому. Так издавна, что это казалось частью его натуры. Ведь 1-ый и последний, кому он посмел довериться, очень тяжело его кинул. Бьякуя вдумчиво склонил голову к плечу. Нереально было на данный момент вновь озвучить чувства Сещёмару – посмей он, и доверия владельца ему не видать, ну и голову за это оторвать может. Нельзя. Да и стоять здесь просто так нельзя – не так нередко можно застать Сещёмару в полном смятении, чтоб его было просто спровоцировать. Вот успокоится он, и ожидать того же момента можно очень длительно… — Вы же не боитесь меня, Сещёмару-сама, — как можно более ядовито произнес Бьякуя, самодовольно улыбнувшись, когда бес в ярости обернулся и шагнул к нему, в конце концов встретившись с ним взором. Сещёмару отлично знал, что шагнул в ловушку, расставленную Бьякуей. Ощущал. И знал, что на данный момент тот ее захлопнет. — Смелее, — все этим же звенящим, ласково-ядовитым голосом обратился к нему грезящий в ночи. – Вы ведь желаете меня. Захлопнул. Но это было не так и унизительно. Ведь Бьякуя сам попал в ловушку золотистых демонических глаз, чуть лицезрев их. И это оставляло приемущество за Сещёмару. *** Бьякуя улыбался до безумия достаточно, лаского и малость лениво, вытянувшись на травке. Ночной воздух приятно холодил оголенную кожу. Растрепанные волосы разметались вокруг его головы темным нимбом. Его владелец лежал рядом, чуть касаясь его тела, подперев голову рукою и рассматривая Бьякую. Так длилось уже много ночей. Огромное количество раз, когда Бьякуя заверял, что никакой угрозы вокруг нет и быть не может, Сещёмару отсылал грезящего в ночи, а после уходил сам, оставляя Джакена и Рин в подобии лагеря. И, отойдя довольно, звал. Бьякуя всегда являлся на клич. Он не мог следовать за своим владельцем неприметно, так как бес чуял его, но мог следовать так, чтоб ни одно другое существо в мире не додумалось об этом. И огромное количество раз, казалось, насытившись им, Сещёмару рассматривал порождение Нараку. Рассматривал длительно, пристально и очень особым взором. Тем, каким время от времени смотрел на Рин. И не гласил ничего. Казалось, с его губ вот-вот должны сорваться слова, которых покорливо ожидал Бьякуя. Но ожидания никогда не оправдывались. Не судьба было оправдаться им и сейчас. Бьякуя не знал, сколько прошло времени, но Сещёмару вновь поднялся на ноги молчком и принялся одеваться. «Ах, Вы совсем не умеете признаваться, Сещёмару-сама…» — с толикой печалься чуть слышно вздохнул парень и подчинился воле собственного владельца. *** — Сещёмару-сама… — слабо пролепетала Рин, чуть не свалившись со спины двухголового беса. Тот одномоментно оказался рядом с ней. Щеки девченка пылали, а глаза были мутными. Она чуть могла глядеть прямо на него. Сещёмару на уровне мыслей проклял себя за то, что отлучался на некоторое количество дней. «Нельзя было ее оставлять… Было надо хоть Бьякую бросить с ними…» — Умоляю, не убивайте, Сещёмару-сама! – заголосил Джакен. – Ничегошеньки я не был в состоянии сделать, поверьте мне! Но бесу было плевать его излияния, ну и на него самого. — Бьякуя, — холодно позвал он, чуть сохраняя спокойствие. Грезящий в ночи ту же секунду оказался рядом. — Найди лекаря, — отдал приказ Сещёмару, взяв девченку на руки. — Да, Сещёмару-сама, — склонил он голову перед своим владельцем, и картонный журавлик унес его ввысь. *** Осознав, что место, в которое ведет их Бьякуя, отлично ему знакомо, Сещёмару только разозлился. Он не веровал, что это совпадение, будь даже эта деревня единственной на всю округу. И Бьякуя отлично чувствовал, что владелец сообразил его намерения, раз уж летел так далековато впереди. «Вот же… отыскал время лукавить!» — сверкнули яростью золотые глаза. Но ничего другого не оставалось. Ужас за Рин не отступал, повсевременно напоминая, что на данный момент не время выяснять дела. Опустившись перед домом Каэдэ на очах у очень изумленной дамы и более изумленного Инуяши, не найдя подстроившего эту встречу с первого взора, бес холодно и кратко позвал: — Бьякуя. Тот не замедлил показаться рядом с ним. — Грезящий в ночи Бьякуя?! – оскалился Инуяша, обнажая Тэссайгу. – Ты как выжил, отродье поганое?! — Объяснись, — не обращая внимания на полудемона, востребовал Сещёмару. — Вы отдали приказ отыскать лекаря, — осторожно усмехнулся парень в ответ на гневный взор. «И я использовал это для собственного плана» — договорили черные глаза. Сещёмару шагнул к Каэдэ и повстречался взором со старенькой дамой. Он не мог просить человека, но его взор и без того гласил, как ему на данный момент нужна ее помощь. — Сделайте для нее все, что можете, — тихо проговорил бес. Глас его звучал отстраненно, ничем не выдавая эмоций. Каэдэ кивнула: — Неси ее ко мне в дом. Сещёмару унес вовнутрь находящуюся в беспамятстве Рин, оставив Инуяшу наедине с Бьякуей. — Так какого черта ты с ним явился?! – одномоментно ощерился полудемон. – И как ты выжил-то?! — Тихо, Инуяша, — усмехнулся его невольный собеседник, сложив руки на груди. – Я для тебя больше не неприятель. Нараку издавна мертв. А я тут благодаря Сещёмару-сама, которому сейчас служу. — Благодаря Сещёмару? – не поверил своим ушам Инуяша. — Конкретно. Он забрал тот небольшой осколок, что связывал меня с Нараку, во время последней битвы с ним, и разрубил этот осколок Тэнсэйгой, открыв мне путь назад. Я возвращаю ему долг за спасение моей жизни. — Кех! Я все равно для тебя не верю, — Инуяша все таки убрал Тэссайгу и скрестил руки на груди, задрав нос. До чего непохожими они были, невзирая на однообразный жест. Если ханьо был готов в хоть какой момент ринуться на противника, то вот Бьякуя был полностью спокоен и чуток насмешлив. – Ты желал нас всех на тот свет выслать! — Никогда не желал, — хмыкнул грезящий в ночи. – Я делал это по приказу Нараку. Мне не было до тебя никакого дела, так что остынь, Инуяша. К тому же, если ты не увидел, мы тут не для боя. — С Рин что-то случилось? – прищурившись, спросил полудемон. — Она больна, — кивнул Бьякуя. — Но… с ней же… — неуверенно дернул ушами ханьо. — Вероятнее всего, нет, — фыркнул в ответ черноглазый парень. – Но откуда мне это знать? — Ясно… — тихо кивнул Инуяша, задумавшись. «Странно стоять рядом с порождением Нараку и не пробовать его уничтожить…» Через пару минут Сещёмару вышел из дома Каэдэ и, даже не взглянув на младшего брата, холодно бросил Бьякуе: — Отыщешь меня позднее, — и улетел в небо так стремительно, как сумел. — Эй, Сещёмару! – заорал полудемон, но ответа получить ему было не судьба. – Что это с ним? – недоуменно встряхнул ушами Инуяша. – Я задумывался он остается, пока Рин не станет лучше. Неуж-то ему и на нее плевать? И на меня… хоть бы поглядел, зараза! — Это все разумеется, — усмехнулся Бьякуя. — Что разумеется? – удивленно уставился на него ханьо. — Почему Сещёмару-сама так поступил. Почему он не желает глядеть на тебя. Это совершенно обыкновенные вопросы, — чуток склонил голову к плечу парень. — Ну так и почему же? – требовательно спросил Инуяша. — Ему очень неприятно глядеть на тебя, — просто ответил Бьякуя. — Кех! – отвернулся полудемон. – Тоже мне! С чего вдруг? — Если ты вправду хочешь знать, я для тебя расскажу, — таинственно улыбнулся грезящий в ночи. — Желаю, — внезапно серьезно кивнул ханьо. — Отлично. Но учти, если Сещёмару-сама выяснит, что я поведал для тебя об этом, он мне шейку свернет, — усмехнулся Бьякуя. – И для тебя тоже. — Сообразил. — Как ты думаешь, почему Сещёмару-сама тебя так не переносит? – изучающий взор темных глаз. — Так как я полудемон, а этот повернутый вытерпеть не может людей, — фыркнул Инуяша. — А я был о для тебя наилучшего представления, — вздохнул грезящий в ночи. – Хотя, может, мне виднее, так как я изучал все то, что земле этого мира понятно о нем, совершенно не так давно. Ты пробуждаешь у Сещёмару-сама чувство, которое съедает его сердечко уже огромное количество лет. И, после того, как он отказался от намерения уничтожить тебя, ты делаешь это чувство все посильнее. — И что же это все-таки за чувство? – пристально поглядел на собственного собеседника ханьо. – Ненависть? — Боль, — тихо вздохнув, покачал головой Бьякуя. — Боль? – удивленно заморгал Инуяша. – Но почему вдруг я пробуждаю у него это чувство? — Так как ни одна рана, нанесенная его сердечку вашим папой, так и не зажила. И эти раны наносились только из-за твоего возникновения на свет. — Ничего не понимаю… — встряхнул головой полудемон. – Что такового случилось-то с моим возникновением? — Ваш отец пожертвовал жизнью, чтоб спасти тебя, — попробовал разъяснить Бьякуя. – В очах Сещёмару-сама это было предательством, ведь тот единственный, кто когда-либо его обожал, не остался с ним ради тебя. Позднее для тебя достался Тэссайга, а Сещёмару-сама получил исцеляющий клинок. И, как ты знаешь, получил для того, чтоб завладеть его техникой и дать для тебя. Это ли не очередное предательство? — Но у него же Бокусайга есть! – возмутился Инуяша. — Да. Но задумайся хоть малость, — расслабленно продолжил Бьякуя. – Сещёмару-сама получил Бокусайгу только тогда, когда отказался от намерения овладеть Тэссайгой и уничтожить тебя, за ранее побыв только орудием для укрепления твоего клинка. А ты получил отцовский подарок в совершенно ином испытании. — Удивительно… — тихо и вдумчиво произнес ханьо. – Смотрится так, как будто отец желал сказать… — «Я полюблю тебя только тогда, когда ты полюбишь младшего брата»? – с грустной ухмылкой окончил за него Бьякуя. – Конкретно так все это видится Сещёмару-сама. — Ясно… Но все таки, не очень ли длительно он переживает по этому поводу? – недоуменно фыркнул полудемон. — Сещёмару-сама не умеет переживать боль, — отозвался грезящий в ночи. – Он не может признаться для себя, что ему больно на тебя глядеть, что предательство отца настолько не мало для него означает. Он не может признаться, что не терпеть не может конкретно глуповатого полудемона, — усмехнулся Бьякуя. — Эй! А ну не обзывайся! – обиженно фыркнул Инуяша. — Раскричался, — язвительно посмотрел на него темноглазый парень. – Ты ведь сообразил, что я имею в виду. — Сообразил… — вдумчиво протянул ханьо. – Бьякуя… А я могу ему посодействовать? — Может быть, — таинственно улыбнулся тот. – Если ты попробуешь побеседовать с Сещёмару-сама, я отведу тебя к нему. Только не вскипи во время разговора – не поможет. — Отлично. А почему ты так заботишься о нем? — подозрительно прищурился Инуяша. — Можешь поразмыслить сам, — таинственная ухмылка. *** Сещёмару стоял на камнях у самого берега, смотря на рокочущий вдали водопад. Он привык проводить время наедине со своими идеями. И то, что кое-кто очевидно вознамерился ему помешать, вызывало никак не легкое раздражение. Инуяша отыскал старшего брата конкретно там, куда указал Бьякуя. Довести его до места грезящий в ночи отказался, сказав «Нельзя, чтобы меня почуял Сещёмару-сама, по другому ничего у тебя не выйдет». Полудемон не стал возражать – очевидцы таких дискуссий ему очевидно были не необходимы. — Что для тебя необходимо, Инуяша? – холодно спросил старший брат, даже не обернувшись. — Да я… побеседовать желал… — в один момент замялся ханьо. «Ну и как с ним говорить? Я в жизни не пробовал это делать…» — Нам с тобой говорить не о чем, — агрессивно отрезал Сещёмару. — Разве? – Инуяша осторожно подошел ближе. – Ты даже глядеть на меня закончил. Бес только хмыкнул, не отвечая. — Сещёмару… Ты же сам мне, можно сказать, жизнь выручил, когда в меня Магацухи вселился. Ведь мог, но не пожелал уничтожить. Означает, ты не ненавидишь меня. Сколько ни пробовал, ты никогда дело до конца не доводил. — И что? – ледяным тоном осведомился старший брат. Мыслить о словах ханьо, подливающих масло в огнь души и без того не успокоившегося золотоглазого беса, совсем не было желания. — Если ты не ненавидишь меня, то почему яришься, стоит для тебя на меня посмотреть? – требовательно смотрел на него Инуяша. – Почему стремишься стукнуть, унизить, обосновать свое приемущество? Будь для тебя индифферентно – не делал бы так. И не отворачивался бы на данный момент. Так что ты ощущаешь, когда смотришь на меня? Сещёмару молчал. «Я не собираюсь гласить такое глуповатому полудемону!» — Скажи, аники… Легче станет, — тихо и напористо проговорил ханьо. — Как ты меня именовал? – от удивления бес все таки посмотрел на Инуяшу. — Ну… ты все равно мой старший брат… хотя никогда не желал им быть, — чуток смущенно. – Так ведь? Ты не желал бы, чтоб я существовал на свете? — Да, — отвернулся Сещёмару, вновь уставившись на воду. – Не будь тебя, отец был бы живой. Не будь тебя, не было бы и этих унизительных проверок, которые он оставил… — глас беса похолодел еще более. — Не будь меня, он обожал бы тебя больше? – тихо и обидно вздохнул Инуяша. — Бьякуя дал подсказку? – фыркнул Сещёмару. – Мне больно глядеть на тебя, — в конце концов произнес он. — А мне больно слышать твои слова, — совершенно тихо произнес ханьо. – Ты обвиняешь меня в собственной боли, но… я ведь даже не знал его, аники… Может, он и поступил несправедливо с тобой, но разве справедливо инкриминировать меня за то, что я родился на этом свете? Тотосай произнес, что ты желал его затмить. Так неуж-то не сможешь затмить и в этом? Бес невесело усмехнулся и посмотрел на младшего брата. «Поумнел, зараза… Знает, что сказать». Гордость никогда не позволяла Сещёмару признать поражение. Не позволила и в данном случае. — Видимо, все таки придется, — расслабленно ответил он. — Аники… — улыбнулся в ответ Инуяша. *** Ночь, вновь опустившаяся на землю, полноправно хозяйничала в собственных владениях, и легкий ночной ветер тревожил высшую травку, касаясь белоснежных и темных волос, проводя своими прикосновениями по оголенному телу. Вновь Сещёмару рассматривал самое своенравное и самое хитрое существо, какое только можно представить на свете, смотря так пристально и так чувственно, как это может быть. — Скажите же, Сещёмару-сама, — с потаенной ухмылкой шепнул Бьякуя не громче ветра, шелестящего в травке. — Я люблю тебя, — в конце концов произнес золотоглазый бес так же тихо. — Как и я Вас, Сещёмару-сама, — лаского усмехнулся грезящий в ночи. – Полностью безрассудно люблю.

1 2 3 4 5 Просмотров: 590 | Рейтинг: 2.0/1

Всего комментариев: 0

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0